<На Каченовского.>
Хаврониос! ругатель закоснелый,
Во тьме, в пыли, в презреньи
поседелый,
Уймись, дружок! к чему журнальный шум
И пасквилей томительная тупость?
Затейник зол, с улыбкой
скажет Глупость.
Невежда глуп, зевая, скажет
Ум.
* * *
Как брань тебе не надоела?
Расчет короток мой с тобой:
Ну так! я празден, я без дела,
А ты бездельник деловой.
Эпиграмма. <На гр. Ф. И. Толстого>
В жизни мрачной и презренной
Был он долго погружен,
Долго все концы вселенной
Осквернял развратом он.
Но, исправясь по не многу,
Он загладил свой позор,
И теперь он – слава богу
Только что картежный вор.
Нереида
Среди зеленых воля, лобзающих
Тавриду,
На утренней заре я видел Нереиду.
Сокрытый меж дерев, едва я смел
дохнуть:
Над ясной влагою – полубогиня грудь
Младую, белую как лебедь, воздымала
И пену из власов струею выжимала.
* * *
Редеет облаков летучая гряда;
Звезда печальная, вечерняя звезда,
Твой луч осеребрил увядшие равнины,
И дремлющий залив, и черных скал
вершины;
Люблю твой слабый свет в небесной
вышине:
Он думы разбудил, уснувшие во мне.
Я помню твой восход, знакомое
светило,
Над мирною страной, где всё для
сердца мило,
Где стройны тополы в долинах
вознеслись,
Где дремлет нежный мирт и темный
кипарис,
И сладостно шумят полуденные волны.
Там некогда в горах, сердечной думы
полный,
Над морем я влачил задумчивую лень,
Когда на хижины сходила ночи
тень —
И дева юная во мгле тебя искала
И именем своим подругам называла.
|
