О «ШЕСТОЙ ДЕРЖАВЕ»
Рассуждения о великом и малом. – 60 на 60. – Скандал с
последствиями. – «Комариное» начало. – Горбушкина лирика. – Расцвет «шестой
державы». – Три редактора.
Кто поверит теперь, что в годы блокады, голодовки и
бумажного кризиса, когда население Совроссии читало газеты только на стенах
домов, в Шкидской маленькой республике с населением в шестьдесят человек
выходило 60 (шестьдесят) периодических изданий – всех сортов, типов и
направлений?
Случилось так.
Выходило «Зеркало», старейший печатный орган Шкидской
республики. Крепко стала на ноги газета, аккуратно еженедельно появлялись ее
номера на стенке, и вдруг пожар уничтожил ее.
Газета умерла, но на смену ей появился журнал. Тот же Янкель
печатными буквами переписывал материал, тот же Японец писал статьи, и то же
название осталось – «Зеркало». Только размах стал пошире.
И никто не предполагал, что блестящему «Зеркалу» в скором
времени суждено будет треснуть и рассыпаться на десятки осколков и осколочков.
Катастрофа эта произошла из-за несходства взглядов двух
редакторов журнала. Не поладили Янкель с Япончиком.
Япончик – журналист серьезный, с «направлением». Япончику не
нравится обычный еженедельный ученический журнал, освещающий жизнь и быт школы
в стихах и рассказах. Нет, Япончик мечтает из «Зеркала» сделать ежемесячник,
толстый, увесистый и солидный журнал со статьями и рефератами по истории,
искусству, философии. Япончик гнет все время свою линию, и лицо журнала
меняется. Количество страниц увеличивается до тридцати, потом журнал становится
двухнедельным, потом десятидневным, а школьная хроника и юмор изгоняются прочь.
Им не место в «умном» журнале. Зато Еонин пишет большой исторический труд с
продолжениями: «Суд в Древней Руси».
Увесистый труд разделен на три номера «Зеркала» и в каждом
номере занимает от пятнадцати до двадцати страниц.
Янкель окончательно забит: он превращается в ходячую
типографию. Ему остается только техническая часть: печатать, рисовать и
выпускать н Но Янкелю очень скучно без конца переписывать статьи о Древней
Руси. Он знает прекрасно, что никто не прочтет их, кроме автора и несчастного
типографа. Янкель выбился из сил. Тридцать страниц аккуратно переписать
печатными буквами, разрисовать, прибавить виньетки, и все – за шесть-восемь
дней. Тяжело! Янкель отупел от технической работы. Она ему опротивела.
Выпустив семь номеров журнала, Янкель призадумался. Ему
также хотелось творить – писать стихи, рассказы, сочинять веселые фельетоны из
школьной жизни, а времени не хватало. Япончик съел время «Древней Русью». Тогда
Янкель решил отступиться от журнала, бросить его. «Ну его к черту!» – подумал
он, что относилось в равной степени и к Японцу, и к суду Древней Руси.
Несколько дней Янкель не брался за журнал. «Зеркало» лежало
на столе, до половины исписанное, а вторая половина улыбалась чистыми листами.
Японец злился и нервничал. У него уже были готовы три новые статьи, а Янкель
только ходил да посвистывал.
Приближался срок выхода журнала. Наконец Японец не выдержал
и решительно подошел к Янкелю:
– Писать надо. Журнал пора выпускать.
Янкель поморщился, потянулся и сказал спокойно:
– А ну его к черту. Неохота!
– Как это неохота?
– А так. Очень просто. Неохота – и все.
Япончик разозлился.
– Ты вообще-то будешь работать или нет?
Но Янкель так же спокойно ответил:
– А тебе-то что?
– Как что? Ты редактор или не редактор?
– Ну, реда
– Работать будешь?
– Неохота.
– Значит, не будешь?!
– Ну и не буду.
– Почему?
– Надоело.
Японец покраснел, пошмыгал носиком.
– Ну, валяй как хочешь, – сказал он, надувшись и отходя
в сторону.
Тихо посмеивался класс, наблюдая, как распри разъедают
крепкую редакцию.
С тех пор «Зеркало» больше не выходило. Республика осталась
без прессы. Даже Викниксор встревожился – приходил, спрашивал: почему? Но
ребята отнекивались, мялись, обещали, что скоро опять будет все по-прежнему.
Однако прежнее ушло навсегда. Неделю редакторы наслаждались покоем, ходили на
прогулки вместе с классом, а потом вдруг и тому и другому стало скучно, словно
не хватало чего. Приуныли.
Объединяться вновь уже ни тому, ни другому но хотелось.
Опротивели друг другу. И класс стал замечать, как, уткнувшись в бумажные листы,
каждый за своей партой, снова зацарапали по бумаге Янкель и Япончик.
Заинтересовались: что это вдруг увлекло так обоих?
Однажды после уроков Янкель, сидевший около печки, оживился.
Достал веревку, заходил вокруг печки, что-то вымерил,
высчитал, потом вбил между двумя кафельными плитками пару гвоздей и натянул на
этих гвоздях веревку.
– Ты это зачем? – удивлялись ребята, но Гришка улыбался
многозначительно и говорил загадочно:
– Не спешите. Узнаете.
Потом он долго рисовал акварельными красками какой-то плакат
и наконец торжественно наклеил это произведение на печку около своей парты.
Яркий плакат, в углу которого было изображено какое-то носатое насекомое,
гласил:
Издательство «Комар; Пониже Янкель пристроил вторую вывеску:
Редакция еженедельного юмористического журнала
|
