Книга шестая
Повесть о святом граале
в кратком изводе с французского языка, каковая есть повесть, трактующая о самом
истинном и самом священном, что есть на этом свете
* I *
1
В канун
Пятидесятницы, когда все рыцари из дружины Круглого Стола собрались в Камелоте
и выслушали праздничную службу и столы наконец уставили яствами для пиршества,
вдруг въехала прямо в пиршественную залу прекрасная дама на коне, и видно было,
что она гнала во всю мочь, ибо конь ее был взмылен. Спешилась она и сразу,
приблизившись к королю, ему поклонилась, а он сказал ей в ответ:
– Девица,
да благословит вас Бог.
– Сэр, –
сказала она, – Бога ради, скажите мне, где сейчас сэр Ланселот?
– Вот
он, вы можете его видеть, – отвечал король. Тогда она подошла к сэру
Ланселоту и сказала:
– Сэр
Ланселот, я приветствую вас от имени короля Пелеса и прошу вас рыцарской честью
последовать за мною в лес, что отсюда поблизости.
Тогда
сэр Ланселот спросил ее, у кого она живет.
– Я
живу, – она отвечала, – у короля Пелеса.
– Что
же вам угодно от меня – спросил сэр Ланселот.
– Увидите, –
отвечала она, – когда со мной прибудете на место.
– Что
ж, – сказал он, – я с охотою последую за вами. И сэр Ланселот повелел
своему оруженосцу седлать коня и принести ему доспехи без промедления. Тот все
исполнил. Но тут подошла к сэру Ланселоту королева и сказала.
– Неужели
вы покинете нас на праздник?
– Госпожа, –
сказала ей вновь прибывшая дама, – знайте, что завтра к обеду он уже снова
будет с вами.
– Если
бы я думала, – сказала королева, – что и завтра он не вернется, я бы
его доброй волею с вами не отпустила.
И с тем
сэр Ланселот отправился в путь, ехал, ехал и наконец приехал в лес, а в лесу
была глубокая лощина, и в ней они увидели обитель святых монахинь. Ключарь их
уже ждал и распахнул перед ними ворота, они въехали на двор монастыря и сошли с
коней. Тут окружила сэра Ланселота большая толпа, и все очень радовались его
приезду; они отвели его в аббатисин покой и помогли ему разоружиться.
И вдруг
видит он там на ложе двух своих кузенов: сэра Борса и сэра Лионеля. Он разбудил
их, и они, видя его, весьма обрадовались.
– Сэр, –
сказал сэр Борс сэру Ланселоту, – что за приключение привело вас сюда? Мы думали
найти вас завтра в Камелоте.
– Да
поможет мне Бог, – сказал сэр Ланселот, – меня привела сюда одна
женщина, а для чего, не знаю.
А покуда
так они беседовали меж собою, вошли вдруг туда двенадцать монахинь и ввели с
собою Галахада, а был он лицом столь прекрасен и статен телом, что едва ли
можно было в мире сыскать ему равного. И все женщины шли и плакали.
– Сэр, –
сказали они все разом, – мы привели вам этого отрока, которого мы
вырастили, и просим вас посвятить его в рыцари, ибо от руки более достойной не
мог бы он получить посвящение в Рыцарский Орден.
Поглядел
сэр Ланселот на юного пажа и увидел, что он хорош собою и кроток, как голубица,
и исполнен достоинств, и подумалось сэру Ланселоту, что среди его сверстников
не попадался ему ни один столь совершенный обликом. И сказал тогда сэр
Ланселот:
– От
него ли самого исходит это желание? И отрок и все они отвечали: «Да!»
– Тогда, –
сказал сэр Ланселот, – он получит посвящение в Рыцарский Орден в славный
день великого праздника.
И
устроили Ланселота на ночлег со всем радушием. А наутро при первых лучах зари
он по желанию Галахада посвятил его в рыцари и сказал:
– Бог
да сделает тебя хорошим человеком, ибо красотой ты не уступишь никому на этом
свете.
