 Увеличить |
* Х *
1
Теперь
мы обратимся от этою рассказа к сэру Тристраму, коему главным образом посвящена
сия книга. И мы оставляем короля и королеву и сэра Ланселота и сэра Ламорака.
Было провозглашено по всем пределам Корнуэльским, что скоро состоится большой
турнир, а затеяли его сэр Галахальт Высокородный Принц и король Багдемжус для
того единственно, чтобы убить сэра Ланселога, погубить его и опозорить. Ибо
сэру Ланселоту всегда доставались победа и первенство, и потому король и принц
затеяли этот турнир против сэра Ланселота.
И был их
замысел открыт королю Марку, чему он весьма возрадовался. И тогда придумал король
Марк отправить на тот турнир сэра Тристрама переодетым, так чтобы ни один
человек его не признал, и все это для того, чтобы Высокородный Принц принял его
за сэра Ланселота.
Вот
приехал на турнир сэр Тристрам, а сэра Ланселота в то время не было. По кода
увидели, что неизвестный рыцарь свершает столь славные подвиги, все подумали,
что это – сэр Ланселот, да король Марк так прямо всегда и говорил.
И тогда
стали наседать на него вдвоем и король Багдемагус и Высокородный Принц, так что
рыцари только дивились, откуда у сэра Тристрама берутся силы выстоять под их
жестокими ударами.
Но как
бы то ни было и как ни язвили они его копьями, он все равно на том турнире
завоевал первенство и многих рыцарей сокрушил и многих жестоко поранил.
А когда
турнир был окончен, все узнали, что это – сэр Тристрам Лионский, и все те, кто
были на стороне короля Марка, радовались его ранам, остальные же печалились,
ибо у сэра Тристрама не было в королевства Английском стольких низких
завистников, сколько было их у сэра Ланселота.
И явился
король Марк к сэру Тристраму и сказал:
– Любезный
племянник, я соболезную вашим увечьям.
– Грамерси,
господин мой, – отвечал сэр Тристрам. Тогда король Марк, в знак великой
своей любви, повелел положить сэра Тристрама в повозку и сказал ему:
– Любезный
кузен, я сам буду нашим лекарем.
И он
поехал вместе с сэром Тристрамом и еще засветло привез его в замок.
Там
король Марк уговорил сэра Тристрама поесть, а потом дал ему питье; и лишь
только он его выпил, как тот же час заснул. А когда настала ночь, король Марк
повелел перенести его в другой замок, и там заключил он его в крепкую темницу и
приставил мужчину и женщину приносить ему еду и питье. Так провел он там долгое
время.
Вскоре
хватились сэра Тристрама, но ни одна душа не знала, где он находится. И
Прекрасная Изольда, когда услыхала, что сэр Тристрам исчез, послала тайно к
сэру Садуку и просила его разведать, куда он пропал. И, узнав об исчезновении
сэра Тристрама, сэр Садук стал его разыскивать и рассылать людей по всем
землям.
И
разузнал он, что король Марк заманил этого славного рыцаря и содержит в темнице
по своему злодейству и с согласия предателей из замка Магон. Тогда сэр Садук
взял двоих своих родичей и, вооружившись, залег вместе с ними в засаде по
соседству с Тинтагилем.
И
случилось, что как раз проезжал там король Марк с четырьмя своими племянниками
и несколькими предателями из Магона. Завидел их сэр Садук, выскочил из засады и
набросился на них. Король же Марк, признавши сэра Садука, обратился в поспешное
бегство, и сэр Садук убил всех четверых его племянников и спутников. Но
предатели магонские нанесли одному из родичей сэра Садука страшную рану в
горло, зато двоих из них сэр Садук зарубил насмерть.
После
того поскакал сэр Садук оттуда прочь к замку, что звался Лион, и там поведал он
о подлости и предательстве короля Марка. Рыцари этого замка поехали дальше
вместе с сэром Садук ом и прибыли к замку под названием Арбрэй, и там в городе
они нашли сэра Динаса-Сенешаля, который был добрым рыцарем. Однако когда сэр
Садук открыл ему все предательство короля Марка, он объявил, что не почитает
над собой господином такого короля и отказывается от земель, которые от него
держал. А после таких его речей и прочие все рыцари там повторили то же, что и
сэр Динас. И тогда, по совету сэр Садука, стали они снаряжать гарнизоны и
запасать провиант во всех замках и городах страны Лион, сколько могли собрать.
2
Мы же
теперь обратимся к королю Марку, который, избегнув засады сэра Садука,
прискакал в замок Тинтагиль и там велел кликать клич и призывать всех к оружию,
кто был в силах носить доспехи.
А потом
нашли мертвыми четверых родичей короля Марка и предателей из Магона. И король
Марк повелел похоронить их в часовне. И тогда король разослал глашатаев по всем
своим вассальным землям, призывая к оружию, ибо он понимал, что войны ему
теперь не избегнуть.
А
услышав и прознав, что сэр Динас и сэр Садук поднялись против него в стране
Лион, он снова припомнил свои прежние хитрости и коварство, и вот повелел он
составить поддельные письма словно бы от римского папы и чужому гонцу приказал
доставить их себе, королю Марку, а в тех письмах значилось, что король Марк
должен под страхом проклятия снарядить свое войско и прибыть на помощь к папе,
дабы с ним отправиться в Иерусалим для войны с сарацинами.
Доставил
письма гонец, и король послал его с ними к сэру Тристраму сказать, что если он
согласен идти войной на неверных, то будет он освобожден из заточения и дружина
его к нему вернется.
Когда
сэр Тристрам прочитал письма, он сказал гонцу так:
– А,
король Марк, всегда ты был предателем, предателем и останешься! Но ты,
гонец, – сказал сэр Тристрам, – ты скажи королю Марку так: раз папа
римский послал за ним, пусть он сам туда и отправится. Ибо, скажи ему, раз он
такой предатель, я не стану воевать под его началом. Удастся мне выйти из этой
темницы, так когда-нибудь и выйду, ибо вижу я, что отлично награжден за мою
верную службу.
Вот
возвратился гонец к королю Марку и передал ему ответ сэра Тристрама.
– Ладно, –
говорит король Марк, – все равно я его перехитрю.
И он
поспешил к себе в покои и составил новые подложные письма, а в них значилось,
будто папа желает, чтобы сэр Тристрам сам прибыл для войны с неверными.
Вот
снова пришел гонец к сэру Тристраму и подал ему письма, а сэр Тристрам увидел,
что это подделка короля Марка, и сказал:
– А,
король Марк! Всегда ты был коварен, таким, и останешься до конца!
И снова
возвратился гонец от сэра Тристрама к королю Марку. А в это время явились в замок
Тинтагиль четыре раненых рыцаря, у одного из них шея была едва что не пополам
переломана, у другого рука едва не напрочь отрублена, третий был пронзен
копьем, а у четвертого бедро рассечено надвое.
И,
явившись к королю Марку, они вскричали так:
– Король,
отчего ты не спасаешься бегством? Ведь вся страна открыто поднялась против тебя!
Пришел
король Марк в безмерную ярость.
А между
тем прибыл в ту страну сэр Персиваль Уэльский, разыскивавший сэра Тристрама. И
когда сэр Персиваль услышал, что сэр Тристрам заключен в темницу, он сразу же,
как настоящий рыцарь, его освободил. И когда он очутился на воле, он
приветствовал сэра Персиваля, и они оба от души обрадовались встрече. И сказал
сэру Персивалю сэр Тристрам:
– Если
вы повремените покидать здешние края, то я поеду вместе с вами.
– Нет, –
отвечал сэр Персиваль, – в этих местах задерживаться мне невозможно, ибо я
должен быть в Уэльсе.
И вот
сэр Персиваль простился с сэром Тристрамом и поехал прямо к королю Марку и ему
объявил, что вызволил сэра Тристрама ш заточения. И еще он сказал королю, что
тот покрыл себя великим позором, заключив в темницу сэра Тристрама.
