Увеличить |
Новелла третья
Трое
молодых людей любят трех сестер, с которыми и бегут в Крит; старшая из ревности
убивает своего любовника, вторая, отдавшись герцогу Крита, спасает первую от
смерти, но убита своим любовником, который и бежит с первой. В этом убийстве
обвинен третий любовник с третьей сестрой, будучи схвачены они берут на себя
вину, но от страха смерти, подкупив деньгами стражу, бегут, обедневшие, в
Родос, где умирают в нищете.
Выслушав
заключение новеллы Пампинеи, Филострато несколько задумался, но потом сказал,
обратившись к ней: «Есть кое-что хорошее в конце вашего рассказа, и он мне
понравился, но перед тем уж слишком много было смеха, чего я не желал бы, чтобы
там было». Затем, обратившись к Лауретте, он сказал: «Мадонна, продолжайте, по
возможности, более подходящей новеллой, чем эта». Сказала, смеясь, Лауретта:
«Вы уже очень жестоки к любящим, если только и желаете их злополучного конца; я
же, исполняя ваше приказание, расскажу вам о троих, одинаково дурно кончивших,
мало насладившись своею любовью». Так сказав, она начала:
– Юные
дамы, как вам хорошо известно, всякий порок может обратиться в величайший вред
для отдающегося ему, а часто и других, в числе прочих, наиболее необузданно
увлекающих нас в опасности, представляется мне гнев, а это не что иное, как
внезапное и неразумное движение, которое, будучи вызвано ощущением горя,
отогнав разум и наведя мрак на наши умственные очи, возжигает в нашей душе
пламя ярости. Хотя чаще это бывает с мужчинами, у одних более, у других слабее,
тем не менее то же видели, и с еще более вредными последствиями, и на женщинах,
ибо в них оно легче возгорается, горит более ярким пламенем и движет ими с
меньшим удержем. И этому нечего удивляться, коли подумаем, что огонь по своей
природе скорее охватывает легкие и рыхлые вещества, чем твердые и плотные; а
ведь мы (да не поставят нам это мужчины в укор) нежнее их и подвижнее. Потому,
видя, что мы к этому естественно расположены, и принимая в соображение, что как
наша мягкость и благодушие являются успокоением и удовольствием мужчинам, с
которыми нам приходится общаться, так гнев и ярость – большим досаждением и опасностью,
я намерена, дабы нам с тем большею твердостью духа уберечься от этого, показать
вам в моей новелле, каким образом любовь трех юношей и стольких же девушек
стала, вследствие гнева одной из них, из счастливой – несчастнейшею.
Марсель,
как вам известно, находится в Провансе у моря, древний и именитейший город, когда-то
более изобиловавший богатыми людьми и знатными купцами, чем то видать теперь.
Между ними был некто, по имени Нарнальдо Клуада, человек низкого происхождения,
но добросовестный и честный купец, безмерно богатый поместьями и деньгами; у
него было от жены несколько детей, из них три дочери, старше возрастом сыновей.
Двум из них, близнецам, было по пятнадцати лет, третьей четырнадцать, и их
родственники ничего иного не ждали, чтобы выдать их замуж, как возвращения
Нарнальдо, отправившегося со своим товаром в Испанию. Двух первых звали: одну
Нинеттой, вторую Маддаленой, а имя третьей было Бертелла. В Нинетту был
влюблен, как только можно быть влюбленным, молодой, родовитый, хотя и бедный
человек, по имени Рестаньоне, а она в него; и они так сумели устроить, что без
ведома кого бы то ни было на свете наслаждались своею любовью, и уже
пользовались ею довольно долго, как случилось, что два молодых приятеля, из
которых одного звали Фолько, другого Угетто, оставшись богачами по смерти своих
отцов, влюбились один в Маддалену, другой в Бертеллу. Когда Рестаньоне,
которому указала на то Нинетта, это заметил, он задумал воспользоваться их
любовью, чтобы помочь своей бедности. Сойдясь с ними, он стал провожать то
одного, то другого, а иногда и обоих на свидание к их возлюбленным, а также и к
своей; и когда ему показалось, что он достаточно сблизился и подружился с ними,
он сказал им: «Дорогие юноши, наше общение могло убедить вас, какую любовь я к
вам питаю и что для вас я сделал бы все, что сделал бы для самого себя; а так
как я очень люблю вас, то намерен объявить вам, что мне запало на ум, а затем
вы вместе со мною решите, что покажется за лучшее. Если ваши слова не
обманывают, и еще судя по тому, что, кажется мне, я уразумел из ваших
поступков, денно и нощно вы пылаете величайшей страстью к двум любимым вами
девушкам, а я к третьей их сестре; и я берусь, если вы только на это
согласитесь, найти для этой любви приятное и желанное средство, и вот какое. Вы
– юноши богатейшие, я – нет; если бы вы захотели соединить в одно наши
богатства, сделав меня вместе с вами третьим их владельцем, и решили бы в какую
часть света нам отправиться, чтобы проводить с их помощью веселую жизнь, я
берусь наверно уладить так, что три сестры с большею частью отцовского имущества
поедут с нами, куда мы пожелаем, а там мы станем жить каждый с своею, как три
брата, счастливейшими людьми на свете. Теперь за вами – решить: желаете ли вы
такого утешения, или оставите это дело».
