 Увеличить |
* IV *
1
Так
прошло время от Сретения до Пасхи, и наступил месяц май, когда всякое живое
сердце пробуждается и расцветает. Ибо подобно тому, как наливаются соками и
цветут в мае деревья и травы, точно так же и всякое горячее любящее сердце дает
новые побеги, наливается соками, распускается и цветет радостью жизни. Потому
что веселый месяц май поощряет всех влюбленных более, чем какой-либо другой
месяц, и тому есть разные причины: ведь деревья и травы возрождают сердца
женщин и мужчин, и влюбленные припоминают прежние ласки и былую учтивость и все
хорошее, что было раньше, но без внимания забылось.
И как
зимние стужи всегда побеждают и изгоняют зеленое лето, так же бывает и с непостоянной
любовью в сердце женщины и мужчины, ибо многим людям свойственно непостоянство:
мы всякий день видим, как с первым же дыханием зимних холодов забывают и
забрасывают, как безделицу, старую любовь, которая на самом деле драгоценна. И
в этом нет мудрости и постоянства, а лишь слабосилие натуры и великое нечестие,
кто бы так ни поступал.
И
потому, как месяц май цветет пышным цветом у каждого в саду, подобным же
образом пусть расцветает в этом мире сердце каждого, кому дорога честь: прежде
всего любовью к Богу, а потом и ко всем тем, кому ты клялся в верности; ибо не
было еще на свете честного мужчины, ни честной женщины, которым кто-то не был
бы дороже остальных, а честью пренебрегать нельзя. Но прежде всего воздай
почести Богу, а потом пусть твои мысли будут о твоей даме. И такую любовь я
называю праведной любовью.
Но в
наши дни люди и недели не могут любить, чтобы не удовлетворить всех своих
желаний. Такая любовь недолга, и это понятно: когда так скоро и поспешно
наступает согласие, столь же скоро приходит и охлаждение. Именно такова любовь
в наши дни: скоро вспыхивает, скоро и гаснет. Нет в ней постоянства. Но не
такой была старая любовь. Мужчины и женщины могли любить друг друга семь лет
кряду, и не было промеж ними плотской страсти; а это и есть любовь, истинная и
верная. Вот такой и была любовь во времена короля Артура.
Потому-то
я и уподобил любовь в наши дни лету и зиме: нынче она горяча, как лето, завтра
холодна, как зима. И потому все вы, влюбленные, отмечайте всегда наступление
месяца мая, как делала и королева Гвиневера, о которой я здесь скажу, что до
конца дней ее она была постоянной в любви и за то ей уготован был добрый конец.
2
Случилось
так, что в начале мая королева Гвиневера призвала к себе десять рыцарей Круглого
Стола и объявила им, что назавтра рано поутру она отправится майским поездом по
лесам и лугам близ Вестминстера.
– Повелеваю
вам, чтобы каждый из вас явился на добром коне и с ног до головы облаченный в
зеленое, в шелк или полотно. Со мною же поедут десять дам, так что каждому
рыцарю будет дама. Только пусть каждого рыцаря сопровождает оруженосец и двое
прислужников, и повелеваю всем им явиться верхами на добрых конях.
И вот
снарядились они к выезду со всем возможным тщанием. Имена же тех десяти рыцарей
таковы: сэр Кэй-Сенешаль, сэр Агравейн, сэр Брандель, сэр Саграмур Желанный,
сэр Додинас Свирепый, сэр Озанна Храброе Сердце, сэр Ладинас-из-Дикого-Леса,
сэр Персиант Индийский, сэр Айронсайд Железный Бок, по прозвищу Рыцарь Красного
Поля, и сэр Пелеас Влюбленный. И все эти десять рыцарей со всем тщанием
снарядились сопровождать королеву.
И вот
ранним майским утром, еще до света, они уселись на коней своих и вместе с
королевой отправились майским поездом и скакали, не разбирая пути, через леса и
луга, с шутками и весельем. А в десять часов, самое позднее, королева хотела
возвратиться к королю Артуру, так что к десяти часам назначено было окончание
их поездки.
Но был
один рыцарь по имени сэр Мелегант, сын короля Багдемагуса, и этот рыцарь получил
в те дни в дар от короля Артура замок не далее как в семи милях от
Вестминстера. А этот рыцарь сэр Мелегант уже многие годы питал любовь к
королеве Гвиневере. И, как повествуется в Книге, он постоянно устраивал засады,
чтобы силою захватить королеву, но ни разу не отважился напасть из-за сэра
Ланселота, ибо он не решался тронуть королеву, если с нею рядом или же где-то
поблизости ехал сэр Ланселот.
А в те
дни был такой обычай, что королева никогда не ездила без сопровождения целой
рати вооруженных рыцарей. То были добрые рыцари, все больше молодые, искавшие
чести, и их называли Рыцари Королевы. И никогда, ни в битвах, ни в поединках,
они не носили никаких своих знаков, но лишь гладкие белые щиты, за что и было
им дано прозвище Рыцари Королевы. И когда кому-либо из них случалось всех более
отличиться в бранном деле, тогда в ближайший праздник Пятидесятницы, если
умирал или погибал в бою кто-нибудь из рыцарей Круглого Стола – а в те времена
не проходило года, чтобы хоть одним рыцарем да не стало меньше, – и тогда
на освободившееся место избирался достойнейший из Рыцарей Королевы. Так был
избран еще задолго до того, как прославился, и сэр Ланселот, и все остальные
тоже.