2
– А
теперь, любезный сэр, – сказал сэр Ланселот, – не поедете ли вм
вместе со мною ко двору короля Артура?
– Нет, –
тот отвечал, – пока еще я с вами не поеду.
Тогда
сэр Ланселот с ними простился и уехал вместе со своими кузенами. И к исходу
утра в Светлое Воскресенье[115]
они прибыли в Камелот. Король с королевой уже ушли к святому отцу слушать
обедню. Они оба возрадовались от души возвращению сэра Борса и сэра Лионеля, и
все их рыцари тоже.
Когда же
король и все рыцари возвратились от обедни, увидели вдруг бароны, что на сидениях
вокруг всего Круглого Стола золотыми буквами написано: «Здесь должен сидеть
такой-то» и «Такой-то должен сидеть здесь».
Так
обошли они вкруг всего стола и дошли до Погибельного Сидения, и там они нашли
свежую надпись золотыми буквами, так гласившую:
«Когда
сравняется четыреста пятьдесят лет и еще четыре года со дня страстей Господа
нашего Иисуса Христа, тогда будет занято это место».
И
сказали тут они все:
– Это
чудное дело и дивное!
– Во
имя Господа! – промолвил сэр Ланселот, и он объяснил смысл той надписи от
Рождества Господа нашего и по сей день.
– Мне
сдается, – сказал сэр Ланселот, – что место это должно быть занято
как раз сегодня, ибо сегодня первый праздник Пятидесятницы, после того как
сравнялось четыреста пятьдесят лет и четыре года. И если все здесь согласны со
мною, я бы сделал так, чтобы эти буквы были скрыты до той минуты, покуда не
явится тот, кому дано исполнить этот новый подвиг.
И
распорядились принести шелковый покров, чтобы укрыть надпись на Погибельном Сидении.
После того велел король всем поспешать к обеду.
– Государь, –
сказал ему сэр Кэй-Сенешаль, – если мы теперь усядемся прямо за ваш пиршественный
стол, мы тем нарушим древний обычай вашего двора, ибо прежде никогда не
садились вы в этот день за обед, не увидев или не услышав какого-нибудь чуда.
– Ваша
правда, – отвечал король, – но я так обрадовался, что вижу сэра
Ланселота и его кузенов вновь целыми и невредимыми у нас при дворе, что вовсе
забыл про древние обычаи.
Но между
тем, пока они так стояли и беседовали, является вдруг туда паж и так говорит королю:
– Сэр,
я принес вам чудесные вести.
– Какие
же? – спросил король.
– Сэр,
здесь неподалеку, под стенами замка, протекает река, над рекою стоял большой камень,
и я сам видел, как этот камень плывет по воде и не тонет, а из камня торчит
меч.
И сказал
тогда король:
– На
это чудо я должен взглянуть.
И он
пошел вместе со всеми своими рыцарями. Выйдя к реке, увидали они и впрямь
камень, плывущий по воде, – глыбу красного мрамора, а в нее воткнут добрый
меч, богато изукрашенный, рукоять его из драгоценных камней, с искусно выбитыми
золотыми буквами. И прочли бароны надпись, в которой значилось:
«Ни один
не извлечет меня отсюда, кроме того лишь, у кого на боку назначено мне висеть,
и это будет лучший из рыцарей мира».
Увидевши
такую надпись, молвил король сэру Ланселоту:
– Любезный
сэр, этот меч должен принадлежать вам, ибо, вне сомнения, вы – лучший из рыцарей
мира.
Но сэр
Ланселот ответил здраво:
– Сэр,
этот меч предназначен не мне; у меня не хватит духу наложить руку на него, ибо
не на моем боку ему место. А кто попытается его извлечь и не сумеет, получит от
этого меча жестокую рану, от которой долго не сможет исцелиться. И еще, да
будет ведомо вам, с того мгновения, когда будет добыт этот меч, начнутся
приключения со Святым Граалем, как именуется священная чаша.
3
– Тогда,
любезный племянник, – сказал король Артур Гавейну, – попытайте-ка вы
удачи, ради меня.