Оба
юноши, безмерно пылавшие, услышав, что девушки будут им принадлежать, не трудились
долго над решением, а сказали, что если последствие будет именно такое, они
готовы все сделать. Получив такой ответ от молодых людей, Рестаньоне через
несколько дней был у Нинетты, к которой мог ходить не без больших затруднений;
побыв с нею некоторое время, он объяснил ей, о чем говорил с юношами, и многими
доводами старался склонить ее к этому предприятию. Это было ему не трудно, ибо
она гораздо более его желала получить возможность быть с ним, не возбуждая
подозрения, потому она решительно ответила ему, что это ей по сердцу, что
сестры сделают, что она захочет, особенно в этом деле, и сказала ему, чтобы он,
как можно скорее, устроил все для того потребное. Вернувшись к двум юношам,
сильно пристававшим к нему по поводу того, что он им говорил, Рестаньоне
сообщил им, что относительно их дам дело уже идет на лад. Решив между собою
отправиться в Крит, продав некоторые свои имения под предлогом, что желают
поехать торговать на эти деньги, обратив в деньги все, что у них было, они
купили скороходное судно, тайком отлично вооружили его и стали поджидать
назначенного срока. С другой стороны, Нинетта, хорошо знавшая настроение сестер,
сладкими речами так возбудила в них желание к этому делу, что им казалось, они
не доживут до его исполнения. Поэтому с наступлением ночи, когда им следовало
сесть на судно, три сестры, вскрыв большой отцовский сундук, вынув из него
большое количество денег и драгоценностей и тихонько выйдя со всем этим из
дому, встретили, по условию, своих, поджидавших их, любовников, немедленно сели
с ними на судно и, пустив в ход все весла, удалились. Нигде не останавливаясь,
они на следующий вечер прибыли в Геную, где недавние любовники впервые вкусили
радость и наслаждение своей любви. Подкрепившись здесь, чем было нужно, они
отправились далее и, переходя от одной гавани к другой, еще до наступления
восьмого дня прибыли без всякого препятствия к Крит, где купили большие,
прекрасные поместья, а недалеко от Кандии построили роскошные и прелестные жилища.
Здесь,
обзаведясь многочисленной прислугой, собаками, ловчими, птицами и конями, среди
пиров и празднеств и в веселии они стали жить со своими возлюбленными, точно бары,
будучи счастливейшими в свете людьми.
Когда
они пребывали таким образом, случилось (как мы то видим, бывает ежедневно, что
хотя известная вещь и нравится, но при избытке надоедает), что Рестаньоне,
очень любившему Нинетту, с той поры, как он без всякого опасения мог
наслаждаться ею по желанию, она стала надоедать, и вследствие того его любовь к
ней умаляться. На одном празднике ему сильно понравилась одна девушка, уроженка
того места, красивая и родовитая, и он принялся ухаживать за нею, начал
оказывать ей особенное внимание, устраивая для нее празднества; заметив это,
Нинетта стала так ревновать его, что он не мог сделать ни шагу, чтобы она не
узнала и затем не печалила его и себя попреками и гневными выходками. Но как
излишество чего-нибудь порождает отвращение, а отказ в желаемом усиливает к
нему стремление, так гневные выходки Нинетты увеличивали в Рестаньоне пламя
новой привязанности, что бы там ни вышло с течением времени, добился ли
Рестаньоне любви милой ему женщины, или нет, только Нинетта была твердо уверена
в первом, кто бы ей о том ни донес; от этого она впала в такую печаль, а из нее
в такой гнев, от которого последовательно перешла к такой ярости, что, обратив
любовь, которую питала к Рестаньоне, в жестокую ненависть, ослепленная своим
гневом, решила смертью отомстить за стыд, который он, казалось, учинил ей.