– Ибо
он – один из самых почитаемых рыцарей на свете, и знайте, что все благородные рыцари
мира любят сэра Тристрама. И если он пойдет на вас войной, тогда вам не
устоять!
– Это
правда, – сказал король Марк, – но я не могу любить сэра Тристрама,
потому что он любит мою королеву Изольду Прекрасную.
– А,
позор вам! – сказал сэр Персиваль. – Впредь никогда больше не
говорите так! Ибо разве вы не родной дядя сэру Тристраму? Про своею же
племянника и про столь благородною рыцаря, как сэр Грисграм, не должно вам
думать, что он так себя уронит, что возьмет жену своего дяди. Однако, –
сказал сэр Персиваль, – он можег любить вашу королеву безгрешно, ибо ее
почитают одной из прекраснейших дам в мире.
И с тем
сэр Персиваль простился с королем Марком, но тот задумал еще большее предательство,
хотя и посулился сэру Персивалю никогда более и ничем не вредить сэру
Тристраму.
Послал
король Марк к сэру Динасу-Сенешалю с повелением успокоить всех людей, которых
он поднял, ибо он, король, дает ему клятву, что вскоре отправится к папе
римскому для войны с неверными.
– А
это будет, я думаю, война справедливее, нежели вот так подымать народ против
своего короля.
Услышавши
о войне с неверными, сэр Динас со всею возможной поспешностью распустил
восставших. Когда же все его люди разошлись по домам, тут король Марк,
выследив, где находился сэр Тристрам с Прекрасной Изольдой, велел схватить его
предательски и бросить в темницу, вопреки обещанию, что дал он сэру Персивалю.
Когда
узнала королева Изольда, что сэр Тристрам опять в заточении, она убивалась прегорестно,
как еще не убивалась ни одна королева, ни благородная лама. А сэр Тристрам
вскоре прислал письмо Прекрасной Изольде, где просил ее стать его возлюбленной,
и пусть, если она согласна, приготовит для него и для себя корабль, чтобы он
мог уехать с нею в королевство Логрское, то есть в нашу страну.
Разобрав
письмо сэра Тристрама и поняв его замысел, Изольда Прекрасная отправила ему
ответное письмо с радостной вестью, что она непременно снарядит для них судно и
приготовит все, что только может им понадобиться. А потом Изольда Прекрасная
послала к сэру Динасу и сэру Садуку и просила их каким возможно способом
захватить короля Марка и заточить его в темницу к тому сроку, когда она с сэром
Тристрамом должна отправиться в королевство Логрское.
Когда
сэр Динас-Сенешаль понял все предательство короля Марка, он согласился
поступить по ее велению и послал сказать ей, что король Марк будет заточен в
темницу. И вот, как они задумали, так и было сделано, и сэр Тристрам был
вызволен из заточения. В тот же час, посовещавшись, королева Изольда и сэр
Тристрам захватили с собой все, что пожелали, и отправились в путь.
3
Они сели
на корабль и приплыли в здешнюю страну. Здесь не пробыли они еще и четырех
дней, как было возглашено повсюду, что король Артур устраивает большой турнир.
Услышавши об том турнире, сэр Тристрам переоделся тайно, и Прекрасная Изольда
тоже, и они прибыли на турнир. Там увидели они многих рыцарей, сражавшихся на
копьях и на мечах, и тогда сэр Тристрам изготовился к бою и тоже выехал на
турнирное тюле. И, заключая кратко, он сокрушил в тот день четырнадцать рыцарей
Круглого Стола.
Увидел
сэр Ланселот четырнадцать рыцарей Круглого Стола поверженными, и тогда он изготовился
к бою с сэром Тристрамом. Но Прекрасная Изольда видела, как сэр Ланселот выехал
на поле, она послала сэру Ланселоту кольцо, чтобы он узнал по нему сэра
Тристрама Лионского. И сэр Ланселот, признав сэра Тристрама, обрадовался и не
стал с ним сражаться. Он заметил, в какую сторону сэр Тристрам поехал, и туда
за ним последовал, и оба они от души обрадовались этой встрече.
Потом
сэр Ланселот привез сэра Тристрама и Изольду в свой замок под названием Веселая
Стража,[104]
который он завоевал своими руками. И там сэр Ланселот их поселил и сказал,
чтобы они располагали тем замком, как своим собственным. И, уж конечно, замок
тот был снаряжен и убран достойным образом, чтобы служить царственным
пристанищем для самых благородных короля и королевы. И сэр Ланселот наказал там
своим людям почитать и любить их, как его самого.
После
того сэр Ланселот отбыл назад к королю Артуру и там открыл королеве Гвиневере,
что рыцарь, так отличившийся на последнем турнире, – это сэр Тристрам, и с
ним, вопреки воле короля Марка, находится Прекрасная Изольда. Королева же
Гвиневера передала все это королю Артуру, и когда король Артур узнал, что сэр
Тристрам спасся от короля Марка и прибыл сюда и что с ним Изольда Прекрасная,
он тому весьма обрадовался. И на радостях и в честь сэра Тристрама король Артур
повелел возгласить, что в понедельник будет устроен турнир у стен замка
Лонезеп, что по соседству от замка Веселой Стражи.
И
повелел король Артур, чтобы все рыцари нашей страны, и Корнуэлла, и Северного
Уэльса сражались против рыцарей Ирландии, и Шотландии, и остального Уэльса, и
страны Гоор, и Сурлузы, и Листенойза, и Нортумберланда, и всех тех, кто держал
земли от короля Артура по его сторону моря. И когда услышали этот клич, то
многие рыцари были рады, но иные и загрустили.
– Сэр, –
сказал сэр Ланселот королю Артуру, – этим кличем, что повелели вы повсюду
возгласить, обрекаете вы нас, ваших рыцарей, немалой опасности, ибо много на
свете есть рыцарей, которые завидуют нам. И потому, когда мы встретимся на
турнирном поле в назначенный день, нам придется нелегко.
– До
этого, – молвил король Артур, – мне дела нет. Мы увидим, кто выкажет
себя изо всех лучшим бойцом.
Когда
сэр Ланселот понял, ради кого король Артур затеял этот турнир, он устроил так,
чтобы Прекрасная Изольда могла в скрытом месте наблюдать выступления рыцарей,
не роняя своего королевского достоинства.
Мы же
теперь обратимся к сэру Тристраму и Прекрасной Изольде, которые день за днем веселились
и радовались, что оказались вместе, измышляя какие только возможно развлечения.
Каждый
день сэр Тристрам ездил на охоту, ибо в те времена он почитался первым в мире
охотником и лучшим трубачом в охотничий рог на все возможные лады. Как передают
нам книги, от сэра Тристрама пошли все добрые правила ловитвы и охоты и все
лады и приемы игры на охотничьем роге; и от него первого у нас все правила соколиной
охоты, и какая дичь пригодна для ловитвы, а какая нечиста, и когда как надлежит
трубить в рог: сперва – когда спускают гончих со своры, потом – когда ищут
след, когда подняли зверя, когда гонят, когда настигают, когда разят и убивают;
и многие еще другие сигналы и приемы, так что у всех джентльменов до конца мира
будут причины восхвалять сэра Тристрама и молиться за душу его. Аминь, говорит
сэр Томас Мэлори.
4
Вот
однажды Прекрасная Изольда сказала сэру Тристраму:
– Преудивительно
мне, как можете вы позабыть о том, что вы в чужой стране и что здесь много
опасных рыцарей, да и король Марк, как вы знаете, исполнен коварства. А вы вот
так ездите на охоту и ловитву без доспехов, вас всякий день могут убить.
– Моя
прекрасная дама и возлюбленная, не гневайтесь! Больше я так поступать не буду.
И сэр
Тристрам стал ездить на охоту в доспехах, а люди его везли за ним его щит и
копье.
