Мое к этому отношение*
(Гимн еще почтее)
Май ли уже расцвел над
городом,
плачет ли, как побитый,
хмуренький декабрик, —
весь год эта пухлая морда
маячит в дымах фабрик.
Брюшком обвисшим и
гаденьким
лежит на воздушном откосе,
и пухлые губы бантиком
сложены в 88.
Внизу суетятся рабочие,
нищий у тумбы виден,
а у этого брюхо и все прочее —
лежит себе сыт, как Сытин*.
Вкусной слюны разлились
волны,
во рту громадном плещутся, как
в бухте,
А полный! Боже, до чего он
полный!
Сравнить если с ним, то худ и
Апухтин*.
Кони ли, цокая, по
асфальту мчатся,
шарканье пешеходов ли
подвернется под взгляд ему,
а ему все кажется: «Цаца!
Цаца!» —
кричат ему, и все ему нравится,
проклятому.
Растет улыбка, жирна и
нагла,
рот до ушей разросся,
будто у него на роже
спектакль-гала*
затеяла труппа малороссов.
Солнце взойдет, и сейчас
же луч его
ему щекочет пятки холеные,
и луна ничего не находит
лучшего.
Объявляю всенародно: очень
недоволен я.
Я спокоен, вежлив, сдержан
тоже,
характер — как из кости
слоновой точен,
а этому взял бы да и дал по
роже:
не нравится он мне очень.
[1915 ]
|
