Увеличить |
* V *
1
А король
разгневался еще пуще прежнего и молвил королю Уриенсу:
– Сестра
моя, а ваша жена постоянно замышляет против меня измену. Хотел бы я знать, не
состоите ли вы сами или мой племянник, ваш сын, в сговоре с нею, чтобы меня
погубить. Впрочем, что до вас, – так говорил король Артур королю
Уриенсу, – я не думаю, чтобы вы были в этом заговоре, ибо от Акколона
слышал я признание из его собственных уст, что она намеревалась и вас погубить,
как и меня. И потому вас я считаю свободным от подозрений. А вот что до вашего
сына сэра Ивейна, то он остается у меня под подозрением. И потому повелеваю вам
удалить его от моего двора.
Так был
отослан от двора сэр Ивейн.
Узнав о
том, сэр Гавейн поспешно собрался следовать за ним, ибо сказал он: «Если кто
изгоняет моего кузена, изгоняет и меня». Так уехали они оба и приехали в густой
лес, а там оказался монастырь, и в нем расположились они на ночлег.
Но когда
у Артура стало известно, что и сэр Гавейн отъехал от двора, то горевали все
сословия.
– Вот, –
сказал Гахерис, брат Гавейна, – мы лишились двух добрых рыцарей из-за
одного.
А те
наутро прослушали в монастыре обедню и поехали дальше и приехали в другой лес,
еще больше первого. Там в долине стояла башня, а подле нее сэр Гавейн увидел
двенадцать прекрасных девушек и двух рыцарей в доспехах и верхами, и девушки те
ходили вокруг дерева. И увидел он, что на дереве том висит белый щит, а
девушки, проходя мимо, плюют на него, а иные бросают в него грязью.
2
Сэр
Гавейн и сэр Ивейн подъехали к ним, приветствовали их и спросили, отчего такое
надругательство учиняют они над щитом.
– Сэр, –
отвечали девушки, – мы вам все объясним. Есть такой рыцарь в нашей земле –
ему как раз и принадлежит этот белый щит, – он доблестен и искусен в бою,
но ненавидит всех дам и девиц. И вот поэтому мы учиняем надругательство над его
щитом.
– Вот
что я вам скажу, – сказал сэр Гавейн. – Не к лицу славному рыцарю
презирать дам и девиц; но, может быть, ненавидя вас, он имеет на то причину, а
может быть, он любит и любим где-нибудь в другой стороне, раз уж он такой
доблестный рыцарь, как вы говорите. А как его имя?
– Сэр, –
отвечали они, – его имя сэр Мархальт, сын Ирландского короля.
– Я
хорошо знаю его, – сказал тут сэр Ивейн, – он рыцарь доблестный, не
много есть ему равных. Я видел один раз, как он выступал на турнире, где
собралось множество рыцарей, но ни один не мог против него выстоять.
– А, –
сказал сэр Гавейн, – благородные девицы, видно, вы замыслили дурное, ведь
тот, кто повесил этот щит, и сам должен здесь с минуты на минуту появиться, и
эти двое рыцарей верхами на него нападут. Но не пристало такое благородным
девицам, да и я долее не намерен смотреть, как бесчестят щит рыцаря.
С тем
отъехали немного сэр Гавейн и сэр Ивейн. И вдруг, видят: прямо на них скачет
сэр Мархальт на могучем коне. А двенадцать девиц, увидев сэра Мархальта,
бросились как безумные к башне бегом, иные даже попадали по дороге. Тут один из
рыцарей, что были с ними, подтянул свой щит и вскричал громогласно:
– Сэр
Мархальт, защищайся!
И
сшиблись они, и тот рыцарь сломал о сэра Мархальта копье, а сэр Мархальт ударил
с такой силой, что проломил ему шею, а лошади его спину.
Увидел
это второй рыцарь башни и изготовился против него, и с такой силой они
сшиблись, что рыцарь башни рухнул мертвый на землю вместе с конем.
3
А сэр
Мархальт подъехал к своему щиту, увидел, что он весь осквернен, и проговорил:
– За
надругательство это я уже отчасти отомстил. И во имя любви к той, кто мне этот
белый щит подарила, я буду теперь носить его, а старый мой щит повешу на место
этого.
И
повесил белый щит себе на шею. Потом поскакал он дальше и наехал прямо на сэра
Гавейна и сэра Ивейна. Спросил он их, что они тут делают. Они ему отвечали, что
едут от Артурова королевского двора на поиски приключений.
– Что
ж, – сказал сэр Мархальт, – я, если пожелаете, к вашим услугам. Я
тоже странствую в поисках приключений, – и за мною дело не станет.
И с тем
отъехал от них, чтобы было ему место для разгона.
– Пусть
скачет своей дорогой, – сказал сэр Ивейн сэру Гавейну, – ведь он один
из доблестнейших рыцарей на свете. Лучше бы нам своею волею не выходить против
него один на один.
– Ну
нет, – отвечал сэр Гавейн, – этому не бывать! Позор нам будет, если
мы с ним не сразимся, каким бы превосходным рыцарем он ни был.
– Что
ж, ладно, – сказал сэр Ивейн. – Я выеду против него первый; ибо я
слабее вас, и, если он меня повергнет, тогда вы за меня отомстите.
Вот
сшиблись два рыцаря с такой страшной силой, и сэр Ивейн так ударил сэра
Мархальта в середину щита, что копье его раскололось от удара на мелкие куски.
А сэр Мархальт столь жестокий нанес ему удар, что сшиб на землю и коня и
всадника и поразил сэра Ивейна в левый бок. Сэр же Мархальт повернул коня и
отъехал туда, откуда начал поединок, и снова изготовился и поднял копье. Увидел
это сэр Гавейн, перетянул наперед свой щит, уперли они оба копья в седельные
упоры и ринулись друг на друга со всей мощью коней своих и ударили друг друга
что было силы прямо в середину щита. Тут копье сэра Гавейна сломалось, а копье
сэра Мархальта выдержало удар, и рухнул сэр Гавейн наземь вместе с конем.
