|
Я ношу в своей душе отраженье бесплодных богатств
многочисленных забытых царей.
Вилье де Лиль-Адан
«Нам нравятся поэты…»
Нам нравятся поэты,
Похожие на нас,
Священные предметы,
Дабы украсить час, —
Волшебный час величья,
Когда, себя сильней,
Мы ценим без различья
Сверканья всех огней, —
Цветы с любым узором,
Расцветы всех начал,
Лишь только б нашим взорам
Их пламень отвечал, —
Лишь только б с нашей
бурей
Сливался он в одно,
От неба или фурий, —
Не все ли нам равно!
К Гермесу Трисмегисту
О Гермес Трисмегист,
троекратно великий учитель,
Бог наук и искусств и души
роковой искуситель!
Ты мне передал власть
возрождать то, что сердце забыло,
Как Египет весной возрожден от
разлития Нила.
От разлитья реки, чьи
истоки окутаны тайной,
И случайно зажглись, но
приносят расцвет не случайный.
Недостойный металл в
благородный могу превращать я,
От тебя восприняв драгоценные
чары заклятья.
От тебя получил я ту
влагу целебную жизни,
Что меня навсегда приобщает к
небесной отчизне.
И во имя тебя я
бессмертие всем обещаю,
И умерших людей я к загробным
мирам приобщаю.
Ты со мною везде и
безгласно твердишь о святыне,
Как глубокий покой задремавшей
Либийской пустыни.
Ты в венце из огня предо
мною, о, бог многоликий,
О, Гермес Трисмегист, о,
мудрец, троекратно великий!
К Бодлеру
Как страшно-радостный и
близкий мне пример,
Ты все мне чудишься, о,
царственный Бодлер,
Любовник ужасов, обрывов, и
химер!
Ты, павший в пропасти,
но жаждавший вершин,
Ты, видевший лазурь сквозь
тяжкий желтый сплин,
Ты, между варваров
заложник-властелин!
Ты, знавший Женщину, как
демона мечты,
Ты, знавший Демона, как духа
красоты,
Сам с женскою душой, сам
властный демон ты!
Познавший таинства
мистических ядов,
Понявший образность гигантских
городов,
Поток бурлящийся, рожденный царством
льдов!
Ты, в чей богатый дух
навек перелита
В одну симфонию трикратная
мечта:
Благоухания, и звуки, и цвета!
Ты, дух блуждающий в
разрушенных мирах,
Где привидения Друг в друге
будят страх,
Ты, черный, призрачный,
отверженный монах!
Пребудь же призраком
навек в душе моей,
С тобой дай слиться мне, о,
маг и чародей,
Чтоб я без ужаса мог быть
среди людей!
К Лермонтову
Нет, ни за то тебя я
полюбил,
Что ты поэт и полновластный
гений,
Но за тоску, за этот страстный
пыл
Ни с кем неразделяемых
мучений,
За то, что ты нечеловеком был.
О, Лермонтов, презрением
могучим
К бездушным людям, к мелким их
страстям,
Ты был подобен молниям и
тучам,
Бегущим по нетронутым путям,
Где только гром гремит псалмом
певучим.
И вижу я, как ты в
последний раз
Беседовал с ничтожными
сердцами,
И жестким блеском этих темных
глаз
Ты говорил: «Нет, я уже не с
вами!»
Ты говорил: «Как душно мне
средь вас!»
Гипербореи
За горами Рифейскими,
где-то на север от Понта,
В странах мирных и ясных, где
нет ни ветров, ни страстей,
От нескромных укрытые светлою
мглой горизонта,
Существуют издревле селенья
блаженных людей.
Не бессмертны они, эти
люди с блистающим взглядом,
Но они непохожи на нас,
утомленных грозой,
Эти люди всегда отдаются
невинным усладам,
И питаются только цветами и
свежей росой.
Почему им одним
предоставлена яркая слава,
Безмятежность залива, в
котором не пенится вал,
Почему неизвестна им наших
мучений отрава,
Этой тайны святой самый мудрый
из нас не узнал.
Нс бессмертны они, эти
люди, меж нами — другие,
Но помногу веков предаются они
бытию,
И, насытившись жизнью, бросаются
в воды морские,
Унося в глубину сокровенную
тайну свою.
Страна Исседонов
|
