<М. Е. Эйхфельдт.>
Ни блеск ума, ни стройность платья
Не могут вас обворожить;
Одни двоюродные братья
Узнали тайну вас пленить!
Лишили вы меня покоя,
Но вы не любите меня.
Одна моя надежда – Зоя:
Женюсь, и буду вам родня.
Царское село
Хранитель милых чувств и прошлых
наслаждений,
О ты, певцу дубрав давно знакомый
Гений,
Воспоминание, рисуй передо мной
Волшебные места, где я живу душой,
Леса, где [я] любил, где [чувство]
развивалось,
Где с первой юностью младенчество
сливалось
И где, взлелеянный природой и мечтой,
Я знал поэзию, веселость и покой…
Другой пускай поет [героев] и войну,
Я скромно возлюбил живую тишину
И, чуждый призраку блистательныя
славы,
[Вам], Царского Села прекрасные
дубравы,
Отныне посвятил безвестной Музы друг
И песни мирные и сладостный досуг.
Веди, веди меня под липовые сени,
Всегда любезные моей свободной лени,
На берег озера, на тихий скат
холмов!..
Да вновь увижу я ковры густых лугов
И дряхлый пук дерев, и светлую
долину,
И злачных берегов знакомую картину,
И в тихом [озере], средь блещущих
зыбей,
Станицу гордую спокойных лебедей.
* * *
Сегодня я по утру дома
И жду тебя, любезный мой.
Приди ко мне на рюмку рома,
Приди – тряхнем мы стариной.
Наш друг Тардиф, любимец Кома,
Поварни полный генерал,
Достойный дружбы и похвал
Ханжи, поэта, балагура, —
Тардиф, который Коленкура
И откормил, и обокрал, —
Тардиф, полицией гонимый
За неуплатные долги, —
Тардиф, умом неистощимый
На entre-mets,[18] на пироги —
|