Но
вскочил сэр Гавейн проворно на ноги, обнажил меч свой и пеший бросился на сэра
Мархальта. Увидел сэр Мархальт, что он обнажил меч, и стал конем теснить сэра
Гавейна.
– Сэр
рыцарь, – сказал тут сэр Гавейн, – должно тебе спешиться, иначе я
зарублю твоего коня.
– Грамерси, –
отвечал сэр Мархальт, – вы очень великодушны. Вы обучаете меня рыцарскому
обхождению, ведь в самом деле не подобает, чтобы один рыцарь сражался пеший,
другой – верхом.
И с тем
сэр Мархальт прислонил копье свое к дереву, спешился, привязал к дереву коня и
загородился щитом, и яростно ринулись они друг на друга. Ударили они мечами
так, что от щитов щепы полетели, и рассекли они один на другом шлемы и кольчуги
и нанесли один другому глубокие раны.
Но у
сэра Гавейна от девяти часов и до полудня сила прибавлялась и возрастала,[53] так что к
полуденному часу увеличилась его мощь втройне. А сэр Мархальт все это видел и
очень дивился его возросшей мощи. И наносили они один другому жестокие раны. Но
когда миновал полдень и день стал клониться к вечеру, сила сэра Гавейна начала
убывать, и сделался он совсем слаб, так что едва мог уже ему противостоять, а
сэр Мархальт все более укреплялся духом.
– Сэр
рыцарь, – сказал тут сэр Мархальт, – я убедился вполне, что вы
славный рыцарь и муж великой мощи, я испытал ее на себе, пока она у вас не
иссякла. Причины нам враждовать нет, и потому печально было бы, если бы я нанес
вам увечья, ибо чувствую, что вы совсем ослабели.
– О
благородный рыцарь, – сказал сэр Гавейн, – вы произнесли слова,
которые должен был бы сказать я.
И с тем
сняли они шлемы, поцеловались и дали клятву любить друг друга по-братски. И сэр
Мархальт пригласил сэра Гавейна провести ту ночь у него. Так сели они на коней
и поскакали к дому Мархальта.
Едут, и
по дороге сэр Гавейн говорит:
– Очень
дивлюсь я вам, сэр рыцарь, вы столь доблестный, столь благородный муж, отчего
же вам быть ненавистником дам и девиц?
– Сэр, –
отвечал сэр Мархальт, – напрасно меня так называют, ведь это прозвание
дали мне девушки из башни и прочие им подобные. Я сейчас открою вам, что за
причина мне их ненавидеть: среди них есть злые волшебницы и чаровницы, и даже
самого храброго рыцаря, могучего телом и доблестного духом, могут обратить они
в жалкого труса, чтобы получить над ним власть. В этом причина моей ненависти к
ним. А благородным дамам и девицам я всегда готов служить, как это и надлежит
рыцарю.
А во
Французской Книге перечисляются те рыцари, которые одерживали верх над сэром Гавейном,
несмотря на всю его втройне возраставшую мощь, и то были: сэр Ланселот Озерный,
сэр Тристрам, сэр Борс Ганский, сэр Персиваль, сэр Пелеас, сэр Мархальт – эти
шестеро рыцарей одержали победы над сэром Гавейном.
Вот
проехали они немного и очутились во владениях сэра Мархальта, вблизи небольшого
монастыря. Там они спешились, дамы и девицы помогли им снять доспехи и
поспешили осмотреть их раны, ибо все трое они имели увечья. И были приняты они
у сэра Мархальта с превеликим радушием, ибо, когда он узнал, что они –
племянники короля Артура, он постарался оказать им какое только мог доброе
гостеприимство. Пробыли они там целую неделю, залечили надежно свои раны, а там
и в путь собрались.
– Нет, –
сказал им сэр Мархальт, – так вот сразу мы не расстанемся, я провожу вас
через наш лес.
И
поехали они все трое. А сэр Мархальт захватил с собой самое большое свое копье.
Так ехали они по лесу день за днем чуть не целую неделю, прежде чем встретилось
им на пути новое приключение.
Въехали
они в большой лес, носивший название, как и вся та сторона, Аррой – страна чудесных
приключений.
– В
этой стране со времен, как утвердилась здесь христианская вера, – объяснил
им Мархальт, – не проезжал еще ры, царь, чтобы не встретилось ему чудесное
приключение.
Поехали
они дальше и очутились в глубокой долине, усеянной камнями, а по долине бежал
чистый ручей. Тут же поблизости был его исток, светлый родник, и у того родника
сидели три девицы. Подъехали рыцари, приветствуют девиц. А у старшей вкруг
головы был златой венец, и от роду ей было шесть десятков зим, а то и более, и
волосы у нее под венцом белы. Второй девице было тридцать зим, и вкруг головы у
нее – золотой обручок. А третьей девице лишь пятнадцать лет, и на голове у нее
венок из цветов.
Поглядели
на них рыцари и спрашивают, что за причина им так сидеть у родника.
– Сидим
мы здесь, – отвечали девицы, – вот по какой причине: мы высматриваем
странствующих рыцарей, чтобы нам научить их, где найти чудесные приключения.
Вот вы, трое рыцарей, ищете приключения, а нас трое девиц, и потому пусть
каждый из вас изберет себе из нас одну. Потом мы отведем, вас туда, где
разветвляется натрое дорога, и там каждый из вас поедет избранным путем, и
девица его – с ним. А через двенадцать месяцев, день в день, съедетесь вы в том
же месте опять, если даст вам Бог дожить. И в том должно вам честью поклясться.
4
– Отлично
сказано, – молвил сэр Мархальт. – Пусть теперь каждый из нас изберет
себе девицу.
– Я
так скажу, – выступил сэр Ивейн. – Я вас обоих моложе и слабее, и потому
позвольте мне избрать старшую девицу, ибо она многое повидала на своем веку и
всего лучше сумеет мне помочь, когда будет у меня в том нужда, ведь из нас
троих я всех более нуждаюсь в помощи.
– Тогда, –
сказал сэр Мархальт, – я избираю ту, которой от роду тридцать зим, –
она мне более всех приглянулась.
