Лары
Когда впервые
смутным очертаньем
Возникли вдалеке верхи родимых гор,
Когда ручей
знакомым лепетаньем
Мне ранил сердце —
руки я простер,
Закрыл глаза и
слушал, потрясенный,
Далекий топот стад и вольный клект
орла,
И мнилось — внятны мне, там, в синеве
бездонной,
Удары мощные упругого крыла.
Как яростно палило
солнце плечи!
Как сладостно
звучали из лугов
Вы, жизни прежней
милые предтечи,
Свирели стройные соседних пастухов!
И так до вечера, в волненье одиноком,
Склонив лицо, я
слушал шум земной,
Когда ж открыл глаза — торжественным
потоком
Созвездия катились
надо мной.
Май 1911
К музе
Я вновь перечитал забытые листы,
Я воскресил
угасшее волненье,
И предо мной опять
предстала ты,
Младенчества
прекрасное виденье.
В былые дни, как
нежная подруга,
Являлась ты под
кров счастливый мой
Делить часы
священного досуга.
В атласных туфельках, с девической
косой,
С улыбкой розовой, и легкой, и
невинной,
Ты мне казалась
близкой и родной,
И я шутя назвал
тебя кузиной.
О муза милая! Припомни тихий сад,
Тумана сизого вечерние куренья,
И тополей
прохладный аромат,
И первые уроки
вдохновенья!
Припомни всё:
жасминные кусты,
Вечерние,
мечтательные тени,
И лунный серп, и
белые цветы
Над озером
склонявшейся сирени…
Увы, дитя! Я
жаждал наслаждений,
Я предал всё: на
шумный круг друзей
Я променял
священный шум дубравы,
Венок твой лавровый, залог любви и
славы,
Я, безрассудный,
снял с главы своей —
И вот стою один
среди теней.
Разуверение — советчик мой лукавый,
И вечность — как кинжал над совестью
моей!
Весна 1910
|
