Увеличить |
Новелла восьмая
Двое
живут в дружбе; один из них сходится с женой другого; тот, заметив это,
устраивается с его женой таким образом, что его приятель заперт в сундуке, а
сам он забавляется на нем с его женой, пока тот сидит внутри.
Тяжело и
грустно было дамам слушать о приключениях Елены, но так как они случились с
нею, в известной мере, по заслугам, они отнеслись к ней с более умеренным
сожалением, тогда как школяра сочли излишне и непоколебимо суровым, даже жестоким.
Когда Пампинея дошла до конца, королева приказала продолжать Фьямметте. Готовая
повиноваться, она сказала: – Милые дамы, так как, мне кажется, вас несколько
поразила суровость обиженного школяра, я полагаю приличным чем-нибудь более
приятным смягчить ваши раздраженные души, а потому и хочу рассказать вам
небольшую новеллу об одном молодом человеке, который благодушнее принял
оскорбление и с большею умеренностью отомстил за него. Из нее вы поймете, что
совершенно достаточно того, что насколько осел лягнет в стену, настолько бы ему
и отозвалось, и что не подобает человеку, имеющему в виду отомстить за
полученное оскорбление, оскорблять, превышая месть более, чем следует.
Итак, вы
должны знать, что в Сиэне, как я когда-то слыхала, жило двое молодых людей,
очень состоятельных, из хороших городских семей; одному было имя Спинеллоччьо
Танена, а другому Цеппа ди Мино; и жили они оба по соседству друг с другом в
Камоллии. Эти двое юношей всегда водились друг с другом и, повидимому, так
любили друг друга, как будто они были братья, если не более. У каждого из них
было по жене, очень красивой. Случилось, что Спинеллоччьо, часто хаживавший в
дом Цеппы, был ли тот дома, или нет, настолько сблизился с его женой, что
сошелся с ней; так они жили долгое время, прежде чем кто-либо о том догадался.
Тем не менее, спустя долгое время, когда однажды Цеппа был у себя, о чем его
жена не знала, явился Спинеллоччьо, чтобы позвать его; жена сказала, что его
нет дома; тогда Спинеллоччьо тотчас же взошел наверх и, встретив даму в зале,
видя, что никого нет, обнял ее и принялся целовать, а она его. Цеппа, видевший
это, не сказал ни слова, а притаился, чтобы посмотреть, к чему сведется эта
игра; в скором времени он заметил, что его жена и Спинеллоччьо, обнявшись таким
образом, вошли в комнату и там заперлись, что сильно его разгневало, но
рассчитав, что ни от шума и ни от чего другого его обида не уменьшится,
напротив, увеличится стыд, он стал размышлять, какую бы ему найти месть, о
которой кругом его не узнали бы, а сам бы он успокоился душой. После долгого
раздумья ему показалось, что способ им найден, и он остался в засаде, пока
Спинеллоччьо был с его женой. Когда тот удалился, он вошел в комнату и, увидя
жену, еще не успевшую поправить на голове фату, которую, балуясь с нею, Спинеллоччьо
сорвал, спросил ее: «Что это ты делаешь, жена?» На это она ответила: «Разве не
видишь?» Говорит Цеппа: «Вижу-то я вижу, видел и другое, чего бы видеть не
хотел…» Он стал браниться с нею, а она в величайшем страхе, после многих
отговорок, призналась ему в своей близости с Спинеллоччьо, от которой не могла,
по справедливости, отречься, и принялась с плачем просить у него прощения. На
это Цеппа сказал: «Видишь ли, жена, ты поступила худо, но коли хочешь, чтоб я
простил тебе, ты должна исполнить в точности то, что я прикажу. Дело в том: я
желаю, чтобы ты сказала Спинеллоччьо, чтобы завтра около третьего часа он нашел
какой-нибудь повод уйти от меня и явиться к тебе сюда. Когда это сделается, я
вернусь. Лишь только ты услышишь мои шаги, тотчас же заставь его влезть в этот
сундук и запри; когда ты это сделаешь, я скажу, как тебе далее поступить. Не
бойся ничего, ибо обещаю тебе не чинить ему никакого зла».
Жена,
чтобы ублажить его, все обещала и так и поступила. Когда настал следующий день
и около третьего часа Цеппа и Спинеллоччьо были вместе, последний, обещавший
даме явиться к ней именно в этот час, сказал Цеппе: «Сегодня я должен обедать с
одним приятелем, и мне не хотелось бы заставить его прождать меня; потому с
богом!» – «Еще долго до обеда», – говорит Цеппа. Спинеллоччьо отвечал: «Не
в этом дело, а мне надо еще поговорить с ним об одном своем деле, так надо
забраться туда пораньше». И вот, уйдя от Цеппы и сделав обход, Спинеллоччьо
явился в дом к его жене, и не успели они войти в комнату, как вернулся Цеппа.