– Ну
что же, – сказал тут сэр Гавейн, – я благодарю вас за то, что вы
оставили мне меньшую и собой прекраснейшую, – она мне пришлась более всех
по душе.
Тут
взяли девицы за повод их коней и привели их туда, где дорога разветвляется
натрое, и там дали рыцари клятву, что, живы будут, встретятся вновь у того
родника ровно через год. Потом поцеловались они и разъехались, каждый рыцарь
посадил свою девицу позади себя на коня. Сэр Ивейн поехал дорогою, что вела на
запад, сэр Мархальт избрал дорогу, что вела на юг, а сэр Гавейн поскакал
дорогой, что вела на север.
Теперь
мы начнем с Гавейна, который ехал своей дорогой до тех пор, пока не подъехал к
прекрасному дому, где жил один старый рыцарь, рачительный хозяин. Спрашивает у
него сэр Гавейн, нет ли поблизости каких приключений.
– Завтра
поутру, – отвечает рыцарь, – я покажу вам удивительнейшие
приключения.
Вот
наутро поскакали они назад и углубились в лес, знаменитый чудесами. Выехали на
поляну, увидели на ней крест, осадили коней, остановились, и в это время
прискакал туда рыцарь собою статный и лицом прекраснейший, какого только
случалось им видеть. Едет он и горько рыдает. Когда же заметил он сэра Гавейна,
то приветствовал его и пожелал ему от Господа чести да славы.
– Что
до этого, – отвечал сэр Гавейн, – то я вас благодарю. И я тоже желаю
вам от Господа чести и славы.
– О, –
сказал рыцарь, – Бог с ней, со славою. Ибо вслед за нею пришли ко мне
позор и печаль.
5
И с тем
проехал он на край поляны, а в это время на другой край поляны выехали десять рыцарей,
осадили коней, перетянули щиты и наставили копья и изготовились к бою с тем
рыцарем, что проехал мимо сэра Гавейна. Тот рыцарь упер в седло большое копье,
поскакал и на всем скаку сшибся с одним из своих преследователей. И так этот
печальный рыцарь его ударил, что перелетел он через круп своего коня. Подобным
же образом расправился грустный рыцарь со всеми десятью: повергал их наземь, и
коней и всадников, и все это одним копьем. Когда же они все десятеро очутились
пеши, подбежали они к нему, а он сидит в седле неподвижно, как каменный, и, не
сопротивляясь, позволил он стащить себя с коня, спутать веревкой по рукам и
ногам и подвязать коню под брюхо. Так они повезли его с собою.
– О
Господи! – воскликнул сэр Гавейн. – Горько видеть, как обращаются с
этим рыцарем. А ведь он, кажется, вовсе и не сопротивлялся, а позволил им себя
связать.
– Так
оно и есть, – отвечал его хозяин. – Ведь захоти он только, и им бы
его никогда не одолеть.
– Сэр, –
сказала тут девица сэру Гавейну. – Мне кажется, ваш рыцарский долг –
помочь этому грустному рыцарю, ибо, по-моему, он из лучших рыцарей, когда-либо
мною виденных.
– Я
бы вступился за него, – отвечал сэр Гавейн. – Но, кажется, он не
желает принимать помощь. – Нет, – возразила девица. – А мне
кажется, вы просто не хотите ему помочь. Но пока они так говорили, появился
вдруг на поляне с одной стороны рыцарь, весь закованный в латы, но с обнаженной
головой. А с другой стороны выехал на поляну карла на коне, тоже весь в латах,
только голова открыта, рот до ушей, нос – обрубок. Подъехал к ним карла и
говорит: – Где же эта дама, что должна нас тут встретить?
И тут
выходит из лесу дама. Сразу затеялся между ними спор, ибо рыцарь потребовал,
чтобы она досталась ему.
– Правильно
ли мы поступаем? – сказал тогда карла. – Вон там, у креста, стоит
рыцарь, давайте возложим решение на него: как он рассудит, так тому и быть.
– Я
согласен, – отвечал рыцарь.
Подъехали
они втроем к сэру Гавейну и рассказали, о чем у них спор. – Что же, сэры?
Вы желаете предоставить решение вашего спора мне? – Да, сэр, –
отвечали они оба. – В таком случае, девица, – сказал сэр
Гавейн, – встаньте вы между ними, и тот, к кому вы предпочтете подойти,
вас и получит.
Когда же
ее между ними поставили, она отвернулась от рыцаря и подошла к карле. И тогда
карла поднял ее к себе в седло и ускакал, весело распевая, а рыцарь поехал
своей дорогой, горько плача.
Тут
выехали на поляну два рыцаря в полных доспехах, и громко вскричал один:
– Сэр
Гавейн, рыцарь Артурова королевского двора! Не медли, готовься сразиться со
мною!
Сшиблись
они с силою и оба вылетели из седел. Тогда пеши схватились они за мечи и рубились
отчаянно. А тем временем второй рыцарь подъехал к девице и спрашивает ее,
отчего она с этим рыцарем, и говорит:
– Если
согласитесь вы уехать со мной, я буду вашим верным рыцарем.
– Я
охотно уеду с вами, – отвечала девица, – мне не по душе дальше
оставаться с ним, ибо у него на глазах только что один рыцарь победил
десятерых, но под конец его подло уволокли отсюда. Потому давайте уедем, покуда
длится поединок.
А сэр
Гавейн еще долго бился с первым рыцарем, но под конец они помирились. И стал рыцарь
приглашать Гавейна, чтобы он остановился у него на эту ночь.
Сэр
Гавейн с ним поехал, а по пути и спрашивает:
– Что
за рыцарь в вашей стороне один смог победить десятерых? И после такого мужественного
подвига он позволил им связать себя по рукам и ногам и увезти прочь.