– Сэр, –
тот отвечал, – да не заслужу я немилости вашей, но я не хочу этого делать.
– Сэр, –
молвил король Артур, – по моему желанию и повелению, попытайтесь выдернуть
этот меч.
– Сэр,
вашему повелению я покорюсь.
И с тем
он ухватился за рукоять меча, но не смог даже пошевельнуть его.
– Благодарю
вас, – сказал король.
– Господин
мой сэр Гавейн, – сказал сэр Ланселот, – знайте, теперь этот меч
поразит вас так жестоко, что вы не захотели бы к нему прикоснуться и за
богатейший из замков в этом королевстве.
– Сэр, –
тот отвечал, – я не вправе был оспаривать волю моего дяди короля.
Но
король, слыша эти речи, сам раскаялся, и сказал он сэру Персивалю:
– Сэр,
а вы не попытаете ли, ради меня, удачи? И он с готовностью взялся за рукоять
меча, чтобы разделить участь сэра Гавейна, и потянул со всей силы, но не смог и
покачнуть его. Больше же так и не нашлось никого, кто отважился бы коснуться
того меча.
– Ну
вот, теперь вы можете садиться за обед, – сказал королю сэр Кэй, –
ибо чудо вы уже видели.
С тем
король и все остальные возвратились ко двору, и рыцари расселись по своим
местам. А юные рыцари, которые уже отличились в боях, прислуживали им за
столом. И вот, когда все блюда были расставлены и все места вкруг стола заняты,
кроме одного лишь Погибельного Сидения, случилось вдруг дивное чудо: все двери
и окна дворца захлопнулись сами собой. Но даже и при этом стало все же не
совсем темно, и они все очень дивились и тому и другому. Наконец заговорил
первым король Артур и сказал так:
– Клянусь
Богом, любезные други и лорды, ныне повидали мы чудес немало! Но полагаю, до
наступления ночи мы увидим их еще больше.
В это
время вошел туда добрый старец, совсем дряхлый, в белых одеждах, и ни один из рыцарей
не знал, кто он и откуда взялся. За собою вел он юного рыцаря в красных
доспехах, но без щита и без меча – только порожние ножны висели у него на боку.
И произнес старец такие слова:
– Мир
вам, любезные лорды!
А потом
обратился к королю Артуру и сказал:
– Сэр,
вот я привел вам юного рыцаря, он королевской крови и из рода Иосифа Аримафейского,
и через него будут свершены дивные чудеса при этом дворе и в чужих странах.
4
Король
весьма обрадовался этим словам и так сказал доброму старцу:
– Сэр,
добро вам пожаловать, и юному рыцарю, что явился с вами, тоже.
Тогда
старец помог юноше снять доспехи, и он остался в рубахе из тонкой красной
материи, а на плечи он накинул ему плащ, подбитый горностаем. И сказал старый
рыцарь молодому:
– Сэр,
следуйте за мною.
И он
подвел его прямо к Погибельному Сидению, подле сэра Ланселота, и поднял добрый
старец покров, и открылась там надпись, гласившая: «Это место сэра Галахада,
Высокородного Принца».
– Сэр, –
молвил старый рыцарь, – знайте, что это место – ваше.
И он
уселся без колебаний на Погибельное Сидение и так сказал старому рыцарю:
– Теперь,
сэр, вы свободны отправиться, куда вам угодно, ибо вы все исполнили, как было
вам предписано. И передайте поклон от меня моему деду королю Пелесу и господину
моему королю Пешеру-Рыболову[116]
и скажите им от моего имени, что я навещу их, когда только смогу.
Добрый
старец ушел, на дворе его ждали двадцать славных В оруженосцев, все сели на коней
и ускакали оттуда прочь. А все рыцари Круглого Стола дивились сэру Галахаду,
что он отважился сесть на то место, хоть сам еще был в столь нежном возрасте, и
никто не знал, откуда он, – видно, промысел Божий его привел. И сказали
они все так:
– Вот
рыцарь, который достигнет Святого Грааля, ибо прежде никому не удавалось сюда
сесть, не навлекши на себя несчастья.