И вот
однажды, перед самым месяцем маем, сэр Тристрам гнал оленя, увлекшись погоней,
и выехал на берег чистого ручья. Спешился тут сэр Тристрам и снял шлем с
головы, чтобы напиться ключевой журчащей воды, и вдруг он слышит и видит Зверя
Рыкающего, выходящего к ручью. Как завидел сэр Тристрам зверя, тут же надел он
шлем, ибо знал, что сейчас услышит приближение сэра Паломида, ведь его
рыцарский подвиг был преследовать этого зверя. И вот видит сэр Тристрам рыцаря
в латах на добром скакуне и приветствует его с берега ручья.
Они
потолковали о многих вещах с этим рыцарем, имя которому было сэр Брюс Безжалостный.
А тут вдруг выехал к ним сэр Паломид, и они обменялись приветствиями и учтивыми
речами.
– Ну,
любезные рыцари, – говорит сэр Паломид, – могу сообщить вам важные
вести.
– Что
за вести? – спросили те двое.
– Сэры,
знайте, что король Марк Корнуэльский заключен в темницу его же собственными
рыцарями, и все это – из-за сэра Тристрама, ибо король Марк дважды бросал в
темницу сэра Тристрама, и один раз его вызволил сэр Персиваль, а в последний
раз сэра Тристрама освободила Прекрасная Изольда, и она вместе с ним вовсе
уехала оттуда и прибыла в нашу страну. И все это время король Марк находится в
заточении. И если только это правда, – сказал сэр Паломид, – мы скоро
услышим о сэре Тристраме. А что до моей страстной любви к Прекрасной Изольде,
то я всегда готов подтвердить и доказать ее в поединке и буду служить изо всех
женщин мира королеве Изольде до исхода дней моих.
Так они
стояли и говорили и вдруг увидели рыцаря, всего закованного в латы и на могучем
скакуне, а за ним один из его людей вез щит его, другой же – копье. И лишь
только этот рыцарь их завидел, он тут же навесил щит, подхватил в руку копье и
изготовился с ними сражаться.
– Ну,
любезные други, – сказал сэр Тристрам, – вон тот рыцарь желает с нами
сразиться. Давайте же решим, которому из нас выехать на него первым, ибо я вижу
отлично, что он из рыцарей короля Артура.
– Ему
недолго придется дожидаться противника, – сказал сэр Паломид, – ибо
за время, что я преследую Рыкающего Зверя, не случалось мне встретить рыцаря,
который желал бы поединка и я бы ему отказал.
– Сэр,
я тоже могу, как и вы, – сказал сэр Брюс Безжалостный, –
преследователь этого зверя.
– Вам
придется сначала сразиться со мною, – отвечал сэр Паломид.
Между
тем сэр Паломид изготовился к бою с неизвестным рыцарем, а он звался сэр Блеоберис
и был рыцарь добрый и близкий родич сэру Ланселоту. Вот съехались они на полном
скаку и сшиблись так, что сэр Паломид рухнул наземь, и конь и всадник. А сэр
Блеоберис вскричал так:
– Готовься
к бою, ты, коварный предатель среди рыцарей, сэр Брюс Безжалостный! Ибо с тобою
поведу я бой до последнего за всех тех благородных рыцарей и дам, которых ты
коварно погубил!
Услышал
сэр Брюс такие его слова, натянул повод и пустился оттуда прочь, сколько
хватило духу у его коня. Сэр же Блеоберис, видя, что он обратился в бегство,
погнался за ним и поскакал по лугам и чащобам. И случилось сэру Брюсу, спасаясь
бегством, увидеть на пути своем впереди трех рыцарей Круглого Стола, из коих
одного звали сэр Эктор Окраинный, другого сэр Персиваль Уэльский, а третий
звался сэр Харри Фиц-Лейк, добрый рыцарь и бесстрашный. А что до сэра
Персиваля, то он в среде своих сверстников славился как один из лучших рыцарей
мира и самый стойкий. И вот, когда сэр Брюс увидел этих рыцарей, он подъехал
прямо к ним, громко прося у них защиты.
– А
в чем ваша нужда? – спросил сэр Эктор.
– Ах,
любезные рыцари, – отвечал сэр Брюс, – за мною гонится коварнейший в
мире рыцарь, к тому же самый трусливый и злобный, имя же ему – сэр Брюс
Безжалостный. И если он меня настигнет, он убьет меня без жалости и милосердия.
– Тогда
останься тут с нами, – сказал сэр Персиваль, – и мы за тебя
заступимся.
Тут
видят они, скачет к ним сэр Блеоберис во весь опор. И выехал тогда из них троих
первым на поединок сэр Эктор. А сэр Блеоберис, увидя, что их четверо против
него одного, остановился в сомнении, продолжать ли путь свой или повернуть
назад. Но потом он сказал себе:
– Я
рыцарь Круглого Стола, и чем покрыть позором мне мою клятву и мою кровь, лучше
мне ехать вперед, что бы из этого ни получилось.
И тогда
сэр Эктор выставил копье, и они сшиблись с ужасной силой, и сэр Эктор рухнул на
землю. Это увидел сэр Персиваль, и он пустил на него коня во всю мочь. Но и сэр
Персиваль получил такой удар, что рухнули наземь разом и конь и всадник.
Когда
увидел сэр Харри, что оба они повержены, то сказал он себе:
– Никогда
не знали за сэром Брюсом такой доблести. И с тем сэр Харри пустил на него коня,
и сшиблись они друг с другом с такой силой, что оба коня со всадниками рухнули
на землю, но под сэром Блеоберисом конь сразу же стал опять подыматься на ноги.
Это
увидел сэр Брюс, и он подскочил туда и стал наносить всаднику удар за ударом и
так бы и убил его, не дав подняться. Но сэр Харри быстро вскочил на ноги,
схватил Брюсова коня под уздцы и сказал:
– Позор
и стыд! Как можно разить рыцаря, поверженного на землю! Этот рыцарь вышел из
боя с честью, ибо сражался доблестно и победил троих добрых рыцарей.
– Вот
потому-то я и не намерен оставить его в живых, – сказал сэр Брюс.
– Ну,
пока еще тут не тебе распоряжаться, – сказал сэр Харри.
Видит
сэр Брюс, что нельзя ему так просто поставить на своем, и тогда заговорил он
учтивее. И сэр Харри его отпустил. И тотчас же он направил коня прямо на сэра
Блеобериса. перескочил через него, сбил с ног и готов уже был его зарубить. Но
при виде такого его предательства вскричал сэр Харри:
– Назад,
рыцарь-изменник, позор тебе!
И хотел
было сэр Харри сесть на коня, чтобы биться с сэром Брюсом, но сэр Брюс
подскакал к нему, пока он еще не успел усесться в седло, и поверг его наземь
вместе с конем и едва не зарубил сэра Харри, доброго рыцаря. Но это увидел сэр
Персиваль и вскричал:
– Что
ты делаешь, рыцарь-предатель?
И тогда
сэр Брюс, увидя, что сэр Персиваль уже на коне, поворотил коия своего и во всю
мочь помчался наутек, а сэр Персиваль и сэр Харри поскакали за ним вослед, но
чем дальше гнались они за ним, тем больше от него отставали. Наконец они
повернули назад и приехали туда, где оставались сэр Эктор Окраинный и сэр
Блеоберис; И сэр Блеоберис сказал:
– Что
за причина вам была заступиться за этого рыцаря-изменника?
– Как
так? – спросил сэр Харри. – Кто же он таков? Ибо я теперь сам
убедился, что он недостойный рыцарь, – сказал сэр Харри, – и трус и
злодей.
– Сэр, –
отвечал сэр Блеоберис, – он – трусливейший из рыцарей; погубитель дам и
убийца рыцарей, какого второго на свете нет.
– Сэр,
а как ваше имя? – спросил сэр Эктор.
