Паж или пятнадцатый год
C'est l'âge de Chérubin…[57]
Пятнадцать лет мне скоро минет;
Дождусь ли радостного дня?
Как он вперед меня подвинет!
Но и теперь никто не кинет
С презреньем взгляда на меня.
Уж я не мальчик – уж над губой
Могу свой ус я защипнуть;
Я важен, как старик беззубый;
Вы слышите мой голос грубый,
Попробуй кто меня толкнуть.
[Я нравлюсь дамам, ибо скромен,
И между ими есть одна…
И гордый взор ее так томен,
И цвет ланит ее так тёмен,
Что жизни мне милей она.]
Она строга, властолюбива,
Я [сам дивлюсь] ее уму —
И ужас как она ревнива;
Зато со всеми горделива
И мне доступна одному.
Вечор она мне величаво
Клялась, что если буду вновь
Глядеть налево и направо,
То даст она мне яду; –
право —
Вот какова ее любовь!
Она готова хоть в пустыню
Бежать со мной, презрев молву.
Хотите знать мою богиню,
Мою севильскую графиню?..
Нет! ни за что не назову!
* * *
Румяный критик мой, насмешник
толстопузый,
Готовый век трунить над нашей томной
музой,
Поди-ка ты сюда, присядь-ка ты со
мной,
Попробуй, сладим ли с проклятою
хандрой.
Смотри, какой здесь вид: избушек ряд
убогой,
За ними чернозем, равнины скат
отлогой,
Над ними серых туч густая полоса.
Где нивы светлые? где темные леса?
Где речка? На дворе у низкого забора
Два бедных деревца стоят в отраду
взора,
Два только деревца. И то из них одно
Дождливой осенью совсем обнажено,
И листья на другом, размокнув и
желтея,
Чтоб лужу засорить, лишь только ждут
Борея.
И только. На дворе живой собаки нет.
Вот, правда, мужичок, за ним две бабы
вслед.
Без шапки он; несет подмышкой гроб
ребенка
И кличет издали ленивого попенка,
Чтоб тот отца позвал да церковь
отворил.
Скорей! ждать некогда! давно бы
схоронил.
Что ж ты нахмурился? – Нельзя ли
блажь оставить!
И песенкою нас веселой
позабавить? —
—
Куда же ты? – В Москву – чтоб
графских именин
Мне здесь не прогулять.
– Постой – а карантин!
Ведь в нашей стороне индийская
зараза.
Сиди, как у ворот угрюмого Кавказа
Бывало сиживал покорный твой слуга;
Что, брат? уж не трунишь, тоска берет
– ага!
|
