27 октября
Часто мне хочется разодрать себе грудь и размозжить
голову оттого, что люди так мало способны дать друг другу. Увы, если во мне
самом нет любви, радости, восторга и жара, другой не подарит мне их, и, будь
мое сердце полно блаженства, я не сделаю счастливым того, кто стоит передо
мной, бесчувственный и бессильный.
Вечером
Мне так много дано, но чувство к ней поглощает все; мне
так много дано, но без нее нет для меня ничего на свете.
30 октября
Сотни раз был я готов броситься ей на шею. Один бог
ведает, легко ли видеть, как перед глазами мелькает столько прелести, и не
иметь права схватить ее. Ведь человек по природе своей захватчик! Хватают же
дети все, что им вздумается? А я?
3 ноября
Бог свидетель, как часто ложусь я в постель с желанием,
а порой и с надеждой никогда не проснуться; утром я открываю глаза, вижу солнце
и впадаю в тоску. Хорошо бы обладать вздорным характером и сваливать вину на
погоду, на третье лицо, на неудавшееся предприятие! Тогда несносное бремя
досады тяготело бы на мне лишь вполовину. А я, увы, слишком ясно понимаю, что
вся вина во мне самом, — впрочем, какая там вина! Все равно, во мне самом
источник всяческих мучений, как прежде был источник всяческого блаженства.
Ведь я все тот же, но раньше я упивался всей полнотой
ощущений, на каждом шагу открывал рай, и сердце имел достаточно вместительное,
чтобы любовно объять целый мир. А теперь мое сердце умерло! Оно больше не
источает восторгов, глаза мои сухи, чувства не омыты отрадными слезами, и
потому тревожно хмурится чело. Я страдаю жестоко, ибо я утратил то, что было
единственным блаженством моей жизни, исчезла священная животворная сила,
которая помогала мне созидать вокруг меня миры! Теперь я смотрю в окно и вижу,
как солнце разрывает туман над дальними холмами и озаряет тихие долины, а
мирная река, извиваясь, бежит ко мне между оголенными ивами, и что же? —
Эта дивная природа мертва для меня, точно прилизанная картинка: и вся
окружающая красота не в силах перекачать у меня из сердца в мозг хоть каплю
воодушевления, и я стою перед лицом божьим, точно иссякший колодец, точно
рассохшаяся бадья! Сколько раз падал я ниц и молил господа даровать мне слезы,
как землепашец молит даровать дождь, когда небо так беспощадно, а земля
истомилась от жажды. Но, увы! Я знаю, бог дает дождь и ведро не по нашим
исступленным мольбам, и недаром терзает меня память о тех блаженных временах,
когда я терпеливо ждал, чтобы дух его снизошел на меня, и всем признательным сердцем
моим принимал благодать, изливаемую им на меня!
8 ноября
Она укоряла меня за невоздержанность, но как же ласково
и бережно! А невоздержанность моя в том, что я иногда соблазнюсь стаканом вина
и выпью целую бутылку. «Не делайте этого! — сказала она. —
Постарайтесь думать о Лотте!» — «Думать! Неужто вам надо приказывать мне
это, — возразил я. Думаю я или не думаю — все равно вы всегда стоите перед
моим духовным взором. Сегодня я сидел на том месте, где вы недавно выходили из
кареты…»
Она перевела разговор, чтобы прекратить мои излияния.
Любезный друг, я погиб! Она вертит мною как хочет!
|