Но тот
рыцарь, сэр Мелегант, выследил майский поезд[131]
королевы, разузнал и о том, куда она направляется, и о том, что сэра Ланселота
при ней нет, а сопровождают ее лишь десять рыцарей, облаченные в зеленые одежды
ради летнего праздника. И собрал он двадцать вооруженных рыцарей и сотню
лучников и приготовился напасть на королеву и ее поезд, ибо он рассудил, что
это – самое удобное время, чтобы завладеть королевой.
3
И вот
скачет по лесу королева со своими рыцарями, изукрашенными с ног до головы зелеными
уборами из трав, мхов и цветов, и вдруг выскакивает из рощи им наперерез сэр
Мелегант со ста шестьюдесятью людьми, все в полном боевом снаряжении, и крикнул
он королеве и ее рыцарям, чтобы они остановились, ибо, хотят они того или нет,
им все равно придется покориться.
– Рыцарь-изменник! –
сказала королева Гвиневера, – что ты задумал? Или ты решился опозорить
себя навеки? Вспомни, ведь ты – королевский сын и рыцарь Круглого Стола, а ты
собрался причинить обиду благородному королю, посвятившему тебя в рыцарство! Ты
позоришь рыцарское звание, ты позоришь себя и меня. Но знай, что меня тебе
опозорить не удастся никогда, ибо я скорее перережу себе горло, чем позволю
тебе меня обесчестить!
– Что
до этих ваших речей, – отвечал сэр Мелегант, – то это мы еще увидим.
Ибо да будет вам ведомо, госпожа, я уже много лет люблю вас и никогда до сих
пор не мог к вам приблизиться. И потому, как бы там ни было, я все равно вас не
отпущу.
Тут
заговорили все десять благородных рыцарей и сказали в один голос так:
– Сэр
Мелегант, знай, что ты погубишь честь свою и покроешь себя позором, да и самую
жизнь свою обречешь гибели. Ибо хоть мы и безоружны и числом уступаем сильно
твоей дружине – ибо ты хитро нас здесь подкараулил, – но, чем отдавать на
бесчестие королеву и самим лишиться чести, мы скорее согласимся жизни свои
положить, ибо в противном случае мы были бы опозорены навеки.
И тогда
сказал им сэр Мелегант;
– Что
ж, готовьтесь, как можете, к бою и защищайте с оружием в руках свою королеву!
Тут
десять рыцарей Круглого Стола обнажили мечи, а Меленгантовы рыцари поскакали на
них, навесив копья, и десять рыцарей встретили их мужественно и порубили мечами
их копья, так что ни одно копье не причинило вреда. После того стали они
рубиться на мечах, и вот уже сэр Кэй, сэр Саграмур, сэр Агравейн, сэр Додинас,
сэр Ладинас и сэр Озанна повержены наземь с жестокими ранами. Но сэр Брандель и
сэр Персиант, сэр Айронсайд Железный Бок и сэр Пелеас бились еще долго и тоже
получили ужасные раны, и все эти десятеро рыцарей, прежде чем полегли, зарубили
сорок своих противников из числа храбрейших и искуснейших. Когда же увидела королева,
что все ее рыцари тяжко ранены и неизбежно будут убиты, тогда заплакала она от
жалости и горя и сказала так:
– Сэр
Мелегант, не убивай моих благородных рыцарей. И тогда я согласна последовать за
тобой, но при том лишь условии, что ты сохранишь им жизнь и не велишь их больше
увечить, и пусть они сопровождают меня, куда бы ты меня ни увез. Ибо я
предпочту лишить себя жизни, чем следовать за тобою, если этих благородных
рыцарей со мной не будет.
– Госпожа, –
отвечал сэр Мелегант, – ради вас я согласен, чтобы их препроводили вместе
с вами в мой замок при условии, что вы будете мне послушны и покорны.
И
крикнула королева тем четырем рыцарям, чтобы они прекратили бой, если они не
хотят с нею расстаться.
– Госпожа, –
отвечал ей сэр Пелеас, – мы поступим по вашему велению, но что до меня, то
жить или умереть – мне теперь все равно.
А этот
сэр Пелеас, как говорится во Французской Книге, наносил мечом своим столь могучие
удары, что никакие латы не могли их выдержать.
4
Но вот,
по велению королевы, они прекратили бой, подняли в седла раненых рыцарей, иных
верхами, иных же поперек седла, так что жалко было глядеть.
А сэр
Мелегант объявил королеве и всем ее рыцарям, что ни один из них не вправе ее
теперь покинуть, ибо он очень боялся, как бы сэр Ланселот Озерный не прознал о
том, что произошло. Все это поняла королева, и она тайно призвала к себе одного
из своих пажей, дала ему доброго коня и сказала так:
– Улучи
минуту и скачи отсюда прочь прямо к сэру Ланселоту Озерному. Ты передай ему это
кольцо и проси его, во имя его любви ко мне, пусть он прибудет сюда и меня
спасет, а иначе не видать ему больше меня и любви моей. Да смотри ни жалей
коня, – сказала королева, – ни на суше, ни на воде.