– Моя
имя, – он отвечал, – сэр Блеоберис Ганский.
– Увы,
любезный кузен! – сказал сэр Эктор, – простите меня, ведь я сэр Эктор
Окраинный.
И сэр
Персиваль с сэром Харри тоже весьма обрадовались сэру Блеоберису, но всем им
было досадно, что сэр Брюс Безжалостный от них ушел, и они тому сильно
печалились.
5
Так
стояли они там и беседовали, и вдруг скачет сэр Паломид; и когда он увидел щит
сэра Блеобериса на земле, сказал сэр Паломид так:
– Пусть
тот, кому принадлежит этот щит, готовится к поединку со мною, ибо он только что
выбил меня из седла у ручья неподалеку отсюда, и потому теперь я желаю
сразиться с ним в пешем бою.
– Сэр,
я готов, – отвечал сэр Блеоберис, – и отвечаю на твой вызов, ибо
знай, сэр рыцарь, это был я, и мое имя – сэр Блеоберис Ганский.
– Я
рад встретить тебя, – сказал сэр Паломид, – и знай, что мое имя – сэр
Паломид-Сарацин.
(А они
оба ненавидели друг друга смертельной ненавистью.)
– Сэр
Паломид, – сказал сэр Эктор, – да будет ведомо тебе, что нет такого рыцаря
на свете, который, убив кого-нибудь из нашего рода, не умрет за это. А потому,
коль скоро тебе угодно сражаться, то поезжай и разыщи сэра Ланселота или же
сэра Тристрама, эти рыцари – тебе ровня по силе.
– С
ними я уже встречался, – отвечал сэр Паломид, – но в поединках с ними
чести себе не завоевал.
– А
больше не случалось вам встретить рыцаря, – спросил сэр Эктор, –
кроме этих двоих, который был бы вам под стать?
– Случалось, –
отвечал сэр Паломид. – Был еще и третий рыцарь, он ничем не уступал им обоим,
а из своих сверстников он первый, ибо равного ему не встречал я нигде. Доживи
он до зрелости, не было бы на свете рыцаря, равного ему мощью. Звали же его сэр
Ламорак Уэльский. Однажды на турнире он одержал верх надо мною и еще над
тридцатью рыцарями и завоевал первенство. Но когда он уезжал оттуда, его
подстерег сэр Гавейн со своими братьями, и превеликими трудами они убили его
предательски, всем добрым рыцарям на горе!
Лишь
только услышал сэр Персиваль о гибели своего брата сэра Ламорака, он упал без памяти
на гриву своему коню и стал плакать и убиваться прегорестно, как еще ни один
благородный рыцарь на свете. А когда сэр Персиваль поднял голову, то сказал
так:
– Увы,
мой добрый и благородный брат сэр Ламорак, никогда теперь уж нам не
встретиться! А ведь во всем широком свете не найдется второго такого рыцаря
среди его сверстников. О, как тягостно пережить сначала смерть отца нашего
короля Пелинора, а потом еще смерть нашего доброго брата сэра Ламорака!
А тем
временем прибыл туда паж от двора короля Артура и поведал им о том, что в Лонезепе
назначен большой турнир, и на нем наши земли и Корнуэлл с Северным Уэльсом
будут сражаться против всех, кто только ни приедет с разных концов света.
6
Мы же
теперь обратимся к сэру Тристраму, который однажды, выехав на охоту, повстречал
сэра Динадана – он приехал в эти края разыскивать сэра Тристрама.
Сэр
Динадан сразу же назвал сэру Тристраму свое имя, но сэр Тристрам своего имени открыть
не захотел, и оттого сэр Динадан на него жестоко разгневался.
– Вот
точно такого же неразумною рыцаря, как вы, – сказал сэр Динадан, – я
видел не далее как сегодня, у ручья. Он был словно во сне. Лежал над ручьем,
улыбался, будто безумный, и ни слова мне не отвечал, а рядом валялся его щит, и
конь его тоже стоял рядом. Я сразу же понял, что это – влюбленный.
– А,
любезный сэр, – сказал сэр Тристрам, – а вы разве не влюбленный?
– Еще
чего! Тьфу на это колдовство!
– Сэр,
неправильно вы говорите, – сказал сэр Тристрам, – ибо нет истинной
рыцарской доблести без любви.
– Прекрасно
сказано, – сказал сэр Динадан. – А теперь, прошу вас, назовите мне
ваше имя, раз вы так стоите за любовь. А иначе я буду с вами драться!
– Что
до этого, – сказал сэр Тристрам, – то нет вам причины со мною драться
только оттого, что я отказываюсь открыть вам мое имя. А что до моего имени, то
его вы от меня на сей раз не узнаете.
– Позор
и стыд! Что вы за рыцарь, если боитесь назвать свое имя? И коли так, сэр, я
буду с вами драться.
– Что
до этого, – отвечал сэр Тристрам, – то я еще подумаю, я дерусь,
только когда сам того хочу. Но ведь если я выеду на вас, – сказал сэр
Тристрам, – то вы против меня не устоите.
– Позор
тебе, трус! – вскричал сэр Динадан. Но пока они так стояли и
переговаривались, вдруг увидели они рыцаря, скачущего прямо на них.
– Взгляните! –
сказал сэр Тристрам. – Вон скачет рыцарь, который сразится с вами.
Но сэр
Динадан на него взглянул и сказал:
– Клянусь
верою! Это тот самый полоумный рыцарь, которого я видел у ручья не то спящим,
не то бодрствующим.
– Ну
что ж, – сказал сэр Тристрам, – этого рыцаря я узнаю отлично по щиту
его, крытому лазурью. Это сын короля Нортумберландского, и зовут его – сэр
Эпиногрис. Он самый страстный влюбленный, какого я только знаю, и любит он дочь
короля Уэльского, даму весьма прекрасную. И я полагаю, – сказал сэр Тристрам, –
что, если вы его вызовете на бой, он примет ваш вызов, и тогда мы посмотрим,
который из вас окажется лучшим бойцом: влюбленный или же вы, у кого нет ни
возлюбленной, ни дамы сердца.
– Ладно, –
сказал сэр Динадан, – сейчас ты увидишь, каков я в деле.
И с тем
сэр Динадан возвысил голос и вскричал:
– Сэр
рыцарь, готовься к поединку, ибо тебе придется со мною сразиться, тут уж ничего
не поделаешь, ведь таков уж обычай странствующих рыцарей, чтобы каждого рыцаря
заставлять сражаться, хочет он того или нет.
– Сэр, –
отозвался сэр Эпиногрис, – придерживаетесь ли и вы такого порядка и
обычая?
– Что
до этого, – отвечал сэр Динадан, – то защищайся! Копье ответит за
меня.
И они
пришпорили коней и сшиблись с такою силой, что сэр Эпиногрис выбил сэра Динадана
из седла. Тут сэр Тристрам подъехал к сэру Динадану и сказал:
– Как
так? Неужто влюбленный одерживает верх?
– Позор
тебе, трус! – вскричал сэр Динадан. – Если только ты настоящий
рыцарь, то отомсти ему за меня!
– Ну,
нет, – отвечал сэр Тристрам, – у меня сегодня нет желания драться.
Садись-ка на коня, и поедем отсюда.
– Упаси
меня Бог, – сказал сэр Динадан, – от такого товарища, ибо после
встречи с тобою мне нет удачи. И с тем они собрались в путь.
– Ну, –
сказал сэр Тристрам, – быть может, я сообщу вам вести о сэре Тристраме.
– Спаси
меня Бог, – отвечал сэр Динадан, – не надо! Ибо сэру Тристраму плохо
пришлось бы, спознайся он с тобою. И они распрощались.
– Сэр, –
сказал ему напоследок сэр Тристрам, – может статься, что мы еще встретимся
с вами в ином месте.
И сэр
Тристрам возвратился в замок Веселой Стражи, а там услышал он, что в городе
стоит великий шум и волнение.
