Константин Бальмонт «Стихотворения»

         Сядемте; устремим все наше внимание на ту точку, вон на ту точку. Предадимся мрачному молчанию, пока вы не почувствуете, что внезапная скорбь дает нам новую душу.

     Бомонт

               В царстве льдов

1

             Как призраки огромные,

       Стоят немые льды.

       Над ними тучи темные,

       Под ними глубь воды.

             Когда Луна, — гасильница

       Туманных бледных звезд, —

       Небесная кадильница, —

       Раскинет светлый мост,

             Раскинет мост сверкающий

       Над царством белых льдов, —

       Пустынею нетающей

       Идут ряды врагов.

2

             Туманные видения

       Искателей земли

       Для жадного стремления

       Преграду здесь нашли.

             И были здесь отвергнуты

       Холодною волной,

       Отвергнуты, повергнуты

       Пустыней ледяной.

             Засыпаны бездушными

       Пушинками снегов,

       Покрыты равнодушными

       Тенями облаков.

3

             Но раз в году, единственный,

       В ту ночь как новый год

       Рождается таинственный

       Из бездны темных вод, —

             Путями заповедными

       Покинув Океан,

       Луна горит победными

       Лучами сквозь туман.

             И раз в году, единственный,

       За гранью мертвых вод,

       За дымкою таинственной

       Умершее живет.

4

             Из бездны отдаления,

       Искатели земли,

       Встают, как привидения,

       Немые корабли.

             И мачтами возносятся

       Высоко в небеса,

       И точно в битву просятся

       Седые паруса.

             Но снова, караванами,

       Растают корабли,

       Не встретив за туманами

       Неведомой земли.

5

             И вслед за ними, — смутные

       Угрозы царству льдов, —

       Растут ежеминутные

       Толпы иных врагов.

             То люди первородные,

       Избранники Судьбы,

       В мечтаниях — свободные,

       В скитаниях — рабы.

             Но, вставши на мгновение

       Угрозой царству льдов,

       Бледнеют привидения,

       Редеют тени снов.

6

             Другие первозданные

       Игралища страстей,

       Идут виденья странные, —

       Похожи на людей.

             Гигантские чудовища, —

       Тяжелый сон веков, —

       Идут искать сокровища,

       Заветных берегов.

             И в страхе на мгновение,

       Звучит скала к скале, —

       Но вот уже видения

       Растаяли во мгле.

7

             Безбрежно озаренная

       Мерцанием Луны,

       Молчит пустыня сонная

       И вечно видит сны.

             И видит сны преступные, —

       Судьбы неправый суд.

       Но, вечно недоступные,

       Оплоты льдов растут.

             В насмешку над исканьями

       Восходит их краса —

       Немыми очертаньями

       В немые Небеса.

               Что слышно в горах?

             «Что ты слышишь в горах?» ты спросила меня.

       «Что ты слышишь в горах?» я спросил. «Расскажи мне сначала.»

       «Пробужденье веселого летнего дня»,

       Ты с улыбкою мне отвечала.

       «Мелодичное пенье альпийских рожков,

       И блеянье овец, и мычанье быков,

       И журчанье ключей искрометных,

       Над вершиной бесшумный полет облаков,

       Пенье птиц, крики птиц перелетных…

       Ну, а ты?»

       И, задумавшись, я отвечал: —

       «Нет, мне слышен не шепот, а ропот,

       Ропот черной грозы, и раскатный обвал,

       Точно демонов яростный топот,

       Заблудившихся путников горестный крик,

       Монотонно-гремящее эхо,

       Человеческих воплей ответный двойник,

       Звук чьего-то злорадного смеха.

       И еще, что слышнее всех бурь и громов,

       Что страшнее, чем звон долголетних оков

       И тяжелые муки изгнанья: —

       Это — сон вековых непробудных снегов,

       Это — Смерти молчанье…»

               Морская пена

             Как пена морская, на миг возникая,

       Погибнет, сверкая, растает дождем, —

       Мы, дети мгновенья, живем для стремленья,

       И в море забвенья могилу найдем.

             Зачем ежечасно, волнуясь напрасно,

       Стремимся мы страстно к обманной мечте?

       Зачем мы рыдаем, скользим и блистаем,

       И вновь пропадаем в немой пустоте?

             О, жизни волненье! Блаженство, мученье!

       Печаль и сомненье! Как жалко мне вас!

       Бежать бы мне вечно, дышать бесконечно,

       Светиться беспечно в полуденный час!

               В лабиринте

                  Проходя по лабиринту

               Позабыв о блеске Солнца, в свете призрачных огней,

        Проходя по лабиринту бесконечных ступеней,

        С каждым шагом холодею, с каждым днем темнее грусть|

        Все, что было, все, что будет, знаю, знаю наизусть.

               Было много… Сны, надежды, свежесть чувства, чистота

        А теперь душа измята, извращенна, и пуста.

        Я устал. Весна поблекла. С Небом порван мой завет.

        Тридцать лет моих я прожил. Больше молодости нет.