И вот
улучил отрок удобную минуту, дал коню шпоры и поскакал прочь во весь опор. Видит
сэр Мелегант, что сбежал один паж, и он сразу же догадался, что это королева
послала его к сэру Ланселоту. Бросились за ним в погоню лучшие всадники, и
стреляли ему в спину лучшие стрелки, но отрок ушел от них от всех и вскоре уже
скрылся из глаз.
И сказал
тогда королеве сэр Мелегант:
– Госпожа,
вы затеяли предать меня, но я позабочусь о том, чтобы сэр Ланселот не скоро мог
до вас добраться.
И он
поскакал с королевой и со всеми рыцарями, поспешая к себе в замок. А по пути
сэр Мелегант оставил засаду из лучших лучников, каких только можно было сыскать
в тех краях, всего числом в тридцать человек, и приказал им караулить сэра
Ланселота.
– И
если увидите, что скачет такой-то и такой-то рыцарь на белом коне, то любым
способом убейте под ним коня, с ним же самим не вступайте в бой, ибо его
одолеть вам не под силу.
После
того прибыли они в его замок; но королева ни на минуту не отпускала от себя
никого из десяти рыцарей и из своих дам, и они все постоянно были при ней. Ибо
в Книге говорится, что сэр Мелегант не осмеливался учинить насилие, боясь сэра
Ланселота, который, как он знал, был уже обо всем оповещен.
А отрок,
вырвавшись от сэра Мелеганта, в скором времени достиг Вестминстера и разыскал
сэра Ланселота. И когда он пересказал сэру Ланселоту, что ему было поручено, и
отдал ему королевино кольцо, – «Увы! – воскликнул сэр Ланселот, –
я опозорен навеки, если не спасу эту благородную даму от бесчестия!».
И он
громко крикнул, чтобы ему поскорей подали доспехи.
А юный
паж поведал сэру Ланселоту о том, как славно бились те десять рыцарей, как всех
доблестнее оказались сэр Пелеас, сэр Айронсайд Железный Бок, сэр Брандель и сэр
Персиант Индийский, в особенности же – сэр Пелеас, чьих ударов не выдерживали
никакие латы; и как они сражались до тех пор, покуда все не были повержены; и
как королева, ради спасения их жизней, согласилась последовать за сэром
Мелегантом.
– Увы! –
воскликнул сэр Ланселот, – неужели эта благороднейшая из дам обречена на гибель?
Пусть бы мне предложили всю Францию, – сказал сэр Ланселот, – я лучше
предпочел бы очутиться тогда подле моей королевы с оружием в руках.
Когда же
сэр Ланселот в полных доспехах уже сидел на коне, он попросил королевина пажа
пойти к сэру Лавейну и рассказать ему, как и зачем сэр Ланселот столь поспешно
уехал.
– И
проси его, если он любит меня, пусть поспешит мне вослед и скачет, не переводя
духа, пока не достигнет Мелегантова замка. Ибо там, – сказал сэр
Ланселот, – он услышит обо мне, если только буду я жив.
5
И с тем
поскакал сэр Ланселот во весь опор, и в Книге рассказывается, что у Вестминстерского
моста он переплыл на коне через Темзу и вышел на том берегу у Лэмбита. И так, в
короткое время, он добрался до того самого места, где десятеро благородных
рыцарей сражались против сэра Мелеганта.
И дальше
сэр Ланселот ехал по их следам, покуда не заехал в рощу, а там, в узком месте,
преградили ему путь тридцать лучников и крикнули, чтобы он поворачивал и не
ехал дальше этой дорогою.
– А
вы кто такие, – спросил сэр Ланселот, – что указываете мне, рыцарю
Круглого Стола, где мне сворачивать с моего пути?
– Этим
путем нет тебе проезда, разве что пойдешь ты пешком, ибо знай, что конь под
тобою будет сейчас убит!
– Невеликая
это доблесть – убить под рыцарем коня! – сказал сэр Ланселот. – Но
вот что до меня самого, то и без коня не ставлю вас ни во что, будь вас даже не
три десятка, а пять сотен!
И
застрелили они из луков Ланселотова коня, поразив его многими стрелами.
Высвободил сэр Ланселот ноги из стремян и остался пеш, но их отделяло от него
столько плетней и канав, что он не мог до них добраться.
– Увы,
позор, – сказал сэр Ланселот, – что один рыцарь предает другого! Но
старая пословица говорит: «Доброму человеку грозит лишь тогда опасность, когда
он во власти труса».
И
зашагал сэр Ланселот дальше пешком, но тяжело ему было идти в доспехах, со
щитом и с копьем. Сэр Ланселот досадовал и ярился, но бросить что-нибудь из
своего снаряжения не решался, ибо опасался предательства сэра Мелеганта.
И вдруг,
по воле случая, показался ему навстречу возчик с телегой, приехавший туда за дровами.
– Скажи
мне, возчик, – спросил его сэр Ланселот, – много ли ты спросишь с
меня за то, чтобы я MOI забраться в твою телегу и ты бы доставил меня в замок,
что здесь неподалеку?
– Ты
не должен залезать ко мне в телегу, – отвечал возчик, – ибо я послан
сюда за дровами.
– Для
кого же дрова? – спросил его Ланселот.
– Для
господина моего сэра Мелеганта, – отвечал бедный человек.
– А
я как раз с ним и хочу говорить, – сказал сэр Ланселот.
– Но
я тебя не повезу! – сказал возчик.