– Что
это за шум? – спросил сэр Тристрам.
– Сэр, –
отвечали ему, – был в этом замке рыцарь, он долго жил среди нас, и вот
теперь он убит двумя рыцарями, и за то только, что наш рыцарь назвал сэра
Ланселота лучшим рыцарем, чем сэр Гавейн.
– Это
не причина, – сказал сэр Тристрам, – чтобы убивать рыцаря за добрые
речи о его господине.
– Нам
от этого не легче, – отвечали жители города. – Вот будь здесь сейчас
сэр Ланселот, он быстро отомстил бы тем двум низким рыцарям.
Когда
услышал сэр Тристрам такие их слова, он послал за щитом своим и за копьем. И в
короткий срок он их нагнал и потребовал, чтобы они возвратились и принесли
возмещение за свершенное ими дело.
– Какого
возмещения ты ждешь? – спросил один из них. И с тем разъехались они для
разгона и сшиблись с такой силой, что сэр Тристрам перебросил того рыцаря через
круп его коня. Тогда приготовился к бою с сэром Тристрамом второй рыцарь, и со
вторым рыцарем он обошелся точно так же.
И тогда
они со всей возможной поспешностью высвободили ноги из стремян, выхватили мечи,
перетянули наперед щиты и приготовились рубиться до последнего.
– Рыцари, –
сказал им сэр Трисчрам, – лучше скажите мне, кто вы и откуда. Ибо, может
статься, вы – те, кому от меня живым не уйти, а может быть, вы носите имена
такие и родом из таких мест, что, несмотря на все ваши злые дела, я отпущу вас
подобру-поздорову.
– Знай
же, сэр рыцарь, – они отвечали, – мы не боимся назвать тебе наши
имена, ибо мое имя – сэр Агравейн, а мое – сэр Гахерис, мы братья славного
рыцаря сэра Гавейна и родные племянники королю Артуру!
– Хорошо, –
сказал сэр Тристрам, – ради короля Артура я на этот раз вас отпущу. Но
позор сэру Гавейну и вам, принадлежащим столь высокому роду, что о вас, четырех
братьях, идет такая дурная молва: ибо вас считают величайшими убийцами и
погубителями добрых рыцарей во всем королевстве Английском. И я слышал, что сэр
Гавейн и вы, его братья, убили вчетвером рыцаря, который был получше любого из
вас, имя же его – добрый рыцарь сэр Ламорак Уэльский. Милостью Божией, –
сказал сэр Тристрам, – хотел бы я быть с ним рядом в его смертный час.
– Тогда
и ты последовал бы за ним, сказал сэр Гахерис.
– Для
этого, любезные рыцари, понадобилось бы куда больше доблестных рыцарей, чем сыщется
в вашем роду.
И с тем
сэр Тристрам расстался с ними и поехал к замку Веселой Стражи. А когда он
уехал, они сели снова на коней, и один сказал другому:
– Догоним
его и сквитаемся с ним за его любовь к сэру Ламораку.
7
Вот
нагоняют они сэра Тристрама, и сэр Агравейн ему кричит:
– Оборотись,
рыцарь-предатель!
– Добро, –
отвечал сэр Тристрам.
И с тем
он обнажил меч свой и нанес сэру Агравейну такой удар но шлему, что тот без памяти
свалился с лошади, а на голове у него зияла страшная рана. А он тогда
оборотился против сэра Гахериса, и с такой силой обрушился на шлем его меч сэра
Тристрама, что сэр Гахерис вывалился из седла.
Тогда
сэр Тристрам возвратился в замок Веселой Стражи, а там спешился и снял доспехи.
И рассказал сэр Тристрам Прекрасной Изольде обо всех своих приключениях, о
каких вы уже слышали, и она, при имени сэра Динадана, сказала:
– Сэр,
это не он ли сложил ту песню о короле Марке?
– Он
самый, – отвечал сэр Тристрам, – ибо он лучший шутник и забавник,
какого я знаю, и благородный боец, и добрый товарищ, и его обществом дорожат
все славные рыцари.
– Увы,
сэр, – сказала она, – мне жаль, что вы не привезли его с собою сюда.
– Нужды
нет, – отвечал сэр Тристрам, – ведь он разъезжает по этой стране в поисках
меня и потому не уедет, покуда со мною не встретится. – И еще сэр Тристрам
рассказал Прекрасной Изольде о том, что сэр Динадан – противник всех
влюбленных.
В это
самое время явился туда паж и объявил сэру Тристраму, что в город прибыл странствующий
рыцарь, носящий такие-то цвета и знаки на щите.
– Клянусь
моей верой, это сэр Динадан, – сказал сэр Тристрам. – А потому,
госпожа моя, вот что надлежит вам сделать: пошлите за ним, я же скроюсь. Вы
тогда послушаете речи веселейшего из рыцарей, с каким вам случалось беседовать,
и словеса несообразнейшие. Но прошу вас сердечно, окажите ему добрый прием.
И вот
послала Изольда Прекрасная в город с приглашением сэру Динадану в замок отдохнуть
в обществе дамы.
– С
доброй охотою! – отвечал сэр Динадан. И он сел на коня и въехал в ворота
замка, а там спешился, и ему помогли снять доспехи и ввели его в залу.
Вышла
туда к нему Прекрасная Изольда, и они приветствовали друг друга. А потом она
спросила его, откуда он.
– Госпожа, –
он ответил, – я принадлежу ко двору короля Артура и состою в рыцарях Круглого
Стола. Имя же мое – сэр Динадан.
– А
что делаете вы в наших краях? – спросила его Прекрасная Изольда.
– Правду
сказать, госпожа, я разыскиваю сэра Тристрама, доброго рыцаря, ибо говорят, что
он находится в здешних местах.
– Возможно,
что и так, – сказала Изольда, – но мне об нем ничего не известно.
– Госпожа, –
сказал тут сэр Динадан, – я дивлюсь на сэра Тристрама и на многих других подобных
ему влюбленных. Что им за печаль так безумствовать и терять голову из-за женщины?
– Как
так? – сказала Прекрасная Изольда. – Разве вы, странствующий рыцарь,
не влюблены? Истинно, это стыдно, ведь и в самом деле, тот не заслуживает славы
настоящего рыцаря, кто не вступает в поединок ради дамы.
– Боже
меня упаси! – отвечал сэр Динадан. – Ведь радость любви так коротка,
а горечь ее и все, что из нее потом проистекает, – это бедствия весьма
длительные.
– А! –
сказала Прекрасная Изольда, – никогда больше так не говорите, ведь здесь
поблизости проезжал недавно добрый рыцарь сэр Блеоберис, который однажды бился
за свою даму против трех рыцарей, и он завоевал ее на турнире у короля
Нортумберландского. Это был благородный подвиг, – сказала Прекрасная
Изольда.
– Воистину
это так, – отвечал сэр Динадан, – я знаю его хорошо, он славный и
благородный рыцарь и высокого роду, ведь в роду сэра Ланселота Озерного все –
добрые рыцари.
– Я
же вот о чем хочу вас просить, – сказала ему Изольда Прекрасная, – не
согласитесь ли вы за меня сразиться с тремя рыцарями, которые чинят мне великое
зло? Поскольку вы рыцарь короля Артура, я жду, что вы пойдете за меня на бой.
Тогда
говорит сэр Динадан:
– Вот
что я вам скажу. Вы – дама прекраснейшая, какую приходилось мне только видеть,
и много прекраснее госпожи моей королевы Гвиневеры. Но, да будет вам ведомо без
дальних Слов: я не стану сражаться за вас с тремя рыцарями, упаси меня Иисусе!
Изольда
посмеялась и потешилась над ним вволю. И принимала она его со всем радушием, и
он провел в том замке всю ночь до утра.