А сэр
Ланселот при виде своего сына радовался ему от души. А сэр Борс сказал своим
товарищам:
– Ручаюсь
жизнью, этот юный рыцарь сподобится великой чести!
И много
было толков при дворе, так что дошли они и до королевы. И она подивилась, что
за рыцарь это мог быть, отважившийся сесть на Погибельное Сидение. А люди ей
сказали, что он походит на сэра Ланселота.
– Можно
догадаться, – сказала королева, – что это его сын, которого родила от
сэра Ланселота дочь короля Пелеса, волшебными чарами склонившая его возлечь с
нею. Тогда имя этого юноши – Галахад. Хотелось бы мне увидеть его, –
сказала королева, – ибо он, уж конечно, должен быть благородным рыцарем,
ведь таков его отец, породивший его; пусть подтвердят это все рыцари Круглого
Стола.
Когда же
они отобедали и король со всеми рыцарями поднялся от стола, подошел король к
Погибельному Сидению, поднял покров и нашел на нем имя сэра Галахада. И тогда
он показал его сэру Гавейну и молвил:
– Любезный
племянник, с нами теперь сэр Галахад, который нас всех прославит. И ручаюсь
жизнью, он достигнет Святого Грааля, как про то объяснял нам сэр Ланселот.
Потом
приблизился король Артур к сэру Галахаду и сказал:
– Сэр,
добро вам сюда пожаловать, ибо вы подвигнете многих славных рыцарей на достижение
Святого Грааля и вы свершите то, чего еще многие благородные рыцари будут
пытаться достигнуть, но тщетно.
И король
взял его за руку и вышел с ним из дворца, чтобы показать сэру Галахаду чудо с
камнем и мечом.
5
А
королева услышала об этом и тоже явилась туда вслед за ними, сопровождаемая
многими своими дамами. И показали им камень, вздымающийся на воде.
– Сэр, –
сказал король сэру Галахаду, – вот перед вами величайшее диво, какое
только приходилось мне видеть. Многие добрые рыцари пытали здесь удачи, но не
преуспел ни один.
– Сэр, –
отвечал сэр Галахад, – тут нечему дивиться, ибо этот подвиг назначен не
им, но мне. Я же, рассчитывая твердо на этот меч, меча с собой не привез, лишь
ножны у меня на боку.
И с тем
он наложил руку на меч и без труда вынул его из камня, вложил его в ножны и так
сказал королю:
– Ну
вот, так-то будет лучше, чем прежде.
– Сэр, –
сказал король, – теперь да пошлет еще вам Бог щит.
– Теперь
у меня есть меч, который некогда принадлежал доброму рыцарю Балину Свирепому, а
он был славный рыцарь и добрый боец. Этим мечом он убил своего брата Балана,
что великой жалости достойно, ибо и он был рыцарь добрый. Они зарубили один
другого, и все через плачевный удар, что нанес Балин королю Пелесу,[117]
который по сей день еще не исцелился и не исцелится, покуда я его не исцелю.
И тут
вдруг видит король, и все остальные тоже: скачет к ним во весь опор по-над
рекою дама на белой лошади. Вот приветствовала она короля с королевой и
спрашивает, с ними ли здесь сэр Ланселот. Он же сам ей отвечает:
– Я
здесь, прекрасная дама!
И тогда
она сказала, залившись слезами:
– Ах,
сэр Ланселот! Куда подевалось все ваше величие за один нынешний день?
– Девица,
отчего вы так говорите?
– Сэр,
истинно я вам говорю, – отвечала девица, – ведь еще сегодня утром вы
были первым рыцарем в мире. А кто скажет это теперь, тот будет лжецом, ибо есть
теперь один рыцарь, лучший, нежели вы, и доказательство тому – этот меч, к
которому вы не дерзнули даже прикоснуться. На этом переменяется слава ваша и
уходит. А потому запомните: отныне не считайте себя более лучшим рыцарем в
мире.
