 Увеличить |
* XV *
1
Когда
сэр Тристрам возвратился из странствий к себе в замок Веселой Стражи – а все
это время, что сэр Ланселот пропадал, эти два года с лишком, сэр Тристрам
разъезжал по всему королевству Логрскому, а молва и слава о нем
распространялась еще шире, и много чудесных приключений было с ним в пути, и он
всякий раз выходил из них с честью и с победой, – и вот, когда он
возвратился, Прекрасная Изольда рассказала ему о том, что на день Пятидесятницы
назначено большое празднество.
И еще
она рассказала ему о том, как сэр Ланселот пропадал два года и как он все это
время был безумен и как он был наконец исцелен священной чашей Граалем.
– Увы! –
молвил сэр Тристрам, – этому причиной была ссора между ним и королевой
Гвиневерой.
– Сэр, –
отвечала леди Изольда, – мне все это известно, ибо королева Гвиневера
прислала мне письмо, в котором написано, как все это было, чтобы я попросила
вас заняться его поисками.
– Но
теперь, благословен да будет Господь, – сказала Прекрасная Изольда, –
он снова в здравии и благополучии и уже возвратился ко двору.
– А,
Иисусе! Это меня весьма радует, – сказал сэр Тристрам. – А теперь и
вам и мне следует приготовиться в путь, ибо мы с вами отправляемся туда на
празднество.
– Сэр, –
отвечала леди Изольда, – с вашего изволения, я предпочла бы не ездить
туда, ибо мое присутствие выделяет вас из всех рыцарей и из-за меня вам
приходится слишком много сражаться.
– Тогда
и я не поеду, – сказал сэр Тристрам, – если вы предпочитаете туда не ездить.
– Упаси
Бог, – сказала Прекрасная Изольда, – ведь тогда обо мне будут дурно
говорить все королевы и знатные дамы; ибо как же это возможно, чтобы вы, один
из благороднейших и славнейших рыцарей в мире и рыцарь Круглого Стола, не
присутствовали на празднестве? Что же тогда скажут о вас другие рыцари? «А!
Поглядите-ка на сэра Тристрама: на соколиную и псовую охоту он ездит, за
стенами замка отсиживается со своей дамой, а с нами не знается. Увы, –
скажут из них иные, – жаль, что он назвался рыцарем и удостоился любви
прекрасной дамы».
А что
королевы и дамы скажут обо мне? Скажут, жаль, что такая женщина живет на свете,
которая столь благородному рыцарю, как вы, препятствует в делах славы.
– Да
поможет мне Бог, – сказал сэр Тристрам Изольде Прекрасной, – это
отличные слова и благородный совет. Я вижу теперь, что вы меня любите. И как вы
мне советуете, так, в главном, я и поступлю. Но только поеду я один, ни муж, ни
отрок не будут меня сопровождать. И отправлюсь в путь в будущий вторник,
вооруженный лишь копьем своим и мечом.
2
И вот,
когда подошел срок, сэр Тристрам простился с Прекрасной Изольдой, и она
отправила с ним четырех рыцарей, но, отъехав на полмили, он отослал их назад.
После того проехал он еще милю и увидел впереди сэра Паломида, повергнувшего
наземь какого-то рыцаря и ранившего его едва не насмерть. И тогда пожалел сэр
Тристрам, что на нем нет доспехов, придержал коня и остановился. А сэр Паломид,
лишь только завидел сэра Тристрама, крикнул ему громким голосом:
– Сэр
Тристрам, раз уж мы встретились, то, прежде чем расстаться, рассчитаемся за все
старые обиды!
– Что
до этого, – отвечал сэр Тристрам, – то на свете нет среди христиан
человека, который мог бы похвастаться, что я перед ним обратился в бегство. И
да будет ведомо тебе, сэр Паломид, что уж тебе-то, сарацину, и подавно не
придется похвастаться, что перед тобой обратился в бегство сэр Тристрам
Лионский.
И с тем
сэр Тристрам пустил вскачь своего коня и со всей мощью устремился на сэра Паломида,
ударил его копьем, и раскололось его копье на сотню кусков, Тогда сэр Тристрам
выхватил меч свой, снова повернул коня и обрушил тому на голову шесть могучих
ударов. А сэр Паломид стоял и глядел на сэра Тристрама и дивился его пылу и его
неразумию. И сказал себе сэр Паломид так: «Этого сэра Тристрама, даже и без
доспехов, теперь не удержишь от боя. Но если я теперь направлю на него коня и
убью его, буду навеки опозорен, куда ни поеду».
Тут
говорит ему сэр Тристрам:
– Эй,
трусливый рыцарь, что намерен ты теперь сделать? Отчего не хочешь ты биться со
мною дальше? Можешь не сомневаться, я выстою против тебя и против всей твоей
злобы.