А рано
поутру сэр Тристрам облачился в доспехи, и Прекрасная Изольда дала ему добрый
шлем, а он ей пообещал, что встретится с сэром Динаданом. И что они вдвоем
отправятся на турнир в Лонезеп.
– И
там я позабочусь, чтобы для вас было приготовлено место, откуда вы сможете
следить за всеми выступлениями рыцарей.
И сэр
Тристрам пустился в путь, сопровождаемый двумя оруженосцами, которые везли его
щит и его копья, тяжелые и длинные.
8
А вскоре
после него собрался ехать и сэр Динадан, и он пустился в дорогу быстрым
галопом, и под конец нагнал сэра Тристрама.
И лишь
только завидел он его, как тут же признал вчерашнего знакомца, а изо всех
рыцарей с ним встреча была ему всего нежелательнее.
– А! –
вскричал сэр Динадан, – не тот ли ты самый рыцарь-трус, который попался
мне вчера? Ну, держись! ибо сейчас ты все равно будешь со мною биться, желаешь
ты того или нет!
– Что
ж, – говорит сэр Тристрам. – А мне как раз до смерти неохота
сражаться.
Вот
пустили они коней, и сэр Тристрам промахнулся нарочно, а сэр Динадан расколол
свое копье в щепы. Тогда изготовился сэр Динадан рубиться на мечах.
– Ну,
нет, сэр, – сказал сэр Тристрам, – зачем вы так гневаетесь? Я больше
не расположен сегодня биться.
– Позор
тебе, трус! – вскричал Динадан. – Ты позоришь все рыцарство!
– Что
до этого, – отвечал сэр Тристрам, – то мне дела нет, я желаю
держаться подле вас и находиться под вашим покровительством, ибо вы столь,
славный рыцарь, что всегда сумеете меня защитить.
– Избави
меня Бог от тебя! – сказал сэр Динадан. – Ведь на тебе
превосходнейшее рыцарское облачение, и собою ты прекрасен, как ни один из
рыцарей, кого только случалось мне встретить, но ты же изо всех, кого я
встречал, величайший трус. К чему тебе тяжелые копья и все эти доспехи, что ты
на себе возишь?
– Сэр,
все это я отдам какому-нибудь доброму рыцарю, – сказал сэр Тристрам, –
когда прибуду на турнир. Вот увижу, сэр, что на турнире отличаетесь вы, –
вам все это и достанется.
Так они
ехали, беседуя, и вдруг выехал на них какой-то странствующий рыцарь и изготовился
к бою с ними.
– Взгляните-ка, –
сказал сэр Тристрам, – вон человек, который ищет поединка. Изготовьтесь к
бою и скачите прямо на него.
– А
тебе да будет позор! – сказал сэр Динадан.
– Ну,
нет, – отвечал сэр Тристрам, – по мне, уж очень он страшен.
– Ладно,
вот я ему сейчас! – сказал сэр Динадан. И они навесили на плечи щиты,
выставили копья и сшиблись друг с другом с такой силой, что тот рыцарь выбил
сэра Динадана из седла.
– Вот
видите, – сказал сэр Тристрам, – лучше было бы вам ехать от него
прочь.
– Позор
тебе, трус! – сказал сэр Динадан. И, вскочив на ноги, он выхватил меч свой
и предложил тому пеший бой.
– По
дружбе или же по злобе? – спросил тот.
– Сэр,
давайте рубиться по-дружески, – отвечал сэр Динадан.
– А
как ваше имя? – спросил тот рыцарь. – Я прощу вас честью ответить
мне.
– Сэр,
знайте, я зовусь сэр Динадан.
– А,
сэр Динадан, – сказал тот, – мое же имя сэр Гарет, я меньшой брат
сэра Гавейна.
Обрадовались
они друг другу, ибо этот сэр Гарет был изо всех своих братьев лучший рыцарь, и
сэр Динадан тоже выказал себя славным рыцарем. И они снова сели на коней, едут
и ругают трусом сэра Тристрама. А сэр Тристрам слышит каждое слово и смеется
над ними про себя. Вдруг видят: скачет к ним еще один рыцарь, и вот уж он
изготовился к бою.
– Ну,
любезные рыцари, – говорит сэр Тристрам, – решайтесь, которому из вас
биться вон с тем рыцарем, ибо что до меня, то предупреждаю вас: я с ним
сражаться не буду.
– Тогда
я поскачу, – сказал сэр Гарет. И они съехалась, и тот рыцарь перебросил
сэра Гарета через круп его коня.
– Ну
как? – спрашивает сэр Тристрам сэра Динадана. – Готовьтесь, теперь
ваш черед биться и отомстить за доброго рыцаря сэра Гаретя.
– Нет
уж, – отвечал сэр Динадан. – Не буду я с ним биться, ведь он вышиб из
седла рыцаря куда более сильного, чем я.
– А,
сэр Динадан, – говорит сэр Тристрам, – вижу я и чувствую, что вы струсили.
А коли так, сейчас вы увидите, что будет.
И сэр
Тристрам налетел на того рыцаря и сбросил его с коня долой. И при виде этого
сильно подивился сэр Динадан, и понял он тут, что это – сэр Тристрам. А
неизвестный рыцарь лишь только поднялся на ноги, как тут же обнажил свой меч,
чтобы рубиться дальше.
– Сэр,
как ваше имя? – спрашивает его сэр Тристрам.
– Да
будет вам ведомо, – тот отвечал, – что мое имя сэр Паломид.
– Тогда,
сэр рыцарь, назовите же нам имя рыцаря, вам всех более на свете
ненавистного, – спросил сэр Тристрам.
– Воистину, –
отвечал он, – всех более ненавижу я смертельно сэра Тристрама, и если мы с
ним где-либо повстречаемся, одному из нас живым не быть.
– Добро, –
сказал сэр Тристрам. – Так знайте же, что мое имя сэр Тристрам Лионский, и
теперь разите!
Услышав
такие его слова, сэр Паломид изумился и сказал так: – Я прошу вас, сэр
Тристрам, простить мне все зло, что я к вам питал. Буду я жив, стану служить
вам изо всех рыцарей – и первому. В злобе, что питал я против вас, я жестоко
раскаиваюсь! Сам не знаю, что на меня тогда нашло, ведь я вижу, вы благородный
рыцарь; и теперь я от души дивлюсь, как может вас ненавидеть кто либо, себя
благородным рыцарем почитающий. Я прошу вас, сэр Тристрам, не прогневаться на
мои недобрые речи.
– Сэр
Паломид, – отвечал сэр Тристрам, – добро вы говорите. Уж я-то знаю,
что вы – рыцарь благородный, ибо я видел вас в деле, и немало подвигов вы
предприняли и свершили. Потому, – сказал сэр Тристрам, – если есть у
вас на меня зло, ныне можете вы со мною сквитаться, ибо я к вашим услугам.
– О
нет, господин мой сэр Тристрам, я сам готов быть вашим рыцарем и сослужить вам
любую службу по первому вашему слову.
– Сэр,
я согласен, – отвечал сэр Тристрам.
И они
поехали дальше своей дорогой, беседуя об разных вещах. И сказал сэр Динадан:
– Ах,
господин мой сэр Тристрам! Как же вы низко надо мной насмеялись, ведь, видит
Бог, я приехал в эту страну из-за вас, по наущению господина моего сэра
Ланселота, хотя он так и не пожелал назвать мне точное место, где вас найти.
– Вот
как? – сказал сэр Тристрам. – А ведь сэр Ланселот всех лучше знает,
где меня найти, ибо я гощу сейчас в его замке.
9
Так они
скакали, покуда не завидели впереди замок Лонезеп, а у стен были разбиты четыре
сотни шатров и палаток, и на прекрасном турнирном поле завершены уже были все
приготовления к празднику.
– Да
поможет мне Бог, – молвил сэр Тристрам, – никогда еще я не видывал,
чтобы все было так богато подготовлено к турниру.