– Что
касается до этого, – отвечал сэр Ланселот, – то я знаю отлично, что и
раньше не был лучшим.
– Нет,
были, – сказала девица, – вы и теперь – лучший среди грешных людей на
этом свете. Вам же, государь мой король, отшельник Насьен велел передать вот
что: вы сподобитесь величайшей чести, какая выпадала королю в Британии, ведь
ныне в доме твоем объявился Святой Грааль и напитал тебя и всех рыцарей твоей
дружины Круглого Стола.
И с тем
она ускакала прочь той же дорогой, какою явилась.
6
– Ну, –
молвил король, – знаю я, что на подвиг во имя Святого Грааля теперь
отправитесь все вы, рыцари Круглого Стола, и никогда уж мне больше не видеть
вас всех вместе. А потому напоследок я еще раз погляжу на вас всех на турнирном
поле! На луг под стенами Камелота выезжайте все вы выступать в турнире и
состязаниях, дабы после вашей смерти люди говорили о том, что за славные рыцари
некогда сражались на этом лугу.
Все
согласились с замыслом и желанием короля, и поспешили они облачиться в доспехи,
какие потребны для турнира. Король же все это устроил затем лишь, чтобы увидеть
в бранном деле сэра Галахада, ибо король знал, что, отправившись в странствие,
сэр Галахад едва ли возвратится ко двору.
И вот
собрались все на лугу, и велик и мал.
Сэр
Галахад, по настоянию короля и королевы, облачился в добрый панцирь, надел
также шлем, но щита не взял, как ни молил его об том король. Сэр Гавейн и
другие рыцари стали просить его, чтобы он взял копье. Он так и сделал. Королева
же со всеми своими дамами поднялась на башню, дабы наблюдать оттуда турнир.
И вот
сэр Галахад выехал на средину турнирного поля и принялся ломать копья с
чудесным искусством, так что все кругом ему дивились, ибо он всех, с кем ни
встретится, выбивал из седла. И в короткий срок он одержал верх над многими
славными рыцарями Круглого Стола, кроме лишь двоих, и это были сэр Ланселот и
сэр Персиваль.
7
Тогда по
желанию королевы король повелел ему спешиться и отстегнуть шлем, чтобы королева
могла видеть его лицо. И, посмотрев в лицо ему, она сказала так:
– Воистину
могу сказать, что его породил сэр Ланселот, ибо никогда еще два человека так не
походили друг на друга видом. И потому не диво, что он столь доблестен в
сраженье.
И
сказала одна дама, стоявшая подле королевы:
– Госпожа,
Бога ради, разве ему по праву рождения предназначено быть столь славным рыцарем?
– Да,
воистину так, – отвечала королева, – ведь он с обеих сторон
происходит из лучших рыцарских родов мира по самой высокой линии; ибо сэр
Ланселот происходит лишь в восьмом колене от Господа нашего Иисуса Христа,[118] и,
значит, этот сэр Галахад – потомок нашего Господа Иисуса Христа в девятом
колене. И потому можно считать, что они двое – первые рыцари мира.
С тем
король и все сословия возвратились назад в Камелот, и собрались все к вечерней
молитве в большом монастыре. А после того вернулись к ужину, и всякий рыцарь
уселся на своем месте, как и прежде. И вдруг послышался треск и грохот грома,
так что всем почудилось, что сейчас весь дворец рассыплется в прах. Но еще не
смолк громовый раскат, а уже проник к ним туда солнечный луч, в семь раз яснее,
чем в самый ясный день, и всех, кто там был, осветила благодать Духа Святого. И
посмотрели рыцари один на другого, и каждый показался остальным словно бы
прекраснее видом, чем прежде. Но долгое время ни один из них не мог вымолвить
ни слова, и они лишь сидели и смотрели друг на друга, как немые.
Но вот
очутилась в зале священная чаша Грааль под белым парчовым покровом, однако никому
не дано было видеть ее и ту, что ее внесла. Только наполнилась зала сладостными
ароматами, и перед каждым рыцарем оказались яства и напитки, какие были ему
всего более по вкусу. И была священная чаша Грааль пронесена через всю залу и
исчезла неведомо как и куда.
