Надоело*
Не высидел дома.
Анненский*, Тютчев, Фет.
Опять,
тоскою к людям ведомый,
иду
в кинематографы, в трактиры, в
кафе.
За столиком.
Сияние.
Надежда сияет сердцу глупому.
А если за неделю
так изменился россиянин,
что щеки сожгу огнями губ ему.
Осторожно поднимаю глаза,
роюсь в пиджачной куче.
«Назад,
наз-зад,
назад!»
Страх орет из сердца.
Мечется по лицу, безнадежен и
скучен.
Не слушаюсь.
Вижу,
вправо немножко,
неведомое ни на суше, ни в
пучинах вод,
старательно работает над
телячьей ножкой
загадочнейшее существо.
Глядишь и не знаешь: ест
или не ест он.
Глядишь и не знаешь: дышит или
не дышит он.
Два аршина безлицого розоватого
теста:
хоть бы метка была в уголочке
вышита.
Только колышутся спадающие
на плечи
мягкие складки лоснящихся щек.
Сердце в исступлении,
рвет и мечет.
«Назад же!
Чего еще?»
Влево смотрю.
Рот разинул.
Обернулся к первому, и стало
иначе:
для увидевшего вторую образину
первый —
воскресший Леонардо да-Винчи.
Нет людей.
Понимаете
крик тысячедневных мук?
Душа не хочет немая идти,
а сказать кому?
Брошусь на землю,
камня корою
в кровь лицо изотру, слезами
асфальт омывая.
Истомившимися по ласке губами
тысячью поцелуев покрою
умную морду трамвая.
В дом уйду.
Прилипну к обоям.
Где роза есть нежнее и чайнее?
Хочешь —
тебе
рябое
прочту «Простое как мычание»*?
Для истории
Когда все расселятся в раю
и в аду,
земля итогами подведена будет —
помните:
в 1916 году
из Петрограда исчезли красивые
люди.
[1916 ]
|