Тогда
сэр Ланселот бросился на него и так ударил его тыльной стороной своей латной
рукавицы, что он замертво повалился на землю. А второй возчик, его товарищ,
боясь, как бы и ему не отправиться той же дорогой, крикнул тогда:
– Не
губите мою жизнь, милостивый господин, и я отвезу вас, куда вы пожелаете.
– Тогда
велю тебе, – сказал сэр Ланселот, – отвезти меня на этой телеге к
воротам сэра Мелеганта.
– Забирайтесь
же на телегу, – сказал возчик, – и вы вскорости будете на месте.
И
припустил возчик галопом, а конь сэра Ланселота поспевал следом за телегой,
хотя в теле у него торчало сорок стрел.
А
королева Гвиневера более часа сидела со своими дамами в ожидании у верхнего
окна. Но вот одна из ее дам заметила рыцаря в доспехах, стоя ехавшего на
телеге.
– Я
вижу, госпожа, – сказала она, – там на телеге рыцаря в добрых
доспехах, – наверное, его везут на повешение.
– Где
он? – спросила королева.
Выглянула
она из окна и в тот же миг узнала по щиту сэра Ланселота, и увидела она, что за
телегой тащится его конь и сам наступает на свои вываливающиеся внутренности.
– Увы! –
сказала королева, – теперь я вижу, что хорошо тому, у кого есть верный
друг. Да, да, – сказала королева Гвиневера, – вижу я, что вам
пришлось нелегко, если вы едете на телеге.
И
упрекнула она ту даму, что сравнила сэра Ланселота с едущим на казнь.
– Воистину,
злые то были слова, – сказала королева, – и негодное сравнение, когда
благороднейшего рыцаря в мире уподобили осужденному на столь жалкую смерть. Ах,
храни и спаси его, Иисусе, – сказала королева, – от всякого дурного
конца.
К этому
времени сэр Ланселот уже подъехал к воротам замка, и вот сошел он с телеги и
крикнул так, что отдалось по всему замку:
– Где
ты, коварный изменник сэр Мелегант, рыцарь Круглого Стола? Выходи,
рыцарь-предатель, и выводи всю твою дружину, ибо это я, сэр Ланселот Озерный,
здесь буду биться со всеми вами!
И с тем
толкнул он ворота, и распахнулись они широко, отбросив прочь привратника, а он
ударил привратника по уху своей латной рукавицей, и у того шея переломилась
надвое.
6
А сэр
Мелегант, услышавши, что прибыл сэр Ланселот, прибежал к королеве, упал перед
нею на колено и воскликнул:
– Пощады,
госпожа! Вашему милосердию поручаю я мою жизнь!
– Что
это вдруг случилось с вами? – спросила королева. – Клянусь Богом,
разве не ясно было и так, что кто-нибудь из добрых рыцарей поспешит отомстить
за меня, пусть даже сам господин мой король Артур и не знает об этом вашем
черном деле.
– Ах,
госпожа, – отвечал сэр Мелегант, – в чем я против вас повинен, я все
искуплю по вашему желанию, я же всецело поручаю себя вашему милосердию.
– Чего
же вы от меня хотите? – спросила королева.
– Госпожа,
я прошу лишь, – отвечал сэр Мелегант, – чтобы вы распорядились и
усмирили господина моего сэра Ланселота. И чем богаты мы в этом жалком замке,
все будет к вашим и его услугам, а завтра вы и все они сможете вернуться в
Вестминстер. Я же всю мою жизнь и все мое достояние отдаю в вашу власть.
– Хорошо, –
сказала королева. – Мир всегда лучше ссоры, и чем меньше будет толков и пересудов,
тем это благоприятнее для моей чести.
И
королева со своими дамами спустилась к воротам, где стоял, сэр Ланселот,
охваченный безмерной яростью, и вызывал на бой противника, повторяя:
– Эй,
рыцарь-изменник! Выходи! Королева приблизилась к нему и сказала:
– Сэр
Ланселот, отчего вы так разгневаны?
– А,
госпожа! – отвечал сэр Ланселот, – как можете вы меня об этом
спрашивать? Ведь вы, думается мне, должны испытывать еще более сильный гнев,
нежели я, ибо это вам нанесен ущерб и бесчестие. Ведь я пострадал не много,
только разве коня потерял убитым, и оскорбление, вами испытанное, гнетет меня
куда более, чем все мои потери.
– Воистину, –
сказала королева, – правду вы говорите, и я всем сердцем вас благодарю. Но
теперь, – сказала королева, – вы должны последовать за мною мирно в
замок, ибо здесь теперь распоряжаюсь я, а все обиды будут искуплены, ибо этот
рыцарь от души раскаялся в том, что произошло.
– Госпожа, –
отвечал сэр Ланселот, – раз вы с ним примирились, то я, уж конечно,
перечить вам не стану, хотя сэр Мелегант и обошелся со мною весьма коварно и
трусливо. И знай я, госпожа, – сказал сэр Ланселот, – что вы так
скоро с ним примиритесь, я бы не так спешил к вам на помощь.
– Для
чего говорите вы так? – сказала королева. – Или вы раскаиваетесь в
своем добром деле? Ведь знайте, – сказала королева, – что я
примирилась с ним не из милости или любви, но лишь затем, чтобы разумно пресечь
все оскорбительные слухи и пересуды.