И тогда
все вздохнули и вновь обрели дар речи, и король вознес хвалу Господу за
благодать, что была им ниспослана.
– Воистину, –
молвил король, – нам надлежит горячо возблагодарить Господа нашего Иисуса
Христа за чудеса, которые он сподобил нас увидеть ныне, в славный день высокого
праздника Пятидесятницы.
– Все
мы, – сказал сэр Гавейн, – вкусили ныне от яств и напитков, каких
только душе нашей было угодно. Лишь в одном мы все же обманулись: мы не смогли
видеть Святой Грааль, он был скрыт драгоценным покровом. И потому здесь же, не
сходя с места, я даю клятву, что завтра, без всякого промедления, отправлюсь на
подвиг во имя Святого Грааля и пробуду в отъезде целый год и один день и даже
больше, если будет в том нужда, и не возвращусь ко двору, покуда не увижу
священную чашу яснее, чем нынче. Ну, а если не будет мне удачи, тогда вернусь я
назад, ибо не должно человеку оспаривать волю Божию.
Когда
услышали рыцари Круглого Стола такие речи сэра Гавейна, они повставали все со
своих мест, и каждый повторил клятву, данную сэром Гавейном.
Но
король Артур, слыша это, был очень недоволен, ведь он знал, что от раз данной
клятвы он уже не мог их освободить.
– Увы! –
сказал король Артур сэру Гавейну, – я убит вашей клятвой, ибо через вас я
лишусь лучшей и вернейшей рыцарской дружины, какая собиралась когда-либо при
королевском дворе. Ибо, отправившись в странствия, они, я знаю, никогда уже не
съедутся вместе в этом мире, но погибнут многие в поисках. А это печалит меня
немало, ибо я любил их, как жизнь мою. И потому я горько сокрушаюсь их
предстоящему отъезду, ведь я издавна привык видеть их всех подле себя.
8
И слезы
упали из очей его, и он сказал:
– Сэр
Гавейн, Гавейн, вы повергли меня в глубокую печаль, ибо боюсь, мои верные
рыцари никогда уже больше ко мне не съедутся.
– О
государь, – сказал сэр Ланселот, – утешьтесь! Ведь для нас это будет
великой честью, куда большей, чем всякая иная смерть, а от смерти не уйти
никому.
– Ах,
Ланселот! – сказал король, – это великая моя любовь, которую я
испытывал к вам всю мою жизнь, исторгает у меня столь горькие речи. Ибо ни у
одного христианского короля не сидели за столом столько благородных рыцарей,
скольких вижу я ныне у меня за Круглым Столом. Вот о чем печаль моя.
Когда же
узнали эту весть королева, ее дамы и девицы, столько было плача и печали, что
язык не в силах передать, ибо эти рыцари их чтили и защищали. Но всех больше
убивалась королева Гвиневера.
– Дивлюсь
я, – говорила она, – как это супруг мой отпускает их всех от себя?
И весь
двор был в смятении из-за предстоящего отбытия рыцарей, а многие из дам, любившие
тех рыцарей, пожелали последовать за своими возлюбленными. Так бы они и
сделали, не объявись между ними старый рыцарь в церковных одеждах, который
громким голосом сказал им так:
– Любезные
лорды, давшие клятву отправиться на подвиг во имя Святого Грааля, отшельник
Насьен шлет вам весть, что на этот подвиг ни один из вас не вправе взять с
собою даму или девицу, ибо это не подобает при столь высоком служении, на каком
подвизаетесь отныне вы. Говорю вам ясно: кто не чист от грехов, не увидит тайн
Господа нашего Иисуса Христа.
И по
этой причине они не взяли с собою своих дам и возлюбленных.
Королева
же явилась к сэру Галахаду и спросила его, откуда он прибыл и из какой страны
родом. Он ответил ей, где его родина.