– А,
сэр Тристрам, – отвечал сэр Паломид, – ведь ты отлично знаешь, что
биться с тобою мне был бы позор, ибо ты обнажен, я же облачен в доспехи, и если
я тебя убью, то будет лишь к моему бесчестью. И ты знаешь отлично, –
сказал сэру Тристраму сэр Паломид, – мне известны твоя сила и стойкость в
рыцарском поединке.
– Это
правда, – отвечал сэр Тристрам. – Мне понятны твои сомнения.
– Хорошо
сказано, – молвил сэр Паломид. – А теперь я прошу вас, ответьте мне
на вопрос, который я вам задам.
– Задавайте, –
сказал сэр Тристрам, – и я отвечу вам правду, да поможет мне Бог.
– Сэр,
если предположить, – сказал сэр Паломид, – что вы были бы в полном
облачении, а я без доспехов, как вы сейчас, как бы вы со мной поступили, по
истинной рыцарской чести?
– А, –
сказал сэр Тристрам, – я тебя понял, сэр Паломид, ибо теперь я должен буду
произнести мое суждение! И, клянусь благословеньем Господним, то, что я скажу,
будет сказано не из страха перед тобою, сэр Паломид. Вот что я говорю: знай,
сэр Паломид, что тебе надлежит уехать от меня, ибо я не стал бы с тобою биться.
– И
я не стану, – сказал сэр Паломид. – И потому поезжай своей дорогою!
– Что
до этого, – отвечал сэр Тристрам, – то мое дело: уезжать или
оставаться. Но одно меня, сэр Паломид, удивляет, – сказал сэр
Тристрам, – отчего столь добрый рыцарь, как ты, по сей день не крещен,
ведь вот брат твой сэр Сафир давно уже принял крещение?
3
– Что
до этого, – отвечал сэр Паломид, – то мне еще невозможно принять
крещение из-за клятвы, данной мною много лет назад. Но, как бы то ни было, в
сердце моем и в душе я уже много дней храню добрую веру в Иисуса Христа и в Его
нежную Матерь Марию. И мне осталось провести еще один лишь бой, а после того я
тут же приму крещение.
– Клянусь
головой, – сказал сэр Тристрам, – если за одним боем дело стало, то
искать его тебе долго не придется. Ибо упаси Бог, – сказал сэр
Тристрам, – чтобы по моей вине ты дольше оставался язычником. Вон там
лежит рыцарь, которого ты ранил и поверг наземь, помоги мне облачиться в его
доспехи, и я, не промедлив, позволю тебе исполнить твою клятву.
– Как
вы желаете, – сказал сэр Паломид, – так тому и быть. И они подъехали
к тому рыцарю, сидевшему на песке, и сэр Тристрам его приветствовал, а тот
слабым голосом ему ответил.
– Сэр
рыцарь, – сказал ему сэр Тристрам, – прошу вас, назовите мне ваше
настоящее имя.
– Сэр, –
тот отвечал, – мое настоящее имя – сэр Галерон Галовейский, и я рыцарь
Круглого Стола.
– Да
поможет мне Бог, – сказал сэр Тристрам, – меня печалят ваши раны! Но
дело вот в чем: я должен просить вас, чтобы вы ссудили меня всеми вашими
доспехами, ибо, как вы видите, я безоружен, а я должен биться в поединке вон с
тем рыцарем.
– Сэр,
я вам их отдаю с доброй охотою. Но остерегитесь, предупреждаю вас, ибо тот
рыцарь – боец могучий, которого опаснее не приходилось мне встречать. Но прошу
вас, сэр, – сказал сэр Галерон, – назовите мне ваше имя, а также и
имя того рыцаря, что нанес мне поражение.
– Сэр,
что до моего имени, то знайте, я зовусь сэр Тристрам Лионский, а что до него,
то это – сэр Паломид, брат доброго рыцаря сэра Сафира; только сэр Паломид по
сей день еще не крещен.
– Увы! –
сказал сэр Галерон, – великой жалости это достойно, чтобы столь славный
рыцарь и столь доблестный боец был не крещен.
– Да
поможет мне Бог, – сказал сэр Тристрам, – он либо убьет меня, либо же
я его убью, но прежде, чем мы с ним расстанемся на этот раз, он примет
крещение.
– Господин
мой сэр Тристрам, – сказал сэр Галерон, – ваша слава и доблесть
хорошо известны во многих странах, и Бог да убережет вас от урона и бесчестья и
на этот раз!
Тут сэр
Тристрам снял доспехи с сэра Галерона, который был благородным рыцарем, совершившим
немало славных подвигов, и он был собою велик, костьми широк и плотью обилен. И
без доспехов он остался стоять на ногах, ибо он был поражен сзади копьем. Но
насколько в силах был сэр Галерон, он помог сэру Тристраму снарядиться к бою.
И вот
сэр Тристрам сел на коня и в руке зажал копье сэра Галерона, и сэр Паломид уже
тоже изготовился к бою. И ринулись они друг на друга на всем скаку и ударили
один другого в средину щита. Копье сэра Паломида при этом сломалось, и сэр
Тристрам поверг его, и всадника и коня, прямо на землю.