– Госпожа, –
сказал сэр Ланселот, – вам известно, что я всегда опасался и избегал
позорных слухов и наветов. Но нет на земле ни короля, ни королевы, ни рыцаря,
кроме господина моего короля Артура и вас, госпожа, которые могли бы помешать
мне пронзить сердце сэра Мелеганта, прежде чем я покину этот замок.
– Я
это знаю, – сказала королева. – Но помимо этого чего еще вы желали
бы? Я распоряжусь, чтобы любое ваше желание было исполнено.
– Госпожа, –
отвечал сэр Ланселот, – были бы только вы довольны, а что до меня, то коли
вы довольны, то и я доволен.
И тут
королева взяла сэра Ланселота за голую руку, ибо рукавицу он снял, отвела его к
себе в покои и повелела ему разоружиться и снять доспехи. И спросил сэр
Ланселот королеву, где ее десять рыцарей, которые были ранены, ее защищая. И
тогда она показала ему, где они лежали, и они весьма обрадовались приезду сэра
Ланселота, он же горько сокрушался их ранам. И он рассказал им о том, как сэр
Мелегант коварно и трусливо выставил против него лучников, которые убили под
ним коня, и как ему пришлось ехать на телеге. Так жаловались они друг другу и
горячо желали мести, но сохраняли мир ради королевы.
Вот
тогда-то, как повествует Французская Книга, сэр Ланселот и получил прозвище
Рыцарь Телеги[132]
и носил его долгое время, совершив немало славных и великих подвигов.
Мы же
теперь оставляем рассказ о Рыцаре Телеги и возвратимся к нашему повествованию.
7
Королева
была весьма милостива к сэру Ланселоту. И они условились между собой, что ночью
сэр Ланселот проберется к ее окну, выходившему в сад; окно это было забрано
железной решеткой, и там сэр Ланселот должен был встретиться с королевой, когда
в замке все будут спать.
Тем
временем подъехал к воротам сэр Лавейн и крикнул:
– Где
господин мой сэр Ланселот? И вышел сэр Ланселот к нему навстречу, и когда сэр Лавейн
его увидел, то сказал:
– Ах,
господин мой! Я знаю, как тяжко вам пришлось, ведь я видел вашего коня, убитого
многими стрелами.
– Что
до этого, – сказал сэр Ланселот, – то прошу вас, сэр Лавейн,
поговорим о чем-нибудь другом, а это пока оставим до иных времен.
Между
тем раненых рыцарей осмотрели, к ранам их приложили целительные снадобья, и так
приблизилось время ужина. За ужином королеву и ее рыцарей угощали всем, что
только можно было найти в замке, а когда настал срок, то все разошлись спать,
но королева ни за что не соглашалась отпустить от себя своих раненых рыцарей, и
их уложили в нишах по стенам ее спальни, дабы королева сама могла заботиться о
том, чтобы у ее рыцарей ни в чем не было недостатка.
А сэр
Ланселот, оказавшись в отведенной ему комнате, тут же призвал к себе сэра
Лавейна и открыл ему, что этой ночью он должен увидеться с госпожой своей
королевой Гвиневерой.
– Сэр, –
сказал ему сэр Лавейн, – позвольте мне пойти вместе с вами, ибо я сильно
опасаюсь предательства сэра Мелеганта.
– Нет, –
отвечал сэр Ланселот. – Я вас благодарю, но со мною никому не должно быть.
И взял
сэр Ланселот в руку меч свой и тайно вышел к тому месту, где еще днем приметил
лестницу, подхватил лестницу под мышку, пронес через сад и приставил к окну. А
там уже поджидала его королева.
Стоя у
окна, они беседовали о многих вещах, поверяя друг другу свои печали, и сэр Ланселот
сказал, что хотел бы проникнуть к ней за решетку.
– Знайте, –
отвечала королева, – что я не менее вашего желала бы, чтобы вы могли проникнуть
ко мне.
– Вы
всем сердцем желаете, госпожа моя, – спросила сэр Ланселот, – чтобы я
был сейчас с вами?
– Да,
воистину, – отвечала королева.
– Тогда,
ради вашей любви, я покажу свою силу, – сказал сэр Ланселот. И он наложил
руки на железные прутья решетки и дернул с такой мощью, что вырвал их из
каменной стены. При этом один из прутьев врезался в мякоть его ладони по самую
кость. И прыгнул сэр Ланселот через окно в спальню королевы.
– Тише, –
сказала она. – Мои раненые рыцари спят здесь же неподалеку.
И вот,
говоря коротко, сэр Ланселот возлег с королевой на ее ложе, забыв и думать о
своей поврежденной руке, и предавался радостям и наслаждениям любви, покуда не
занялся новый день, ибо знайте, он всю ночь не спал, но бодрствовал. Когда же
он увидел, что настало его время и что более медлить там ему невозможно, он
простился с королевой и вылез через окно, приставив, как мог, обратно решетку,
и возвратился к себе. А там он рассказал сэру Лавейну, как поранил себе руку. И
сэр Лавейн перевязал ему рану, остановил кровь и надел ему сверху перчатку,
чтобы никто ничего не заметил. И после этого они все утро пролежали в постелях
до девяти часов.
Наконец
сэр Мелегант подошел к спальне королевы и там нашел ее дам, давно уже одетых и
ожидающих свою госпожу.