– Сэр, –
сказал сэр Паломид, – а мне думается, что вот так же все устроено было у
стен Девичьего Замка на скале, в тот раз, когда вы завоевали там первенство,
ведь я сам видел, как вы тогда один одолели тридцать рыцарей.
– Сэр, –
сказал сэр Динадан, – и в Сурлузе тоже, когда сэр Галахальт, властелин
Долгих Островов, устраивал турнир, который продолжался семь дней. Там было
столь же великое скопление людей, как и здесь, ибо туда съехались рыцари из
многих стран.
– Сэр,
а кто там отличился больше всех? – спросил сэр Тристрам.
– Сэр,
больше всех отличился сэр Ланселот Озерный, и еще благородный рыцарь сэр Ламорак
Уэльский.
– Клянусь
моей верою, – сказал сэр Тристрам, – если сэр Ланселот находится
здесь, то нет сомнения, – сказал сэр Тристрам, – что он и здесь
завоюет первенство, если только его не одолеют рыцари числом, собравшись многие
против него одного. А что убит сэр Ламорак, – сказал сэр Тристрам, –
это величайшей жалости достойно, ибо, думается мне, среди его сверстников не
найдется второго рыцаря столь же могучего и неутомимого. Я знал его как одного
из лучших рыцарей, с какими когда-либо встречался, кроме разве что сэра
Ланселота.
– Увы, –
сказали сэр Динадан и сэр Тристрам, – его смерть для нас – большое горе! И
не будь его убийцы родичами господина нашего короля Артура, они заплатили бы за
это жизнью, все, кто причастны были к его убийству.
– Из-за
этого-то, – сказал сэр Тристрам, – я и опасаюсь возвращаться ко двору
короля Артура. Сэр, я хочу, чтобы вы это знали, – сказал сэр Тристрам сэру
Гарету.
– Что
до этого, то я вас не виню, – сказал сэр Гарет, – ведь мне отлично
известна мстительность моих братьев, сэра Гавейна, сэра Агравейна, сэра
Гахериса и сэра Мордреда. Но что до меня, – сказал сэр Гарет, – то я
не вмешиваюсь в их дела, и потому из них ни один меня не любит. Оттого-то я и
оставил их общество, что увидел в них погубителей рыцарства, и же чал бы я, милостью
Божией, быть там поблизости в час, когда пал убитым этот благороднейший из
рыцарей, сэр Ламорак!
– Ну,
да поможет мне Иисус, – сказал сэр Тристрам, – это прекрасно сказано,
ведь и я бы отдал все золото между Римом и здешними местами, только бы мне
очутиться тогда подле него.
– Воистину, –
сказал сэр Паломид, – и я тоже, а ведь я ни на одном турнире, ни в одном поединке
ни разу не одержал верх, если там выступал этот благородный рыцарь сэр Ламорак.
В конном ли, в пешем ли бою, но он всегда меня одолевал. А в тот день, когда он
был убит, он свершил доблестнейшие подвиги, какие когда-либо свершал рыцарь у
меня на глазах. И когда господин мой король Артур присудил ему первенство, сэр
Гавейн и три его брата: сэр Агравейн, сэр Гахерис и сэр Мордред – напали на
сэра Ламорака в тайном месте, убили под ним коня, а потом дрались с ним пешим
три часа кряду и долее, наседая и спереди и сзади, покуда сэр Мордред не нанес
ему со спины смертельную рану, разрубивши его чуть не пополам. Так рассказывал
мне один из пажей сэра Ламорака, который видел все это сам.
– Позор
такому предательству! – сказал сэр Тристрам. – Мое сердце сокрушено
этим рассказом.
– И
мое тоже, сказал сэр Гарет, – хоть они мне и братья родные.
– Поведем
же теперь речь о других вещах, – сказал сэр Паломид, – а его оставим,
ибо жизни ему не возвратить.
– Тем
хуже! – отвечал сэр Динадан. – Ибо сэр Гавейн и все его братья, кроме
вас, сэр Гарет, – злые ненавистники почти что всех добрых рыцарей Круглого
Стола. Ибо мне хорошо известно, что они, как следует от них ожидать, ненавидят
втайне господина моего сэра Ланселота и весь род его и затаили против него
великое зло. Об том господин мой сэр Ланселот, уж конечно, извещен, для того-то
он и желает иметь вокруг себя побольше добрых рыцарей – своих родичей.
10
– А
теперь, сэр, – сказал Паломид, – давайте все же оставим этот предмет
и подумаем, как нам выступать на здешнем турнире. Мой совет вот каков: нам всем
четверым держаться вместе против всех приезжих.
– Нет,
этого делать не следует, – сказал сэр Тристрам. – Ибо я по шатрам
вижу, что здесь собралось сотни четыре рыцарей. Нет сомнения, – сказал сэр
Тристрам, – что на свете много добрых рыцарей, и как бы могуч и храбр ни
был рыцарь, его можно одолеть числом. Я видел, как это случилось со многими
рыцарями, они уже полагали себя победителями, но оказывались побежденными. Ибо
мужество не многого стоит, пока оно не сдобрено рассудком. И потому, что до
меня, – сказал сэр Тристрам, – то, быть может, не потеряв головы сам,
я еще спасу и чужие головы.
И они
поскакали дальше и выехали на берег реки Умбер, и слышат там горестные стоны и
плач. Видят они, идет по ветру богатый корабль, весь обтянутый красными
шелками, и вот пристал этот корабль к берегу у самого того места, где они
стояли. Тут спешился сэр Тристрам, и спутники его тоже, и взошли они на этот
корабль. А там увидел сэр Тристрам прекрасное ложе под богатым покрывалом, и на
ложе том лежал прекрасный мертвый рыцарь в полных доспехах, но только с
непокрытой головой и весь в крови от смертельных ран.
– Иисусе! –
воскликнул сэр Тристрам. – Как могло статься, что этот рыцарь лежит здесь
убитый?
И вдруг
видит сэр Тристрам в руке мертвого рыцаря письмо.
– Эй,
кормчие-корабельщики, – сказал сэр Тристрам, – что это за письмо?
– Сэр, –
они отвечали, из этого письма можно узнать и понять, как был он убит и за что и
как его звали. Но, сэр, – сказали корабельщики, – знайте, что письмо
возьмет и прочтет лишь настоящий, доблестный рыцарь и лишь в том случае, если
поклянется отомстить за его смерть, а иначе ни один человек не вскроет этого
письма.
– Знайте
ж и вы, – сказал сэр Тристрам, – что из нас любой сумеет отомстить за
его смерть и не ударит в грязь лицом. И если верно вы, корабельщики, говорите,
смерть его будет отомщена.
И с тем
сэр Тристрам вынул из руки рыцаря письмо, открыл его и прочел, а в нем
значилось вот что:
«Я,
Херманс, король и владыка Красного Города, обращаюсь с приветом ко всем
странствующим рыцарям, и всех прежде к вам, благородные, рыцари Артурова двора,
и прощу вас всех сыскать меж собою одною рыцаря, чтобы он вызвался сразиться за
меня с двумя братьями, которых, я взрастил и возвысил из ничтожества, они же
коварно, и подло меня убили. И потому я прошу, пусть добрый рыцарь отомстит им
за мою смерть, и тому, кто за меня отомстит, завещаю я мой Красный Город и все
мои замки».
– Сэр, –
сказали корабельщики, – знайте, что этот рыцарь и король, здесь перед вами
лежащий, был мужем великой чести и доблести и он всегда любил странствующих
рыцарей.
– Да
поможет мне Бог, – сказал сэр Тристрам, – это случай препечальный, и
я бы всей душой желал за него отомстить, но я дал клятву непременно быть на
этом большом турнире, а иначе я окажусь опозорен. Ибо мне отлично известно, что
ради меня-то главным образом и устроил господин мой король Артур турнир в
здешних местах и что многие знатные люди соберутся на этот турнир, чтобы
посмотреть на меня. Вот почему я не решаюсь взять на себя отмщение, боясь, что
я не сумею возвратиться вовремя к началу турнира.