– А, –
отвечал рыцарь, – это, как я полагаю, лучший на свете рыцарь и
доблестнейший муж, и он достоин превеликого сострадания – ведь то, что
произошло сегодня, уже было с ним более десяти раз. Имя же ему – сэр Пелеас; и
он любит одну знатную даму в этой стране по имени леди Этарда. Случилось
однажды, когда он ее полюбил, что стали сзывать рыцарей по всей стране на
трехдневный турнир, и съехались туда все рыцари этой страны и все дамы. Тому,
кто выказал бы себя лучшим рыцарем, назначен был в награду добрый меч и золотой
венец, и тот венец победитель должен был вручить прекраснейшей из дам, какие
собрались на турнир.
Всех рыцарей
там намного превосходил силою и искусством этот самый сэр Пелеас, а было там
пять сотен рыцарей. Но из них не было ни одного, кого бы сэр Пелеас не вышиб из
седла или не сбил бы с ног; он каждый день в течение трех дней побеждал по
двадцать рыцарей. И за то награда была присуждена ему. А он в тот же миг
поскакал туда, где сидела леди Этарда, и преподнес ей венец, объявив ее
прекраснейшей из всех дам, а кто не согласен, тому готов он доказать это с
оружием в руках.
6
Так он
избрал ее своей дамой и госпожой и поклялся кроме нее никогда никого не любить.
Но она была так горда, что презрела его и отвергла и сказала, что никогда его
не полюбит, пусть бы он хоть умер за нее; а все дамы осудили ее за такую
гордость, ибо там были и красивее ее, но не нашлось бы ни, одной, которая,
предложи ей сэр Пелеас свою любовь, не ответила бы ему любовью за благородство
его и доблесть. Но рыцарь поклялся, что последует за Этардой в эти края и не
отступится, пока она его не полюбит; вот так он оказался здесь и проводит дни
поблизости от ее жилища, а ночи в монастыре.
А она
каждую неделю высылает против него рыцарей, он же, одолев их всех, нарочно дает
им потом захватить себя, потому что только так может увидеть свою даму. Она же
обращается с ним всегда презрительно и жестоко, иной раз велит своим рыцарям
привязать его к хвосту лошади, иной же раз подвязать лошади под брюхо. И таким
постыдным способом доставляют его пред ее лицо, и все это делает она затем,
чтобы заставить его уехать и отказаться от своей любви. Но ничто не может
заставить его уехать. А ведь он бы и пеший одолел этих десятерых рыцарей, если
бы захотел, будь они хоть пеши, хоть верхами.
– Увы, –
сказал тут сэр Гавейн, – мне очень жаль его. После сегодняшней ночи я его
утром отыщу в лесу, чтобы оказать ему помощь, какую только смогу.
И вот
наутро сэр Гавейн распрощался со своим хозяином сэром Карадосом и поехал по
лесу. Наконец встретил он сэра Пелеаса, предававшегося горю сверх меры и громко
стенавшего. Они приветствовали друг друга, и сэр Гавейн спросил, отчего он так
страдает. Сэр Пелеас поведал сэру Гавейну все, как о том выше говорилось.
– Но
всякий раз, позволяя ее рыцарям так со мной обходиться, как вы вчера видели, я
надеюсь в конце концов завоевать ее любовь; ведь она знает, что ее рыцарям так
легко меня не одолеть, захоти только я биться с ними всерьез. Если бы я не
любил ее так сильно, я бы предпочел сто раз умереть, окажись это возможным,
нежели терпеть все ее надругательства; но я верю, что в конце концов она
сжалится надо мною. Ведь любовь многих славных рыцарей принуждала страдать ради
того, чтобы добиться желанной цели, но мне – увы! – нет удачи.
И он так
горько заплакал, что едва не упал с лошади.
– Ну
вот что, – сказал сэр Гавейн, – оставьте свои стенания, а я клянусь
вам жизнью сделать все, что в моей власти, для того, чтобы добыть вам любовь
вашей дамы, и в том даю вам свое честное слово.
– О, –
сказал сэр Пелеас. – А откуда вы?
– Сэр,
я состою при дворе короля Артура, я племянник его, сын его сестры, и король Лот
Оркнейский был моим отцом. Имя же мое сэр Гавейн.
– А
мое имя – сэр Пелеас, рожденный на Островах и многих Островов властелин, и по
сей день не любил я еще ни одной дамы, ни девицы. О сэр рыцарь, поскольку вы
столь близкий родич королю Артуру и сами – королевский сын, то не предайте
меня, но окажите мне помощь, ибо мне никогда не добиться ее любви без помощи
какого-нибудь доброго рыцаря – она живет в неприступном замке здесь поблизости,
милях в четырех, и владеет всем здешним краем, и мне иначе к ней не проникнуть,
как только позволив ее рыцарям меня схватить, но если б я терпел такое не ради
того, чтобы ее увидеть, я бы уже давно умер. А ведь я от нее не услышал еще
доброго слова. Когда меня к ней приводят, она насмехается надо мною самым
жестоким образом, а потом мне возращают коня и доспехи и выпроваживают за
ворота – она не удостаивает меня ни единым словом и не дает мне ни есть, ни
пить. Я же всякий раз предлагаю остаться ее пленником, но она и с этим не
соглашается, а я бы о большем и не мечтал, несмотря на все страдания, какие я
принял, – мне бы только видеть ее каждый день.
– Ну, –
сказал сэр Гавейн, – я знаю средство все это исправить, если только вы
послушаетесь моего совета. Я облачусь в ваши доспехи и так поскачу в ее замок и
скажу ей, что я вас убил. Она за это примет меня ласково и будет ко мне
благосклонна. И вот тогда-то и исполню я мой дружеский долг, так что вам
непременно достанется ее любовь.
7
Тут
поклялся сэр Гавейн честью сэру Пелеасу быть верным и преданным ему, и оба они
дали друг другу клятвы верности, а потом обменялись конями и доспехами.
Распрощался
с ним сэр Гавейн и приехал к замку, где стояли ее шатры перед воротами. Как
увидела его Этарда, поспешила укрыться за стенами замка. Но сэр Гавейн окликнул
ее громким голосом и сказал, чтобы она остановилась, ибо он – не сэр Пелеас.
– Я
другой рыцарь, я убил сэра Пелеаса.
– Тогда
поднимите забрало, – отвечала леди Этарда, – чтобы мне увидеть ваше
лицо.