– Ax,
помилуй, Иисусе! – сказал сэр Мелегант. – Что это с вами, госпожа,
что вы так долго спите?
И с тем
он раздвинул полог. И увидел ее лежащей на ложе, и вся ее постель: и подушки, и
простыни, и одеяла, – все было запятнано кровью сэра Ланселота, вытекшей
из его растерзанной ладони. Но сэр Мелегант, видя эти пятна крови, решил, что
королева изменила королю Артуру и что она возлежала эту ночь на своем ложе с
одним из своих раненых рыцарей.
– А,
госпожа! – воскликнул сэр Мелегант. – Теперь я вижу, что вы –
коварная изменница государю нашему королю Артуру, ибо у меня есть
доказательства, что неспроста вы пожелали уложить всех рыцарей у себя в
спальне! И потому я обвиню вас в измене перед королем Артуром. Ибо я застал
вас, госпожа, с вашим позором; а из этих рыцарей все ли изменники или лишь иные
из них, все равно вашу измену я докажу, ибо все видят: нынче ночью с вами
возлежал раненый рыцарь!
– Это
ложь, – отвечала королева, – и все они мне в том свидетели.
И десять
рыцарей, услышав его речи, все сказали в один голос так:
– Сэр
Мелегант, ты облыжно клевещешь на госпожу нашу королеву, и за это любой из нас
готов с тобой биться в поединке. Ты только выбери из нас, кого пожелаешь, и дай
нам оправиться от ран, которые ты нам нанес!
– Ну,
нет! Ни к чему все ваши надменные речи! Взгляните, и вы сами увидите, что нынешней
ночью с королевой возлежал раненый рыцарь.
Посмотрели
все и горько устыдились при виде тех кровавых пятен. И знайте, что сэр Мелегант
весьма радовался, что может обвинить королеву, ибо он надеялся так скрыть свою
собственную измену.
Среди
этого шума вошел сэр Ланселот и застал их в большом волнении.
8
– Что
тут случилось? – спросил сэр Ланселот. И тогда сэр Мелегант поведал ему о
том, что он обнаружил, и показал на ложе королевы.
– Воистину, –
сказал сэр Ланселот, – вы поступили не по правилу и не по-рыцарски, что коснулись
королевина ложа в то время, как полог был задернут и она сама еще там лежала.
Ручаюсь, – сказал сэр Ланселот, – что и сам господин мой король Артур
не стал бы раскрывать королевина полога, пока она находится на ложе, если
только он не пожелает возлечь с королевой. И потому, сэр Мелегант, вы поступили
не по чести и на позор себе.
– Сэр,
я не ведаю, о чем вы говорите, – сказал сэр Мелегант, – знаю только
одно, что нынешней ночью с королевой спал один из раненых рыцарей. И я готов
своими руками подтвердить, что она изменница господину моему королю Артуру.
– Остерегись
говорить так, – сказал сэр Ланселот, – ибо твой вызов может быть
принят.
– Господин
мой сэр Ланселот, – отвечал сэр Мелегант, – это я вам советую быть
осмотрительнее, ибо, хоть вы и лучший из рыцарей, кому, я знаю, нет равных, все
же и вам не следует биться за неправое дело, ибо без вмешательства Бога не
проходит ни одного поединка.
– Что
до этого, – сказал сэр Ланселот, – то да будет над нами страх Божий!
Но я открыто отвергаю ваше обвинение и утверждаю, что ни один из этих десятерых
рыцарей не возлежал нынешней ночью с госпожой моей королевой Гвиневерой, и вашу
неправду в этом я готов подтвердить моими руками. Что скажете вы на это? –
спросил сэр Ланселот.
– Я
скажу, – отвечал сэр Мелегант, – что вот моя перчатка тому, кто будет
отрицать, что королева – изменница господину моему королю Артуру и что нынешней
ночью один из этих рыцарей возлежал с нею!
– Что
же, сэр, вашу перчатку я принимаю, – сказал сэр Ланселот.
И они
скрепили договор свой малыми печатками и поручили их на хранение десяти рыцарям.
– На
когда же назначим мы поединок? – спросил сэр Ланселот.
– Через
неделю в этот же день, – отвечал сэр Мелегант, – на лугу близ
Вестминстера.
– Я
согласен, – сказал сэр Ланселот.
– Но
теперь, – сказал сэр Мелегант, – раз нам с вами предстоит бой, я
прошу вас, как есть вы благородный рыцарь, не замышляйте и вы все тоже против
меня во весь этот срок ни хитрости, ни предательства.
– Да
поможет мне Бог, – молвил сэр Ланселот, – вам бы надо знать, что
хитрость вообще не в моем обычае. Ибо спросите рыцарей, которые со мной
знакомы, и они вам подтвердят, что я и сам никогда не прибегал к хитростям, и
не любил общество тех, кто к ним прибегает.
– В
таком случае идемте обедать, – сказал сэр Мелегант, – а после обеда
королева и все вы можете уехать в Вестминстер.
– С
охотою, – отвечал сэр Ланселот.
И тогда
сэр Мелегант сказал сэру Ланселоту:
– Сэр,
не пожелаете ли осмотреть все покои этого замка?
