В снегах
О белых пчел беззвучные рои,
С небес низвергнутые в день
солнцеворота,
Покрыли вы фатой поля мои,
На лес набросили прозрачные тенёта.
Вы пронеслись — и мы в санях, вдвоем,
Огнем горят венцы, и блещет лед
залива,
Сверкает сталь подков под солнечным
дождем
И рыжего коня разметанная грива.
Когда ж настанет час счастливых мук,
Когда любовь к сердцам приникнет
жгучим страхом,
Усталый конь почует волю вдруг
И к стойлам ринется неудержимым
махом.
И в небе кровью выступит закат,
Нас в замке на крыльце гофмаршал
встретит старый,
И загремят ряды железных лат
И белых рыцарей призывные фанфары.
<Конец 1906 — начало 1907>
Парки
О, неподвижны вы, недремлющие сестры.
Лишь, развиваясь, нить туманится, как
дым…
А мы вознесены на кряж томлений
острый
И вот, — скользя в крови, любви
обряд вершим…
На миг мы преданы размеренному стуку,
И ритм сердец в движенья верно
влит, —
Но на последний вздох Тоска наложит
руку,
И холод Вечности тела оледенит.
22 февраля 1907
Москва
Горе
Горе мое, златоносным потоком
разлейся,
Червонные волны
вспень…
Парусом черным на мачте дрожащей
развейся,
Распластай на
палубе тень!
Я, неподвижный, тебе неизменно
покорный,
Приплыву к ее
берегам,
Ей ничего не скажу, только парус мой
черный
Положу к холодным
ногам…
Горе мое, златоносным потоком
разлейся,
Червонные волны
вспень!
4–5 марта 1907
Москва
* * *
Люблю говорить слова,
Не совсем подходящие.
Оплети меня, синева,
Нитями, тонко звенящими!
Из всех цепей и неволь
Вырывают строки неверные,
Где каждое слово — пароль
Проникнуть в тайны вечерние.
Мучительны ваши слова,
Словно к кресту пригвожденные.
Мне вечером шепчет трава
Речи ласково-сонные.
Очищают от всех неволь
Рифмы однообразные.
Утихает ветхая боль
Под напевы грустно-бесстрастные.
Вольно поет синева
Песни, неясно звенящие.
Рождают тайну слова —
Не совсем подходящие.
30 апреля — 22 мая 1907
Лидино
|