– И
вы сын сэра Ланселота? – спросила она.
– Что
до этого, – он отвечал, – то я не скажу вам ни да, ни нет.
– Да
поможет мне Бог, – сказала королева, – вам нечего стыдиться, ибо он
добродетельнейший из рыцарей и из лучших людей, когда-либо живших на свете, и с
обеих сторон происходит от королевского корня. А потому и вы должны выказать
себя отличным рыцарем. Ибо воистину, – сказала она, – вы на него
очень походите.
Сэр
Галахад слегка устыдился и сказал:
– Госпожа,
раз вы сами знаете наверное, для чего же задавать вопросы? Ибо в свой срок объявится
перед всеми, кто мой отец.
После
этого все разошлись на отдых. И, почитая высокое рыцарское достоинство сэра Галахада,
его проводили в покой короля Артура и уложили отдыхать на королевской постели.
А лишь забрезжил день, король поднялся, ибо он во всю ночь не забылся сном от
горя. Он пошел к сэру Гавейну и к сэру Ланселоту, которые поднялись уже, чтобы
выслушать обедню, и снова сказал король так:
– Ах,
Гавейн, Гавейн! Вы меня предали, ибо возместить урон моему двору вы не сможете
никогда. И вы не будете так оплакивать меня, как я оплакиваю вас!
Тут
слезы потекли по его лицу, и он сказал так:
– Ах,
учтивый рыцарь сэр Ланселот! Прошу вас, дайте мне совет, как мне быть, ибо я бы
хотел отменить этот подвиг, если только возможно.
– Сэр, –
отвечал сэр Ланселот, – вы сами видели вчера, сколько славных рыцарей дали
клятву выехать на этот подвиг, так что теперь уже никак невозможно, чтобы они
оставили свое намерение.
– Я
и сам это знаю отлично, – сказал король, – но их предстоящий отъезд
так печалит меня, что теперь уже никаким радостям меня не утешить.
И король
с королевой отправились к священнику. А сэр Ланселот и сэр Гавейн приказали
своим пажам принести им доспехи и оружие, и когда они уже были во всеоружии и в
полном облачении, кроме щитов и шлемов, то присоединились к остальным рыцарям,
тоже уже снаряженным, и поскакали в монастырь слушать обедню и всю службу.
По
окончании службы король пожелал узнать, сколько же рыцарей вызвались на подвиг
во имя Святого Грааля. И оказалось, что общим числом их было сто пятьдесят и
все они – рыцари Круглого Стола.
Вот
надели они шлемы и на прощанье все поклонились королю и королеве. И много было
горя и слез при расставании.
А
королева удалилась в свои покои, чтобы никто не мог видеть, как она убивалась.
Скоро сэр Ланселот хватился королевы и пришел вслед за нею в дальний покой, и
когда королева увидела его, то воскликнула так:
– Ах,
сэр Ланселот, Ланселот! Вы предали меня и обрекли на смерть тем, что покидаете
вот так двор моего супруга!
– О
госпожа, молю вас, не гневайтесь на меня, ибо я вернусь назад, когда только
смогу возвратиться с честью.
– Увы, –
она сказала, – зачем только я увидела вас! Но пусть Он, принявший смерть
на кресте за род человеческий, ведет и хранит вас и всю вашу рыцарскую дружину!
С тем
оставил ее сэр Ланселот и присоединился к своим товарищам, поджидавшим его наготове,
они сели все на коней и проскакали по улице Камелота. И плакали там бедные и
богатые, а сам король отвернулся, ибо от слез не мог говорить.
Некоторое
время скакали они все вместе, покуда не подъехали к городу и замку, который
звался Вогон. Они въехали в ворота замка, а хозяином его был старый рыцарь по
имени Вогон, муж праведной жизни. Он распахнул им ворота и принимал их со всем
радушием, какое только было возможно.
А утром
они все согласились, что им надо разъехаться. И они все расстались в утренний
час и плакали, прощаясь, и каждый рыцарь свернул на ту дорогу, какая всего
более пришлась ему по душе.
|