– С
доброй охотою, – отвечал сэр Ланселот. И они пошли с ним вдвоем из покоя в
покой, ибо сэр Ланселот не опасался никаких ловушек: ведь честные и доблестные
люди не опасаются чужого коварства, ибо они думают, что другие подобны им. И
потому хитрый и коварный человек нередко несет погибель тому, кто правдив и
прям.
Так было
и с сэром Ланселотом, который шел, не подозревая злого умысла: в одном из покоев
он ступил, не заметив, ногою на люк, доска перевернулась, и сэр Ланселот упал с
высоты десяти локтей в яму, набитую соломой.
А сэр
Мелегант воротился к гостям, не показал даже и виду, что только что
отсутствовал. Когда же хватились сэра Ланселота и подивились, куда он исчез, то
королева и остальные решили, что он просто уехал из замка внезапно, как было у
него в обыкновении. Ибо сэр Мелегант поспешил распорядиться, чтобы тайно увели
коня сэра Лавейна, так что все предположили, что это сэр Ланселот внезапно на
нем ускакал.
Так шло
время к вечеру, и тогда сэр Лавейн стал собираться в дорогу и не
удовлетворился, покуда не раздобыл конные повозки для каждого раненого рыцаря.
И вот, вместе с королевой, ее дамами и прислужницами, они двинулись в путь и
прибыли в Вестминстер, и там рыцари рассказали о том, что сэр Мелегант обвиняет
королеву в измене королю и что сэр Ланселот принял его вызов.
– И
ровно через неделю в этот же день у них будет поединок здесь перед вами.
– Клянусь
головой, – сказал король Артур, – боюсь, что сэр Мелегант накликал на
себя большую беду. Однако где же сэр Ланселот? – спросил король.
– Сэр,
мы не знаем, где он, но полагаем, что он отправился на поиски новых
приключений, как это в его обыкновении, ведь он взял коня у сэра Лавейна.
– Пусть
его, – сказал король. – Он объявится в срок, если только его не
задержит предательство.
9
Мы же
оставили сэра Ланселота в черной яме терпящим великие мучения. Всякий день к
нему являлась дама и приносила пищу и питье и всякий раз соблазняла его возлечь
с нею, но сэр Ланселот неизменно отвечал ей отказом.
Вот
как-то раз она ему сказала:
– Сэр,
вы поступаете неразумно, ведь из этого заключения вам не выбраться без моей помощи.
К тому же по вашей вине сгорит на костре ваша дама, королева Гвиневера, если в
назначенный день вы не сможете явиться на поединок.
– Боже
упаси, – сказал сэр Ланселот, – чтобы по моей вине ее сожгли! И если
уж правда, – сказал сэр Ланселот, – что я не сумею туда явиться, то
всякий догадается: и король, и королева, и все честные люди, – что я либо
мертв, либо болен, либо заключей в темницу. Ибо все, кто знают меня, поймут,
что я попал в беду, раз в назначенный день не явился на бой. И точно так же я думаю,
что найдется какой-нибудь добрый рыцарь, из моего ли рода или из другого, который
возьмет на себя мое дело. И потому, – молвил сэр Ланселот, – знайте,
что вам не удастся меня запугать, и пусть бы даже во всей этой стране не было
другой женщины, кроме вас, все равно я не возлягу с вами.
– Ну,
тогда ты опозорен и погиб навеки, – сказала дама.
– Что
до мирского позора, то Иисус будет мне заступником! – отвечал сэр
Ланселот. – А бед я не боюсь, ибо с радостью приемлю все, что ни пошлет
мне Господь.
Но в
день, когда назначено было состояться поединку, явилась она к нему опять и
сказала:
– Сэр
Ланселот, право же, вы чересчур жестокосердны. Подумайте еще раз, и если только
вы поцелуете меня всего один раз, я выпущу вас на волю, и верну вам ваши
доспехи, и дам вам лучшего скакуна из конюшен Мелеганта.
– Что
до поцелуя, – отвечал сэр Ланселот, – то я могу поцеловать вас без
ущерба для моей чести. Но знайте, если бы я полагал, что, целуя вас, совершу
бесчестие, вы бы меня к этому не склонили.
И с тем
он поцеловал ее. И она тотчас же вывела его туда, где хранились его доспехи, и
когда он облачился в них, она отвела его в конюшни, где стояло двенадцать
добрых боевых коней, и предложила лучшего на выбор. Огляделся сэр Ланселот, и
всех более приглянулся ему белый скакун, и его-то повелел он седлать лучшей
боевой сбруей. А потом сэр Ланселот взял в руку копье, привесил сбоку меч и,
поручив ту даму Господу, сказал ей так:
– Госпожа,
за услугу нынешнего дня я теперь всегда и сам готов вам услужить во всем, что в
моих силах.
10
На этом
оставляем мы сэра Ланселота, пустившего коня самым быстрым галопом, и поведем
речь о королеве Гвиневере, которую уже подвели к сложенному костру; ибо сэр
Мелегант, видя, что сэр Ланселот не явился на бой, расхрабрился и кричал королю
Артуру, что требует исполнить правосудие либо выслать к нему сэра Ланселота.
Опечалился и устыдился король и с ним весь двор, что из-за отсутствия сэра
Ланселота королева должна будет сгореть на костре.