Когда
уверилась она, что это не сэр Пелеас, пригласила его спешиться и провела в
замок. Там стала она его допрашивать, верно ли, точно ли, что убил он сэра
Пелеаса, и он отвечал ей, что так оно и есть. Потом рассказал он ей, Что имя
ему – сэр Гавейн, что он состоит при дворе короля Артура и ему племянник, и
поведал ей, как он убил сэра Пелеаса.
– Воистину, –
сказала она, – это превеликой жалости достойно, ведь он был прекрасный рыцарь.
Но изо всех мужчин на свете я более всех его ненавидела, ибо не было мне от
него ни минуты покоя. И раз вы его убили, то я к вашим услугам и все готова
сделать по вашему изволению.
И она
принимала его ласково и радушно.
Но сэр
Гавейн сказал ей, что он любит одну даму, а она ни за что не хочет полюбить
его.
– Она
достойна порицания, – сказала Этарда, – если она не любит вас, ведь
вы такого высокого рождения и сами столь доблестны, нет на свете дамы, что была
бы слишком хороша для вас.
– Обещаете
ли вы мне, – спросил ее Гавейн, – поклянетесь ли душою и телом
сделать все, что только сможете, чтобы мне досталась любовь моей дамы?
– О
да, сэр, в этом я вам клянусь.
– Ну
вот, – сказал сэр Гавейн. – Это вы сами – та дама, которую я столь
сильно люблю; и потому исполните ваше обещание.
– Ничего
не поделаешь, – сказала леди Этарда, – раз уж я дала клятву. И она
согласилась исполнить его желание.
И вот
майским вечером они с сэром Гавейном вышли из замка и ужинали в шатре, и было
им там постлано ложе, и они возлегли на то ложе вдвоем. А в соседнем шатре
ночевали ее прислужницы, а в третьем – лишь несколько рыцарей, ведь она больше
не боялась появления сэра Пелеаса. Так провел с ней сэр Гавейн в шатре два дня
и две ночи. На третий день рано поутру облачился в доспехи сэр Пелеас – он глаз
не сомкнул с той поры, как сэр Гавейн поклялся ему честью и жизнью прийти за
ним в его шатер у монастыря самое позднее через день. Вот сел он на коня и прискакал
к воротам замка, где стояли шатры. В первом шатре, видит он, трое рыцарей спят
на трех ложах, а в изножьях у них лежат трое оруженосцев. Он ко второму шатру,
а там четыре дамы спят на четырех ложах. Тогда пошел он в третий шатер и там
увидел сэра Гавейна, лежащего на ложе с его дамой леди Этардой, и они спят,
крепко обнявшись. Как увидел он это, сердце его едва не разорвалось от боли, и
он сказал:
– Увы,
как мог рыцарь оказаться столь вероломен!
И снова
сел на коня, ибо от горя не в силах был более там оставаться, но, не отъехав и
на полмили, повернул обратно, ибо он решил зарубить их обоих. Но, увидев их
обоих крепко спящими в объятиях друг у друга, от горя чуть было не упал с коня
и так сказал себе: – Пусть этот рыцарь и вероломен, я не стану убивать его
спящего, ибо я никогда не нарушу правил высокого Рыцарского Ордена.
И с тем
снова поскакал прочь. Но снова, не проехав и полмили, повернул коня, решившись
их все же убить, и на скаку прегорестно сетовал и стенал. Подъехав к шатрам, он
спешился, привязал коня к дереву и сам, подняв в руке обнаженный меч свой,
пошел туда, где они лежали. Но опять подумал он, что позорно ему убивать их,
положил свой обнаженный меч им обоим поперек горл, сел на коня и ускакал.
Вернувшись
к своим шатрам, поведал сэр Пелеас рыцарям своим и оруженосцам о том, что
увидел, и так сказал им:
– За
верную вашу и честную службу я отдаю вам все мое имущество, ибо сам я сейчас
лягу в постель и буду лежать не вставая, пока не умру. Когда же умру я, то велю
вам: выньте сердце у меня из груди и снесите ей на серебряном блюде под
серебряной крышкой и расскажите о том, как я увидел ее на ложе с этим
вероломным рыцарем сэром Гавейном.
И с
такими словами совлек сэр Пелеас с себя доспехи и лег на свое ложе, прегорестно
плача и стеная.
А сэр
Гавейн и леди Этарда пробудились ото сна, а у них поперек горл лежит обнаженный
меч. И она узнала меч Пелеаса.
– Увы! –
сказала она, – сэр Гавейн, вы предали сэра Пелеаса и, меня, ибо вы
сказали, что он вами убит, но я теперь знаю наверное, что он жив. А ведь
поступи он с вами так же неблагородно, как вы с ним, были бы вы сейчас мертвы.
Но вы обманули меня, да послужит мой пример всем дамам и девицам в назидание.
Тут сэр
Гавейн собрался и ускакал в лес.
Случилось
же так, что Владычица Озера Нинева повстречала одного из рыцарей сэра Пелеаса,
пешком блуждавшего по лесу и громко стенавшего. Спросила она его, в чем причина
его печали. И горестный рыцарь поведал ей все про своего господина и лорда, как
его предали рыцарь и дама и как он решился лежать в постели не вставая, пока не
умрет.
– Отведите
меня к нему, – сказала она, – и я спасу ему жизнь. Он не умрет, от
любви, а та, что внушила ему столь безнадежную любовь, в скором времени сама
окажется в таком же положении, ибо не будет радостей, для такой гордой дамы,
которая не желает сжалиться над столь доблестным рыцарем.
Привел
ее к нему тот рыцарь, она увидела его лежащим на ложе и подумала, что в жизни
не встречался ей рыцарь прекраснее. И тут же навела она на него чары, так что
он вдруг крепко уснул. Она же поскакала к леди Этарде, а им сказала, чтобы
никто не будил его, покуда она не вернется.
Не
прошло и двух часов, как она возвратилась с леди Этардой, и застали его обе
дамы спящим.
– Взгляните, –
говорит Владычица Озера, – вам должно стыдиться, что вы губите такого рыцаря.