– Сэр, –
сказал Паломид, – прошу вас, поручите это мне, и вы увидите, как я исполню
все с честью или же погибну в бою.
– Что
ж, – сказал сэр Тристрам, – я поручу вам это дело с тем лишь
условием, что вы присоединитесь ко мне на этом турнире, который назначен здесь
ровно через неделю.
– Сэр, –
отвечал сэр Паломид, – даю вам слово возвратиться к вам в назначенный
срок, если не буду убит или изувечен.
11
С тем
сэр Тристрам с сэром Гаретом и с сэром Динаданом оставили сэра Паломида на корабле.
И сэр Тристрам стоял там и смотрел, как корабельщики повели судно вниз по
течению Умбера.
Когда же
сэр Паломид скрылся у них из глаз, они сели на коней, огляделись вокруг и вдруг
видят, скачет прямо на них рыцарь без доспехов и без оружия, лишь с одним мечом
у пояса. Приблизившись, он с ними поздоровался, и они ответили на его
приветствие.
– Любезные
рыцари, – сказал тогда он, – прошу вас, как есть вы странствующие
рыцари, поедемте ко мне в замок, и что найдете там, все к вашим услугам. Я
приглашаю вас от всей души!
– С
доброй охотою, – отвечал сэр Тристрам. И они поскакали с ним к его замку,
а там их провели в богато украшенную залу, и они, снявши доспехи, уселись за
стол. Но лишь только взглянул тот рыцарь на сэра Тристрама, тут же он его узнал
и страшно побледнел от гнева. А сэр Тристрам, видя такой прием, удивился и
спросил:
– Сэр
хозяин, что вы так невеселы?
– Знай, –
тот отвечал, – не радость мне видеть тебя, ибо я тебя признал, ты – сэр
Тристрам Лионский. Ты убил моего брата, и потому я говорю тебе наперед: я убью
тебя, как только встречу за стенами моего дома!
– Сэр
рыцарь, – сказал сэр Тристрам, – мне неизвестно, чтобы я убивал
кого-нибудь из ваших братьев, но, если я убил, я готов это возместить, сколько
в моих силах.
– Я
не приму возмещения, – сказал тот рыцарь. – И лучше мне не попадайся!
И вот,
когда они отобедали, сэр Тристрам велел подать свои доспехи и собрался в путь.
Поскакали они своей дорогой, но не проехали и мили, как вдруг заметил сэр
Динадан: нагоняет их рыцарь во всеоружии и на добром коне и с белым щитом.
– Сэр
Тристрам, – сказал сэр Динадан, – остерегайтесь, ибо сдается мне, вон
там скачет наш хозяин, который ищет боя с вами.
– Пусть
скачет, – отвечал сэр Тристрам, – уж я постою против него, как смогу.
Вот
приблизился рыцарь к сэру Тристраму и крикнул ему:
– Остановись
и защищайся!
И
ринулись они друг на друга, сшиблись, и сэр Тристрам нанес тому рыцарю столь
жестокий удар, что перебросил его через круп его коня. Но тот поднялся тут же,
снова вскочил на коня и помчался во весь опор на сэра Тристрама и дважды или
трижды ударил его по шлему.
– Сэр
рыцарь, – сказал сэр Тристрам, – прошу вас, остановитесь и не
наносите больше мне ударов, ибо я не желал бы, будь моя воля, с вами сражаться,
ведь у меня в желудке ваша пища и ваше питье.
Но тот
ни за что не соглашался прекратить бой. И тогда сэр Тристрам ударил его по
шлему с такой силой, что он вниз головой повалился с коня и кровь хлынула
сквозь отверстия в забрале. И, упавши на землю, он остался лежать замертво.
Тогда сказал сэр Тристрам:
– Я
раскаиваюсь в своем столь сильном ударе, ибо я полагаю, что он умер.
И,
оставивши его так, они поскакали дальше. Вот, проехав совсем немного, вдруг
увидели они двух рыцарей в прекрасных доспехах; они неслись прямо на них,
пришпорив добрых своих коней, во всеоружии и в сопровождении верных
оруженосцев. Один из них звался сэр Берант-Последыш, по прозвищу
Король-с-Сотней-Рыцарей, а второй был сэр Сегварид, – оба благородные и
прославленные рыцари.
Когда же
они поравнялись, король поглядел на сэра Динадана, а у сэра Динадана на плечах
был шлем сэра Тристрама, который король раньше видел у королевы Северного
Уэльса, королева же Северного Уэльса была его возлюбленной. Она подарила этот
шлем Прекрасной Изольде, а королева Изольда подарила его сэру Тристраму.
– Сэр
рыцарь, – сказал сэр Берант, – откуда у вас этот шлем?
– А
вам что за дело? – сказал сэр Динадан.
– А
я желаю с вами сразиться, – отвечал король, – за ту, которой этот
шлем принадлежит. И потому защищайтесь!
И они
сшиблись друг с другом со всею мощью своих коней. И Король-с-Сотней-Рыцарей поверг
наземь сэра Динадана вместе с конем, а потом повелел слуге своему снять с него
шлем, чтобы взять его себе. Вот приблизился к нему паж и хотел было отстегнуть
на нем шлем.
– Что
надобно тебе? – сказал сэр Тристрам. – Не прикасайся к его шлему!
– А
вам что за причина, – спросил король, – беспокоиться об этом шлеме?
– Так
знайте, – отвечал сэр Тристрам, – что с этим шлемом я так не
расстанусь. За него вам придется заплатить дорогой ценой.
– Когда
так, то готовьтесь к бою! – сказал сэр Берант сэру Тристраму.
И они
ринулись друг на друга, и сэр Тристрам сбросил его наземь через круп его коня;
но король, не помедлив, тут же поднялся на ноги, вскочил вновь на коня и
обрушил на сэра Тристрама множество свирепых ударов. Но под конец сэр Тристрам
ударил его по шлему с такой силой, что он так и повалился с коня, жестоко
оглушенный.
– Вот
видите! – сказал сэр Динадан, – этот шлем принес несчастье нам обоим.
Сначала я из-за него вылетел из седла, а теперь и вы, сэр король, повергнуты
наземь.
Тут
спросил сэр Сегварид:
– Который
из вас будет биться со мною?
– Прошу
вас, – сказал сэр Гарет сэру Динадану, – дозвольте мне взять на себя
этот поединок.
– Сэр, –
отвечал Динадан, – что до меня, то прошу вас от души, бейтесь!
– Это
не дело, – сказал сэр Тристрам, – поединок с ним по праву – ваш.
– Раз
он просит, – сказал сэр Динадан, – я отказываюсь. Тогда сэр Гарет
изготовился и выехал против сэра Сегварида, и сэр Сегварид поверг сэра Гарета
вместе с конем на землю.
– Ну, –
сказал тут сэр Тристрам сэру Динадану, – теперь вам биться с этим рыцарем.
– У
меня нет охоты, – отвечал сэр Динадан.
– Тогда
я с ним сражусь, – молвил сэр Тристрам. И сэр Тристрам разогнался, налетел
на него и сбил его наземь, а затем они поскакали прочь, оставив их двоих
пешими.
Сэр
Тристрам повернул к замку Веселой Стражи, а сэр Гарет из учтивости отказывался
туда ехать, но сэр Тристрам ни за что не согласился с ним расстаться. И они
приехали, спешились, сняли с себя доспехи, и был им оказан наилучший прием. Но
когда сэр Динадан явился перед Изольдой Прекрасной, он стал приклиначь тот час,
когда надел шлем сэра Тристрама, и поведал ей, как сэр Тристрам над ним
посмеялся. И они все шутили и потешались над сэром Динаданом. так что не знали,
куда деваться от смеха.
|
