XIX. ПРОЩЕНИЕ
На следующий день Данглар снова почувствовал голод; воздух в этой пещере как
нельзя более возбуждал аппетит; пленник думал, что в этот день ему не придется
тратиться: как человек бережливый, он припрятал половину цыпленка и кусок хлеба
в углу своей кельи.
Но не успел он поесть, как ему захотелось пить; он совершенно не принял этого в
расчет.
Он боролся с жаждой до тех пор, пока не почувствовал, что его иссохший язык
прилипает к небу.
Тогда, не в силах больше противиться сжигавшему его огню, он позвал.
Часовой отпер дверь; лицо его было незнакомо узнику.
Данглар
решил, что лучше иметь дело со старым знакомым. Он стал звать Пеппино.
- Я здесь, ваше сиятельство, - сказал разбойник, явившись с такой
поспешностью, что Данглару это показалось хорошим предзнаменованием, что вам
угодно?
- Пить, - сказал пленник.
- Вашему сиятельству должно быть известно, - заявил Пеппино, - что вино в
окрестностях Рима неимоверно дорого.
- В таком случае дайте мне воды, - отвечал Данглар, пытаясь отразить удар.
- Ах, ваше сиятельство, вода еще большая редкость, чем вино: сейчас такая
ужасная засуха!
- Я вижу, все начинается сызнова! - сказал Данглар.
И он улыбался, делая вид, что шутит, хотя на висках его выступил пот.
- Послушайте, мой друг, - сказал он, видя, что Пеппино все так же невозмутим, -
я прошу у вас стакан вина; неужели вы мне в нем откажете?
- Я уже вам говорил, ваше сиятельство, - серьезно отвечал Пеппино, что мы не
торгуем в розницу.
- В таком случае дайте мне бутылку.
- Какого?
- Подешевле.
- Цена на все вина одна.
- А какая?
- Двадцать пять тысяч франков бутылка.
- Скажите лучше, что вы хотите меня ограбить! - воскликнул Данглар с такой
горечью в голосе, что только Гарпагон мог бы оценить ее по достоинству. - Это
будет проще, чем сдирать с меня шкуру по частям.
- Возможно, что таково намерение начальника, - сказал Пеппино.
- Начальника? А кто он?
- Вас к нему водили позавчера.
- А где он?
- Здесь.
- Могу я повидать его?
- Ничего нет легче.
Не прошло и минуты, как перед Дангларом предстал Луиджи Вампа.
- Вы меня звали? - спросил он пленника.
- Это вы, сударь, начальник тех, кто доставил меня сюда?
- Да, ваша милость. А что?
- Какой выкуп вы за меня требуете?
- Да просто те пять миллионов, которые у вас с собой.
Данглар почувствовал, как ледяная рука стиснула его сердце.
- Это все, что у меня есть, сударь, это остаток огромного состояния; если вы
отнимете их у меня, то отнимите и жизнь.
- Нам запрещено проливать вашу кровь.
- Кто вам запретил?
- Тот, кому мы повинуемся.
- Значит, вы кому-то повинуетесь?
- Да, начальнику.
- Мне казалось, что вы и есть начальник.
- Я начальник этих людей; но у меня тоже есть начальник.
- А этот начальник тоже кому-нибудь повинуется?
- Да.
- Кому же?
- Богу.
Он задумался.
- Не понимаю, - сказал Данглар.
- Возможно.
- Этот самый начальник и приказал вам так со мной обращаться?
- Да.
- С какой целью?
- Этого я не знаю.
- Но ведь когда-нибудь мой кошелек иссякнет?
- Вероятно.
-
Послушайте, - сказал Данглар, - хотите миллион?
- Нет.
- Два миллиона?
- Нет.
- Три миллиона?.. Четыре?.. Ну, хотите четыре? Я вам их отдаю с условием, что
вы меня отпустите.
- Почему вы предлагаете нам четыре миллиона за то, что стоит пять? сказал
Вампа. - Это ростовщичество, господин банкир, вот как я это понимаю.
- Берите все! Все, слышите! - воскликнул Данглар. - И убейте меня!
- Успокойтесь, ваша милость; не надо горячиться, а то у вас появится такой
аппетит, что вы начнете проедать по миллиону в день; будьте бережливы, черт
возьми!
- А когда у меня не хватит денег, чтобы платить вам? - воскликнул Данглар
вне себя.
- Тогда вы будете голодать.
- Голодать? - сказал Данглар, бледнея.
- Вероятно, - флегматично ответил Вампа.
- Но ведь вы говорите, что не хотите убивать меня?
- Да.
- И дадите мне умереть с голоду?
- Это не одно и то же.
- Так нет же, негодяи, - воскликнул Данглар, - я обману ваши подлые расчеты!
Если уж мне суждено умереть, то чем скорее, тем лучше; мучьте меня, пытайте
меня, убейте, но моей подписи вы больше не получите!
- Как вашей милости будет угодно, - сказал Вампа.
И он вышел из кельи.
Данглар, рыча от бешенства, бросился на козьи шкуры. Кто были эти люди?
Кто был их невидимый начальник? Какие у них намерения? И почему все могут от
них откупиться, а он один не может?
Да, конечно, смерть, быстрая, насильственная смерть - лучший способ обмануть
расчеты его жестоких врагов, которые, видимо, наметили его жертвой
какого-то непонятного мщения.
Но умереть!
Быть может, впервые за всю долгую жизнь Данглар думал о смерти, и призывая
ее и в то же время страшась; настала минута взглянуть в лицо неумолимому
призраку, который таится во всяком живом существе, говорящем себе при каждом
биении сердца: "Ты умрешь!"