И с тем
навела на нее чары, и та вдруг полюбила его так сильно, что едва рассудок не
потеряла.
– Ах,
Господи Иисусе! – воскликнула леди Этарда. – Как могло это статься,
чтобы я теперь полюбила, кого прежде более всех на свете ненавидела?
– То
праведный суд Божий, – отвечала Нинева.
Тем
временем пробудился сэр Пелеас, поглядел на Этарду и, как увидел, сразу ее
признал, а признав, возненавидел более всех женщин на свете.
И сказал
он так:
– Прочь
ступай, изменница, исчезни с глаз моих навсегда!
Она же,
услышав такие его слова, стала плакать и убиваться, как безумная.
8
– Сэр
рыцарь Пелеас, – сказала Владычица Озера, – садитесь на своего коня и
уезжайте из этой страны. Вы полюбите другую даму, которая ответит вам на
любовь.
– Охотно, –
отвечал сэр Пелеас, – ибо эта леди Этарда подвергала меня великому позору
и надругательству.
И
рассказал он ей все от начала и до конца, как он решился уже никогда не
вставать со своего ложа, покуда не умрет.
– И
вот теперь послал мне Бог такую милость, что я возненавидел ее столь же сильно,
как прежде любил.
– За
это благодарите меня, – сказала Владычица Озера.
Вот
снарядился сэр Пелеас, облачился в доспехи, сел на коня и наказал своим людям
везти за ним его шатры и все имущество, куда назначит им Владычица Озера. Леди
же Этарда умерла от горя,[54]
а Владычица Озера утешила его с радостью, и они любили друг друга всю жизнь.
9
Теперь
возвратимся мы к сэру Мархальту, который с девицею тридцати лет поехал к югу.
Заехали они в дремучий лес, и так случилось, что там застала их ночь. Долго ехали
они, пробираясь сквозь чащу, покуда не выехали к подворью, и там попросили
приюта. Но хозяин двора не согласился пустить их на ночлег, как они его ни
просили.
Так
отвечал им добрый человек:
– Если
не побоитесь вы встретить опасность, добывая себе приют, то я отведу вас туда,
где могли бы вы с удобством расположиться.
– Что
же эта за опасность, что ждет меня там, где можно бы нам расположиться на
ночлег? – спросил сэр Мархальт.
– Вот
приедете туда и узнаете, – отвечал добрый человек.
– Сэр,
какая бы опасность меня там ни ждала, прошу вас, поспешите отвести нас туда,
ибо сам я устал и дама моя, и конь мой нуждаются в отдыхе.
И
зашагал добрый человек по лесной дороге, а они – за ним, и не прошло и часу,
как вывел он их к прекрасному замку. Окликнул бедный человек привратника, и тот
пропустил его в замок. Он явился к владельцу замка и рассказал ему, что привел
с собой странствующего рыцаря и его даму, которые хотят остановиться у него на
ночлег.
– Впустите
его, – распорядился владелец замка, – и может статься, он еще
раскается, что попросил у меня приюта.
Вот при
свете факелов впустили в замок сэра Мархальта, и встречали его рыцари добрые –
любо-дорого взглянуть. Коня его свели в конюшню, самого его с его дамою
проводили в залу, а там стоял могучий герцог в окружении многих добрых рыцарей.
И
спрашивает у него герцог, как он прозывается, откуда путь держит, у кого живет.
– Сэр, –
отвечает он, – я рыцарь короля Артура, рыцарь Круглого Стола, имя же мое –
сэр Мархальт, а рожден я в Ирландии.
– Это
мне не нравится, – сказал тогда владелец замка, – ибо я не люблю ни
господина твоего и никого из твоих товарищей по Круглому Столу. А потому
отдохни как следует этой ночью, ибо завтра я и шесть моих сыновей с тобой
сразимся.
– А
нельзя ли как-нибудь избегнуть этого, – спросил сэр Мархальт, – чтобы
я не вынужден был вести бой с вами и вашими шестью сыновьями зараз?
– Нельзя, –
отвечал владелец замка, – и вот по какой причине. Я дал клятву: за то, что
сэр Гавейн убил в поединке моего седьмого сына, я поклялся, что ни один рыцарь
Артурова королевского двора не заночует у меня и не проедет без того, чтобы я
не вступил с ним в бой, дабы я мог отомстить за смерть моего сына.
– А
как ваше имя? – спросил тогда сэр Мархальт. – Я прошу вас, назовите
мне его, если это вам будет угодно.
– Знай
же, что я – герцог Южных окраин.
– А! –
сказал сэр Мархальт. – Слышал я, что вы издавна были злым врагом господину
моему Артуру и его рыцарям.
– И
в этом вы завтра сами убедитесь, – отвечал герцог, – если только
доживете до утра.
– Значит,
мне придется биться с вами? – спросил сэр Мархальт.
– Да, –
ответил герцог, – хочешь ты того или нет. И потому отведите его покуда в
его покои, и пусть ни в чем ему не будет недостатка. С тем он сэра Мархальта
отпустил, и проводили его в покои, ему предназначенные, а даму его отвели в
другие покои.
А наутро
послал герцог к сэру Мархальту и велел сказать, чтобы тот готовился к предстоящему
бою. Сэр Мархальт встал со своего ложа и облачился в доспехи. Потом отслужили
для него обедню, а после утолил он голод и сел на коня своего во дворе замка,
где предстояло быть сражению.
А там
уже ждал его герцог, верхом на коне и закованный в латы, и с ним его шесть
сыновей, и у каждого в руке копье. Начался у них бой, и герцог и все его
сыновья обломали об него свои копья, он же острие своего копья поднял вверх и
не коснулся ни одного их них.