               Я в бесцельности блуждаю, в беспредельности грущу,

        И, утратив счет ошибкам, больше Бога не ищу.

        Я хотел от сердца к Небу перебросить светлый мост, —

        Сердце прокляло созвездья, сердце хочет лучших звезд.

               Что же мне еще осталось? С каждым шагом холодеть?

        И на все, что просит счастья, с безучастием глядеть?

        О, последняя надежда, свет измученной души,

        Смерть, услада всех страданий, Смерть, я жду тебя, спеши!

                  Она придет

               Она придет ко мне безмолвная,

        Она придет ко мне бесстрастная,

        Непостижимой неги полная,

        Успокоительно-прекрасная.

               Она придет как сон таинственный,

        Как звук родной во мгле изгнания,

        И сладок будет миг единственный

        На грани мрака и сознания.

               Я буду тихим, буду радостным,

        Изведав счастье примирения,

        Я буду полон чувством сладостным,

        Неизъяснимостью забвения.

               Безгласно буду я беседовать

        С моей душою улетающей,

        Безгласно буду проповедовать

        О силе жизни созидающей, —

               О силе Правды, не скудеющей

        За невозбранными пределами,

        И над умершим тихо веющей

        В последний раз крылами белыми.

               Кому я молюсь?

             Кому я молюсь? Холодному ветру.

       Кому я молюсь? Равнине морской.

       Я брат не людям, а буре и ветру,

       Я брат холодной равнине морской.

             Куда иду я? К горным вершинам.

       Куда иду я? К пустыням глухим.

       Я брат холодному горному ветру,

       Живу одиноко и растаю как дым.

             Чего хочу я? Тени последней.

       Чего хочу я? Смерти одной.

       Я дух бесстрастный, дух бесприютный.

       Хочу я дремоты, дремоты ночной.

               «О, волны морские, родная стихия моя…»

             О, волны морские, родная стихия моя,

       Всегда вы свободно бежите в иные края,

       Всегда одиноки в холодном движеньи своем,

       А мы безутешно тоскуем — одни и вдвоем.

             Зачем не могу я дышать и бежать, как волна,

       Я в мире один, и душа у меня холодна,

       Я также спешу все в иные, в иные края, —

       О, волны морские, родная стихия моя!

               «Море — вечное стремленье, горы — царственный покой…»

             Море — вечное стремленье, горы — царственный покой.

       Если ты стремишься к счастью, вверь ладью волне морской:

       Час придет, волненьем вечным утомится жадный взор, —

       Спи тогда с разбитым сердцем в тихом царстве мертвых гор.

               На вершине

             Я в горы ушел до рассвета: —

       Все выше, туда, к ледникам,

       Где ласка горячего лета

       Лишь снится предвечным снегам, —

             Туда, где холодные волны

       Еще нерожденных ключей

       Бледнеют, кристально-безмолвны,

       И грезят о чарах лучей, —

             Где белые призраки дремлют,

       Где Время сдержало полет,

       И ветру звенящему внемлют

       Лишь звезды, да тучи, да лед.

             Я знал, что века пролетели,

       Для сердца Земля умерла.

       Давно возвестили метели

       О гибели Блага и Зла.

             Еще малодушные люди

       Цепей не хотели стряхнуть.

       Но с думой о сказочном чуде

       Я к Небу направил свой путь.

             И топот шагов неустанных

       Окрестное эхо будил,

       И в откликах звучных и странных

       Я грезам ответ находил.

             И слышал я сагу седую,

       Пропетую Гением гор,

       Я видел Звезду Золотую,

       С безмолвием вел разговор.

             Достиг высочайшей вершины,

       И вдруг мне послышался гул: —

       Домчавшийся ветер долины

       Печальную песню шепнул.

             Он пел мне: «Безумный! безумный!

       Я — ветер долин и полей,

       Там праздник, веселый и шумный,

       Там воздух нежней и теплей».

             Он пел мне: «Ты ищешь Лазури?

       Как тучка растаешь во мгле!

       И вечно небесные бури

       Стремятся к зеленой Земле».

             «Прощай!» говорил он. «Хочу я

       К долинам уйти с высоты, —

       Там ждут моего поцелуя,

       Там дышат живые цветы».

             «У каждого дом есть уютный,

       Открытый дневному лучу.

       Прощай, пилигрим бесприютный,

       Спешу… Убегаю… Лечу!»

             Все смолкло. Снега холодели

       В мерцаньи вечерних лучей.

       И крупные звезды блестели

       Печалью нездешних очей.

             Далекое Небо вздымалось,

       Ревнивую тайну храня.

       И что-то в душе оборвалось,

       И льды усыпили меня.

             Мне чудилось: Колокол дальний

       С лазурного Неба гудел,

       Все тише, нежней и печальней, —

       Он что-то напомнить хотел.

             И, видя хребты ледяные,

       Я понял в тот призрачный миг,

       Что, бросив обманы земные,

       Я правды Небес не достиг.