Лишь только услышала жена, что он пришел, обнаружила сильный страх, велела
Спинеллоччьо спрятаться в сундук, указанный мужем, заперла его там и вышла из
комнаты. Войдя наверх, Цеппа сказал: «А что, жена, не пора ли обедать?» – «Да и
впрямь», – отвечала она. Тогда Цеппа говорит: «Спинеллоччьо пошел сегодня
обедать к своему приятелю, а жену оставил одну, выгляни-ка в окошко, позови ее
и скажи, чтобы она шла обедать к нам». Жена, боявшаяся за себя и потому ставшая
очень послушной, сделала, как приказал муж.
Жена
Спинеллоччьо, уступая настоятельным просьбам жены Цеппы, явилась, узнав, что
муж дома не обедает. Когда она пришла, Цеппа, много обласкав ее и взяв ее
по-приятельски за руку, тихо сказал жене, чтоб она шла на кухню, а ее повел в
комнату, и, когда вошел, то, обернувшись, запер ее изнутри. Как увидела она,
что комнату запирают, сказала: «Что это, Цеппа, что это значит? Так вот для
чего ты велел прийти мне, такова твоя любовь к Спинеллоччьо и верная с ним
дружба!» На это Цеппа отвечал, подойдя к сундуку, где был заперт ее муж, и
продолжая крепко держать ее: «Прежде чем печалиться, послушай, что я тебе
скажу: я любил и люблю Спинеллоччьо, как брата, а вчера я открыл, хотя он того
и не знает, что доверие, которое я питал к нему, дошло до того, что он сошелся
с моей женой, как сходится со своей. И вот, любя его, я не желаю иной мести,
как сходной с обидой. Он обладал моей женой, я хочу обладать тобой. Если ты на
это не согласна, мне все же следует отплатить ему, а так как я не намерен
оставить эту обиду без наказания, я ведь могу устроить ему такое, что ни ты, ни
он никогда не будете тому рады».
Услышав
это и поверив Цеппе после многих удостоверений, жена сказала: «Мой Цеппа, так
как мщение должно пасть на меня, я согласна, только устрой, чтобы то, что нам предстоит
совершить, оставило меня в мире с твоей женой, как и я намерена оставаться с
нею, несмотря на то, что она со мной натворила». На это Цеппа отвечал: «Это я
улажу непременно, а кроме того, подарю тебе такую дорогую и красивую вещицу,
какой у тебя нет». Так сказав, обняв ее и принявшись целовать, он положил ее на
сундук, где был заперт муж, и здесь утешился с ней, сколько ему было угодно, а
она с ним.
Сидя в
сундуке, Спинеллоччьо слышал все речи Цеппы и ответ своей жены, а затем и тревизскую
пляску, совершавшуюся над его головою, и ощутил на первых порах такую скорбь,
что ему казалось, он умрет, и не будь страха перед Цеппой, он, хотя и запертый,
жестоко бы выбранил жену. Затем вспомнив, что оскорбление было вчинено им и что
Цеппа имел основание делать то, что делал, и обращался с ним по-человечески и
как с товарищем, сказал себе, что, коли того захочет Цеппа, он будет ему еще
большим другом, чем прежде. Пробыв с дамой, сколько ему было угодно, Цеппа слез
с сундука, и когда она попросила обещанной им драгоценной вещи, он, отворив
комнату, вывел оттуда свою жену, которая сказала ей лишь следующее: «Мадонна,
вы отдали мне хлебом за лепешку». Сказала она это смеясь. На это Цеппа говорит:
«Отопри-ка этот сундук». Когда та это сделала, Цеппа показал Спинеллоччьо его
жене.
Долго
было бы рассказывать, кто из них более устыдился, Спинеллоччьо ли, увидев Цеппу
и понимая, что ему известно содеянное им, или жена, увидев своего мужа и зная,
что он и слышал и чувствовал все учиненное ею над его головой. Цеппа и говорит
ей: «Вот драгоценность, которую я вам дарю». Вылезя из сундука и не пускаясь в
распрю, Спинеллоччьо сказал: «Цеппа, мы теперь в расчете, потому как ты перед
тем говорил моей жене, нам лучше всего стать друзьями, какими были раньше, и
так как у нас обоих нет ничего отдельного, кроме жен, пусть и они будут общие».
Цеппа согласился и в наилучшем в свете согласии все вчетвером сели за обед. С
тех пор и впредь у каждой из двух жен было по два мужа, и у каждого из них по
две жены, и никогда не было у них из-за этого ни спора, ни распри.
|