10
Тогда
четверо сыновей поскакали на него попарно и двое первых поломали копья, а за
ними и вторые двое. И снова сэр Мархальт не коснулся никого из них. Но потом
поскакал сэр Мархальт на герцога и так ударил его копьем, что тот повалился
наземь, конь и всадник вместе. Так же расправился он и с его сыновьями. А затем
спешился и велел герцогу сдаваться, а не то ему смерть. Тем временем кое-кто из
герцогских сыновей уже снова был на ногах, и стали они наседать на сэра
Мархальта. И сказал тогда сэр Мархальт: – Сэр герцог, останови своих сыновей,
иначе не будет вам от меня пощады! Видит герцог, что не избежать ему гибели, и
тогда крикнул он своим сыновьям, чтобы они сдавались сэру Мархальту, и все они
опустились перед ним на колени, протянули ему мечи свои рукоятями, признали
себя побежденными, а затем подняли на ноги своею отца. Потом, по общему
согласию, поклялись они сэру Мархальту, что не будут больше врагами королю
Артуру, а на будущую Троицу приедут все в Камелот, и сам он, и все его сыновья,
и предадут себя на милость короля. С тем сэр Мархальт с ними простился и уехал.
По
прошествии же двух дней привела сэра Мархальта его дама туда, где леди де Ване
созвала большой турнир, на котором победителю назначался в награду золотой
венец ценою в тысячу безантов.[55]
И на том турнире сэр Мархальт так отличился, что пошла о нем слава; он одолел в
поединках сорок рыцарей, и золотой Венец был присужден ему. И отбыл он оттуда с
честью.
А к
исходу недели привела его девица к замку одного графа. Имя его владельца было
граф Фергус, потом стал он рыцарем сэра Тристрама, а тогда был он еще молод и
лишь недавно вступил во владение своими землями. А по соседству с ним обитал
великан по имени Таулурд, и был у него в Корнуэле брат по имени Таулас,
которого сэр Тристрам потом убил, когда лишился рассудка. Вот стал тот граф
жаловаться сэру Мархальту на великана, что по соседству с ним обитает и
разоряет все его земли, и что из-за этого великана не смеет он ни на коне куда
проехать, ни пешком пройти.
– Сэр, –
спрашивает Мархальт, – какое у него обыкновение: верхом сражаться или же пешим?
– Нет,
нет, – отвечал граф, – нет такого коня, чтобы выдержал его.
– Ну
что ж, – сказал сэр Мархальт, – в таком случае, я померюсь с ним силой
в пешем бою.
Вот
наутро просит сэр Мархальт графа, чтобы кто-нибудь из его людей проводил его
туда, где обитает великан. Повели его, и видит он, сидит великан под дубом, а
вокруг разбросаны во множестве дубинки, железом окованные, и топоры боевые. Пошел
на великана рыцарь, прикрываясь щитом, а великан схватил в руку дубинку и с
первого удара расколол его щит. Грозит рыцарю жестокая опасность, ибо великан
тот – хитрый боец. Но изловчился рыцарь и отсек великану правую руку повыше
локтя.
Тут
великан пустился в бегство, а рыцарь за ним и загнал его в реку; но великан-то
был ростом огромен, зашел глубоко, куда рыцарю за ним не пройти. Но сэр
Мархальт велел тут человеку графа Фергуса натаскать камней, и теми камнями
закидал он великана, нанося ему жестокие удары, покуда не рухнул тот в воду, и
тут ему и смерть пришла.
А сэр
Мархальт отправился в великанов замок и вызволил из великановой темницы
двадцать четыре рыцаря и двенадцать дам; и завладел он там бесчисленными
богатствами, так что до конца дней своих не знал бедности. Потом вернулся он к
графу Фергусу, и тот благодарил его горячо и хотел отдать ему половину своих
земель, но он отказался их принять.
Прожил
сэр Мархальт у графа без малого полгода, потому что был сильно изранен в бою с
великаном. Но наконец все же распрощался с графом и поехал своей дорогой вместе
с девицею, чтобы встретиться с сэром Гавейном и сэром Ивейном.
Но
повстречались ему в пути четыре рыцаря от Артурова двора: первый был сэр
Саграмур Желанный, а еще – сэр Озанна Храброе Сердце, сэр Додинас Свирепый и
сэр Фелот Листенойзский. И всех их сэр Мархальт вышиб из седел одним копьем и
нанес им жестокие увечья. И поскакал дальше к условленному месту встречи.
11
Теперь
возвратимся мы к сэру Ивейну, который свернул на запад со своей девицей, что
была шестидесяти лет от роду. Достигли они границ Уэльса и там попали на
турнир, и на том турнире сэр Ивейн победил тридцать рыцарей. За то была ему
дана награда – охотничий кречет и белый конь под золотым ковром. А после того,
наставляемый той старой девицей, свершил сэр Ивейн множество чудесных подвигов,
под конец же привела она его к даме, которая прозывалась Владычицей Скалы и
была весьма любезного обхождения.
А были в
том краю два рыцаря, два родные брата, которых называли Страшными Рыцарями:
одному имя было сэр Эдвард из Красного Замка, другому – сэр Хью из Красного
Замка. И эти два брата силой отняли у той дамы, Владычицы Скалы, целое
баронство. И вот когда сэр Ивейн остановился у нее на ночлег, она стала
жаловаться ему на тех двух рыцарей.
– Госпожа, –
сказал ей сэр Ивейн, – велика их вина, ибо они преступают законы высокого
Рыцарского Ордена, нарушают данную ими клятву. Хотите, я поговорю с ними, ведь
я рыцарь короля Артура и могу добром их уговорить. Если же они не согласятся, я
буду биться с ними во имя Господа и в защиту ваших прав.
– Грамерси, –
отвечала дама. – И в чем я не смогу вас за это отблагодарить, наградит вас
Бог.
Вот
наутро послали за теми двумя рыцарями, чтобы прибыли поговорить с Владычицей Скалы,
и, уж конечно, они не замедлили явиться – прискакали в сопровождении сотни
всадников. Но когда эта дама увидела, какая у них сила, она ни за что не
позволила сэру Ивейну выйти к ним – ни под честное их поручительство и ни под
какие заверения – и заставила его говорить с ними из башни. Но как их ни
увещевали, братья не соглашались, отвечали, что захваченного не отдадут.
– Ну
что ж, – сказал сэр Ивейн, – тогда я буду биться с одним из вас и
докажу, что вы против этой дамы не правы.