– Господин
мой король Артур, – молвил сэр Лавейн, – вы сами понимаете, что с
господином моим сэром Ланселотом приключилась беда, ибо, если б он был жив,
здоров и на свободе, уж конечно, он был бы сейчас здесь. Ведь никто еще не
слышал, чтобы сэр Ланселот не явился в условленный день на поединок. И
потому, – сказал сэр Лавейн, – господин мой король Артур, я прошу
вашего изволения, чтобы выступить мне сегодня в поединке вместо господина моего
и учителя и спасти жизнь нашей королеве.
– Грамерси,
учтивый сэр Лавейн, – отвечал король Артур, – ибо я готов ручаться,
что все обвинения, какие сэр Мелегант возвел против моей королевы, ложны. Я
беседовал со всеми рыцарями, и среди них нет ни одного, который не жаждал бы
сейчас, если бы зажили раны, сразиться против сэра Мелеганта и доказать, сколь
ложны его обвинения.
– К
этому же стремлюсь и я, – сказал сэр Лавейн, – и отстою также и честь
господина моего сэра Ланселота, если только будет на то ваша королевская воля.
– Я
даю вам мое согласие, – молвил король Артур, – и призываю вас биться
жестоко, ибо, думается мне, сэра Ланселота задержало какое-то коварное
предательство.
Вот
облачился сэр Лавейн в доспехи, сел на коня и с дальнего конца поля поскакал,
торопясь начать поединок. Но в тот самый миг, когда герольды крикнули:
«Расступитесь все!» – появился сэр Ланселот, во весь опор скакавший к месту
боя. И крикнул тогда король Артур:
– Эге-гей!
Остановитесь!
И призвали
сэра Ланселота к королю Артуру, и он открыто поведал королю обо всем, как с ним
поступил сэр Мелегант. И когда король и королева и все бароны узнали о
предательстве сэра Мелеганта, они все за него устыдились. И послали за
королевой Гвиневерой и усадили ее подле короля, ибо никто уже не сомневался в
победе ее рыцаря.
И вот,
навесив копья, сшиблись сэр Ланселот и сэр Мелегант, точно гром грянул. И сэр
Ланселот перекинул того через круп коня. Затем спешился и сэр Ланселот,
перетянул щит свой на плечо, выхватил меч, и они снова бросились друг на друга
и осыпали один другого множеством жестоких ударов. Наконец сэр Ланселот нанес
тому по шлему такой могучий удар, что поник сэр Мелегант на одну сторону и
рухнул наземь.
И тогда
крикнул он громким голосом:
– Благороднейший
рыцарь сэр Ланселот, помилуйте и не убивайте меня! Ибо я сдаюсь и прошу вас,
как есть вы благородный рыцарь и один из товарищества Круглого Стола, оставьте
меня в живых, я же покоряюсь и, живой или мертвый, отныне вручаю судьбу мою
королю Артуру и вам.
Сэр
Ланселот не знал, как ему поступить, ибо ему дороже всех благ в мире была бы
месть сэру Мелеганту. И поглядел сэр Ланселот на королеву, надеясь прочесть по
ее лицу или жестам, как она желает, чтобы он поступил. Королева же покачала
сэру Ланселоту головой, словно бы говоря: «Убей его!» И по этому ее знаку сэр
Ланселот ясно понял, что она желает смерти сэра Мелеганта.
И тогда
приказал ему сэр Ланселот:
– Вставай,
позор тебе! Вставай и доведи поединок до конца!
– Ну,
нет, – отвечал сэр Мелегант, – я не встану, покуда вы не примете у
меня меча, как у побежденного.
– Ну,
вот что, – сказал сэр Ланселот, – я сделаю вам такое предложение: я
обнажу голову и левую половину тела, насколько возможно, и левую руку велю
привязать у меня за спиной, дабы я не мог ничего ею сделать, и в таком виде я
буду продолжать с вами поединок.
Тогда
сэр Мелегант вскочил и крикнул громким голосом:
– Слышал
ли ты это предложение, король Артур? Ибо я намереваюсь его принять. Пусть же он
будет разоружен и связан по своему предложению!
– Что
скажете вы? – спросил король Артур сэра Ланселота. – Исполните ли вы
ваше предложение?
– Да,
государь мой, – отвечал сэр Ланселот, – ибо я никогда не отступаюсь
от того, что раз мною сказано.
И вот
рыцари, следившие за поединком, обнажили сэру Ланселоту сначала голову, а затем
левую руку и левую сторону тела и левую руку привязали ему за спиной, так что
он остался без щита и без защиты. И вот сошлись они снова.
И
знайте, немало дам и немало рыцарей дивились сэру Ланселоту, что он таким образом
подвергает опасности свою жизнь.
Вот сэр
Мелегант бросился на него с высоко поднятым мечом, а сэр Ланселот показал ему
свою обнаженную голову и обнаженный левый бок. Но когда сэр Мелегант хотел
поразить мечом его непокрытую голову, он вдруг быстро ступил назад левой ногой
и подставил под удар свою правую руку с мечом и с легкостью отбил его меч. А
затем сэр Ланселот обрушил ему на шлем удар такой силы, что рассек ему голову
надвое.
После
этого ничего уже не оставалось, как только утащить его с поля, и по горячему
настоянию рыцарей Круглого Стола король позволил его похоронить и сделать
надпись о том, кем он был убит и за что.
А король
с королевой после этого были еще милостивее к сэру Ланселоту и ласкали его еще
больше, чем прежде.
|