Тогда
сэр Паломид, как только смог, поспешил высвободить ноги из стремян, перетянул
наперед свой щит и обнажил меч. И, видя это, сэр Тристрам тоже спешился и
привязал коня своего к дереву.
4
И
бросились они друг на друга, словно два диких вепря, и бились они так друг с
другом, наседая и приседая, разя и рубя, как надлежит двум благородным рыцарям,
отличившимся во многих боях. Но все время сэр Паломид испытывал жестокий страх
перед мощью сэра Тристрама и потому не теснил его очень, и так они рубились два
часа с лихвою. И сэр Тристрам иной раз наносил сэру Паломиду столь могучие
удары, что у того подгибались колени, а сэр Паломид изрубил и посек у сэра
Тристрама щит и наконец нанес сэру Тристраму жестокую рану, ибо сэр Паломид был
искусный боец.
Тогда
сэра Тристрама обуял бешеный гнев свыше меры, и Он ринулся на сэра Паломида с
такою силой, что сэр Паломид не устоял и рухнул ниц на землю. Но он тотчас же
вновь вскочил на ноги, и тогда сэр Тристрам нанес сэру Паломиду жестокую рану в
плечо. Сэр Тристрам рубился с неослабным пылом, но и сэр Паломид ему не уступал
и столь же яростно разил его в ответ. Но под конец сэр Тристрам удвоил свои
удары и, по счастью, выбил меч у сэра Паломида из руки, и если бы сэр Паломид
нагнулся за своим мечом, был бы он в тот же миг убит. И потому сэр Паломид
стоял недвижимо, с тяжким сердцем взирая на меч свой.
– Ну
как? – спрашивает его сэр Тристрам. – Теперь ты в моей власти, как
нынче утром я был в твоей. Но никогда, ни при одном дворе или в среде добрых
рыцарей не скажут, что сэр Тристрам может убить безоружного рыцаря. А потому
подними свой меч и доведем наш бой до конца!
– Что
до этого боя, – отвечал сэр Паломид, – то я готов довести его до
конца. Но у меня нет уже больше особой охоты сражаться, – сказал сэр
Паломид. – Оскорбления, мною вам нанесенные, не столь велики, чтобы нам
невозможно было вновь стать друзьями, ведь все, в чем ни преступил я против
вас, я делал из любви к Прекрасной Изольде. Что же до нее, то ее я ппчитаю, как
несравненную среди дам, и я никогда и ни в чем не покушался оскорбить ее, и ей
же я обязан всею моей славой. А раз против нее самой не совершил я оскорбления,
а в чем против вас виновен, за то вы ныне отплатили мне многими жестокими
ударами – хоть и я немало ударов нанес вам в ответ, но теперь могу сказать, что
рыцаря вашей силы и столь ровного дыханья не встречал я, не считая разве сэра
Ланселота Озерного, – потому я прошу вас, господин мой, простите мне, в
чем я вас обидел! И ныне же отведите меня в ближайшую церковь, дайте мне прежде
очиститься исповедью, и тогда увидите сами, как я приму святое крещение. А
затем мы все вместе отправимся ко двору короля Артура, чтобы поспеть туда к
ближайшему празднику.
– В
таком случае садитесь на коня, – сказал сэр Тристрам, – и как вы
говорите, так пусть и будет. Бог да простит вам все мои обиды, а я вас прощаю.
Здесь же поблизости, не далее как в миле отсюда, живет епископ Карлайлский, и
он совершит над вами святое крещение.
И с тем
они сели на коней, и сэр Галерон поскакал вместе с ними, и когда они прибыли к
епископу, то объяснили ему свое желание. И епископ распорядился наполнить водою
большой сосуд, и когда он освятил воду, то исповедал сэра Паломида и отпустил
ему грехи. И сэр Тристрам и сэр Галерон были его восприемниками.[114]
А вскоре
после того они снова пустились в путь и приехали в Камелот, где в это время
были король Артур и королева Гвиневера, а также и почти все рыцари Круглого
Стола. И был король и весь двор его тоже очень рады, что сэр Паломид принял
крещение.
И туда
же на празднество прибыл сэр Галахад, сын сэра Ланселота Озерного, и он сел на
Погибельное Сидение. И тогда разъехались по всему свету все рыцари Круглого
Стола. Сэр Тристрам возвратился в замок Веселой Стражи, а сэр Паломид вновь
пустился преследовать Зверя Рыкающего. На этом кончается вторая книга о сэре
Тристраме Лионском, которую пересказал с французского сэр Томас Мэлори, рыцарь,
да поможет ему Иисус. Аминь. Третьей же книги нет. Далее же следует благородная
повесть о Святом Граале, каковым именем зовется священная чаша и знак
благословенной крови Господа нашего Иисуса Христа, а ее принес в нашу землю Иосиф
Аримафейский. И потому, как и надо всеми грешниками, всеблагий Господи,
смилуйся над Твоим рыцарем. Аминь.
|