Данглар походил на дикого зверя, которого травля возбуждает, затем приводит
в отчаяние и которому силою отчаяния иногда удается спастись.
Он подумал о побеге. Но окружавшие его стены были толще скалы, у
единственного выхода из кельи сидел человек и читал, а за спиной этого
человека двигались взад и вперед тени, вооруженные карабинами.
Его решимости хватило только на два дня, после чего оп потребовал пищи и
предложил за нее миллион.
Ему
подали великолепный ужин и взяли предложенный миллион.
С этого времени жизнь несчастного пленника стала беспрерывным отступлением. Он
так исстрадался, что не в силах был больше страдать, и исполнял все, чего от
него требовали; прошло двенадцать дней, и вот, пообедав, не хуже, чем во
времена своего преуспеяния, он подсчитал, сколько выдал чеков; оказалось, что
у него остается всего лишь пятьдесят тысяч.
Тогда в нем произошла странная перемена: он, который отдал пять миллионов,
решил спасти последние пятьдесят тысяч франков; он решил вести жизнь, полную
лишений, лишь бы не отдавать этих пятидесяти тысяч; в мозгу его мелькали
проблески надежды, близкие к безумию. Он, который уже так давно забыл бога,
стал думать о нем; он говорил себе, что бог иногда творит чудеса: пещера может
разрушиться, папские карабинеры могут открыть это проклятое убежище и явиться
к нему на помощь; тогда у него еще останется пятьдесят тысяч франков, а
пятидесяти тысяч франков достаточно для того, чтобы не умереть с голода; и он
со слезами молил бога оставить ему эти пятьдесят тысяч франков.
Он провел так три дня, и все три дня имя божье было непрерывно, если не в
сердце у него, то по крайней мере на устах; по временам у него бывали минуты
бреда, ему казалось, что он видит через окно, как в бедной комнатке, на
жалкой постели, лежит умирающий старик. Этот старик тоже умирал с голоду.
На четвертый день Данглар был уже не человек, но живой труп; он подобрал все
до последней крошки от своих прежних обедов и начал грызть циновку,
покрывавшую каменный пол.
Тогда он стал молить Пеппино, как молят ангела-хранителя, дать ему поесть;
он предлагал ему тысячу франков за кусочек хлеба.
Пеппино молчал.
На пятый день Данглар подтащился к двери.
- Вы не христианин! - сказал он, поднимаясь на колени. - Вы хотите уморить
человека, брата вашего перед богом!
"Где все мои друзья!" - пробормотал он.
И он упал ничком.
Потом поднялся и в исступлении крикнул:
- Начальника! Начальника!
- Я здесь! - внезапно появляясь, сказал Вампа. - Что вам угодно?
- Возьмите мое последнее золото, - пролепетал Данглар, протягивая свой
бумажник, - и оставьте меня жить здесь, в этой пещере; я уже не прошу
свободы, я только прошу оставить мне жизнь.
- Вы очень страдаете? - спросил Вампа.
- Да, я жестоко страдаю!
- А есть люди, которые страдали еще больше.
- Этого не может быть!
- Но это так! Те, кто умер с голоду.
Данглар вспомнил того старика, которого он во время своих галлюцинаций видел в
убогой каморке, на жалкой постели.
Он со стоном припал лбом к каменному полу.
- Да, правда, были такие, которые еще больше страдали, чем я, но это были
мученики.
- Вы раскаиваетесь? - спросил чей-то мрачный и торжественный голос, от которого
волосы Данглара стали дыбом.
Своим ослабевшим взором он пытался вглядеться в окружающее и увидел позади
Луиджи человека в плаще, полускрытого тенью каменного столба.
- В чем я должен раскаяться? - едва внятно пробормотал Данглар.
- В содеянном зле, - сказал тот же голос.
- Да, я раскаиваюсь, раскаиваюсь! - воскликнул Данглар.
И он стал бить себя в грудь исхудавшей рукой.
- Тогда я вас прощаю, - сказал неизвестный, сбрасывая плащ и делая шаг
вперед, чтобы стать на освещенное место.
- Граф Монте-Кристо! - в ужасе воскликнул Данглар, и лицо его, уже бледное
от голода и страданий, побледнело еще больше.
- Вы ошибаетесь, я не граф Монте-Кристо.
- Кто же вы?
- Я тот, кого вы продали, предали, обесчестили; я тот, чью невесту вы
развратили, тот, кого вы растоптали, чтобы подняться до богатства; я тот,
чей отец умер с голоду по вашей вине. Я обрек вас на голодную смерть, и
все же вас прощаю, ибо сам нуждаюсь в прощении; я Эдмон Дантес!
Данглар вскрикнул и упал к его ногам.
- Встаньте, - сказал граф, - я дарую вам жизнь; ваши сообщники не были столь
счастливы: один сошел с ума, другой мертв! Оставьте себе ваши пятьдесят тысяч
франков, я их вам дарю; а пять миллионов, которые вы украли у сирот, уже
возвращены. А теперь ешьте и пейте; сегодня вы мой гость. Вампа, когда этот
человек насытится, он свободен.
Данглар, пока граф не удалился, продолжал лежать ничком; когда он поднял
голову, он увидел только исчезавшую в проходе смутную тень, перед которой склонялись
разбойники.
Вампа исполнил приказание графа, и Данглару были поданы лучшие плоды и лучшее
вино Италии; затем его посадили в его почтовую карету, провезли по дороге и
высадили у какого-то дерева.
Он просидел под ним до утра, не зная, где он.
Когда рассвело, он увидел поблизости ручей; ему хотелось пить, и он подполз к
воде.
Наклонившись, чтобы напиться, он увидел, что волосы его поседели.
|