– Ну
нет, тому не бывать, – отвечали они, – ибо мы если бьемся, то бьемся
только оба вместе против одного рыцаря. И потому, если хотите сразиться на
таких условиях, мы будем готовы в любой час, какой вы ни назначите, и, если вы
одолеете нас в бою, тогда она получит свои земли назад.
– Отлично, –
сказал сэр Ивейн, – в таком случае, готовьтесь и будьте здесь завтра, я
встречусь с вами для защиты прав этой дамы.
12
Обменялись
они клятвенными заверениями, что бой будет честный, без предательства, и те
рыцари уехали облачаться к сражению.
В ту
ночь потчевали сэра Ивейна и спать укладывали с превеликим радушием, а наутро
поднялся он рано, прослушал обедню, утолил голод и выехал за ворота на лужайку,
где уже стояли оба брата, его поджидая. Вот ринулись они навстречу ему,
сшиблись, да так, что сэр Эдвард и сэр Хью обломали об сэра Ивейна копья, а сэр
Ивейн так ударил сэра Эдварда, что тот перелетел через лошадь, и, однако, копье
его осталось цело. Тогда пришпорил он коня, налетел на сэра Хью и поверг его
наземь. Но они скоро от ударов оправились, загородились щитами, обнажили мечи и
стали вызывать сэра Ивейна, чтобы он спешился и вел с ними бой до последнего.
Тут сэр
Ивейн соскочил ловко с коня, выставил перед собой щит и обнажил меч, и стали
они втроем рубиться, нанося друг другу могучие удары. Поначалу поранили сэра
Ивейна братья так жестоко, что Владычица Скалы уже и не чаяла, что он выживет.
И так бились они целых пять часов, в ярости утратив всякий рассудок, но наконец
сэр Ивейн нанес сэру Эдварду столь сильный удар по шлему, что меч рассек череп
и вонзился в ключицу; и при виде того умерилась храбрость сэра Хью, но сэр
Ивейн продолжал его теснить – вот-вот зарубит его насмерть. Видит это сэр Хью,
упал на колени и сдался сэру Ивейну, а тот по-рыцарски принял у него меч, взял
его за руку, и они вместе вошли в замок.
Владычица
Скалы очень обрадовалась, а сэр Хью горько печалился о смерти своего брата. Ей
же возвращены были все ее земли, а сэру Хью было наказано на следующий праздник
Пятидесятницы явиться ко двору короля Артура. И прожил сэр Ивейн у этой дамы
без малого полгода, ибо ему не скоро удалось залечить свои глубокие раны.
А между
тем подошел срок, когда сэр Гавейн, сэр Мархальт и сэр Ивейн должны были съехаться
вновь на перекрестке дорог, и каждый из них направился туда, чтобы сдержать
данное ими обещание. Сэр Мархальт и сэр Ивейн привезли с собою своих девиц, и
только сэр Гавейн свою девицу потерял.
13
И вот
точно на исходе двенадцатого месяца съехались все три рыцаря у родника, а с
ними и их девицы, но та девица, которую выбрал сэр Гавейн, не много могла
сказать к его чести. Потом они расстались с девицами и поехали густым лесом, и
повстречался им вестник от Артурова двора. От него они узнали, что король уже
скоро двенадцать месяцев разыскивает их по всей Англии, Уэльсу и Шотландии и
что приказано ему, если он найдет сэра Гавейна и сэра Ивейна, пусть поторопит
их возвратиться к королевскому двору. Тут они оба возрадовались и пригласили
сэра Мархальта поехать с ними к королю Артуру.
На
исходе двенадцати дней прибыли они в Камелот, и король был очень рад их
приезду, и весь двор тоже. Король повелел им поклясться на книге, что они
правдиво расскажут обо всех своих приключениях за минувшие двенадцать месяцев,
и они так и сделали. И сэр Мархальт был там всем хорошо известен, ибо многим из
рыцарей приходилось в прежние времена с ним сражаться и его числили среди
лучших рыцарей на свете.
А
накануне праздника Пятидесятницы приехала туда Владычица Озера и привезла с
собой сэра Пелеаса, и в дни праздников были устроены большие турниры.
Из всех
рыцарей, там выступавших, награду завоевал сэр Пелеас, сэр же Мархальт был возглашен
вторым. Сэр Пелеас был столь силен, что мало кто из рыцарей мог выдержать удар
его копья. А в следующий праздник сэр Пелеас и сэр Мархальт были приняты в
рыцари Круглого Стола;[56]
там как раз было два свободных места, ибо за тот год два рыцаря были убиты.
И корвль
Артур ласково принял сэра Пелеаса и сэра Мархальта, но Пелеас с тех пор
навсегда невзлюбил сэра Гавейна, однако щадил его ради короля; и только на
игрищах и турнирах сэр Пелеас часто проучивал Сэра Гавейна, как о том
повествуется во Французской Книге.
А с
сэром Мархальтрм много дней спустя сражался на одном острове сэр Тристрам.
Между ними был великий бой, но под конец сэр Тристрам его убил. Сэр Тристрам и
сам был столь тяжко ранен, что не скоро мог оправиться, но целых полгода
пролежал в монастыре у монахинь.
И сэр
Пелеас[57]
был славным рыцарем, он был одним из четырех, которые достигли Святого Грааля.
А Владычица Озера чарами своими устроила так, что ему ни разу, не пришлось
сразиться с сэром Ланселотом Озерным: когда сэр Ланселот сражался на
каком-нибудь турнире или в битве, она устраивала так, чтобы его в тот день там
вовсе не было или же он выступал на Ланселотовой стороне.
Здесь
кончается эта повесть, как она рассказана во Французской Книге, от женитьбы
короля Утера и далее про короля Артура, что правил после него и победил во
многих битвах.
Кончается
эта книга на том, как сэр Ланселот и сэр Тристрам прибыли ко двору. Пусть тот,
кто задумает писать дальше, ищет другие книги о короле Артуре, или о сэре
Ланселоте, или о сэре Тристраме; а эту книгу изложил рыцарь-узник Томас Мэлори,
да пошлет ему Бог благополучное вызволение. Аминь.[58]
|