Раздобыв старуху гречанку, большую мастерицу готовить яды, она убедила ее
обещаниями и дарами составить смертоносную жидкость, которую, не спросив ни у
кого совета, она дала однажды вечером выпить разгоряченному и ничего не
остерегавшемуся Рестаньоне. Такова была сила жидкости, что она умертвила его
еще до наступления утра. Когда Фолько и Угетто и их дамы о том услышали, не
зная, от какого яда он умер, вместе с Нинеттой горько оплакали его и велели
похоронить с почестями. Но несколько дней спустя случилось, что за какое-то
преступное дело схвачена была старуха, приготовившая для Нинетты ядовитую
жидкость, и под пыткой, в числе других преступлений, призналась и в этом, точно
объяснив, что от этого произошло; вследствие чего герцог Крита, ничего никому о
том не говоря, велел однажды ночью втихомолку окружить дворец Фолько и без
какого-либо крика и сопротивления схватил и увел Нинетту, от которой без всякой
пытки тотчас же выведал, что желал, относительно смерти Рестаньоне. Фолько и
Угетто тайно узнали от герцога, а от них и их дамы, почему взята была Нинетта,
что было им очень неприятно, и они прилагали всякое старание, чтобы спасти
Нинетту от костра, к которому, по их мнению, ее осудят, как вполне того
заслужившую; но, казалось, все это ни к чему не приведет, ибо герцог твердо
стоял на том, чтобы правосудие над ней совершилось. Маддалена, которая была
молода и красива и за которой долго ухаживал герцог, тогда как она никогда не
соглашалась сделать что-либо ему в угоду, вообразила, что, угодив ему, она
может спасти сестру от костра, и осторожно дала ему знать через посланного, что
она всецело к его услугам, если воспоследует от того двоякое: во-первых, чтобы
ее сестра возвращена была ей живой и здоровой, и, во-вторых, чтобы это дело
осталось скрытым. Выслушав это послание, которое было ему по сердцу, герцог
долго обдумывал сам с собою, следует ли ему так поступить, но, наконец, решился
и заявил свое согласие. Для этого он, с ведома дамы, велел однажды ночью
задержать Фолько и Угетто под предлогом, что желает разузнать от них о деле, а
сам тайно отправился на побывку к Маддалене. Перед тем он притворился, будто
приказал посадить Нинетту в мешок и в ту самую ночь утопить в море; теперь он
привел ее к сестре, отдал ей в награду за ночь и, удаляясь утром, попросил ее,
чтобы эта ночь, первая их любви, не была последней; кроме того, наказал ей
отослать виновную женщину, дабы ему не вышло от того поношения и не пришлось
снова принять против нее меры строгости.
На
следующее утро Фолько и Угетто, слышавшие, что ночью Нинетту утопили, чему они
и поверили, были освобождены; когда они вернулись домой, чтобы утешить своих
дам в смерти сестры, Фолько догадался, что она здесь, хотя Маддалена и сильно
старалась скрыть ее, чему он очень удивился, тотчас же заподозрив Маддалену,
ибо до него уже доходили слухи о любви к ней герцога, и спросил ее, как то
могло статься, что Нинетта здесь. Маддалена сочинила длинную басню, дабы
объяснить ему это, но он, как человек хитрый, плохо тому поверил и заставил ее
сказать правду, что она после многих пререканий и сделала. Сраженный горем и
воспламенившись гневом, Фолько вынул меч и убил ее, тщетно умолявшую его о
милости; убоясь гнева и суда герцога, оставив ее мертвой в комнате, он пошел
туда, где находилась Нинетта, и с чрезвычайно веселым видом сказал ей:
«Отправимся тотчас же, куда твоя сестра решила, чтоб я повез тебя, дабы ты снова
не попалась в руки герцога». Нинетта поверила этому и, исполненная страха и
желания удалиться, не простившись с сестрою, вместе с Фолько снарядилась в путь
с наступившей уже ночью; с теми деньгами, которые успел захватить Фолько, а их
было немного, они, направившись к морскому берегу, сели в лодку, и никто
никогда не узнал, куда они пристали.
Когда наступил
следующий день и Маддалена найдена была убитою, некоторые, питавшие к Угетто
зависть и ненависть, тотчас же донесли о том герцогу; вследствие чего герцог,
сильно любивший Маддалену, исполнясь гнева, поспешил в ее дом и, схватив Угетто
и его даму, ничего еще не знавших об этом деле, то есть о бегстве Фолько и
Нинетты, принудил их к сознанию, что они вместе с Фолько виновны в смерти
Маддалены. Вследствие этого сознания, не без причины опасаясь смерти, они с
большими предосторожностями подкупили своих стражей, дав им несколько денег,
которые тайно спрятали на всякий случай у себя в доме, и, не имея времени
захватить с собою что-либо из своего имущества, сев в лодку вместе с стражами,
ночью бежали в Родос, где в бедности и нужде прожили недолго. К такому-то
исходу привела неразумная любовь Рестаньоне и гнев Нинетты и их самих и других.
|