Двор
Маляр в окне свистал и пел
«Миньону» и
«Кармен».
Апрельский луч казался бел
От выбеленных
стен.
Одни внизу, на дне двора,
Латании в горшках
Сухие листья-веера
Склоняли в сор и
прах.
Мне скоро двор заменит наш
Леса и города.
Мне этот меловой пейзаж
Дарован
навсегда —
Как волны — бедному веслу,
Как гению — толпа,
Как нагружённому ослу —
Гористая тропа.
<1926>
Дактили
1
Был мой отец шестипалым. По ткани, натянутой туго,
Бруни его обучал мягкою кистью водить.
Там, где фиванские сфинксы друг другу в глаза загляделись,
В летнем пальтишке зимой перебегал он Неву.
А на Литву возвратясь, веселый и нищий художник,
Много он там расписал польских и русских
церквей.
2
Был мой отец шестипалым. Такими родятся счастливцы.
Там, где груши стоят подле зеленой межи,
Там, где Вилия в Неман лазурные воды уносит,
В бедной, бедной семье встретил он счастье
свое.
В детстве я видел в комоде фату и туфельки мамы.
Мама! Молитва, любовь, верность и смерть —
это ты!
3
Был мой отец шестипалым. Бывало, в сороку-ворону
Станем играть вечерком, сев на любимый
диван.
Вот, на отцовской руке старательно я загибаю
Пальцы один за другим — пять. А шестой — это
я.
Шестеро было детей. И вправду: он тяжкой работой
Тех пятерых прокормил — только меня не
успел.
4
Был мой отец шестипалым. Как маленький лишний мизинец
Прятать он ловко умел в левой зажатой руке,
Так и в душе навсегда затаил незаметно, подспудно
Память о прошлом своем, скорбь о святом
ремесле.
Ставши купцом по нужде — никогда ни намеком, ни словом
Не поминал, не роптал. Только любил
помолчать.
5
Был мой отец шестипалым. В сухой и красивой ладони
Сколько он красок и черт спрятал, зажал,
затаил?
Мир созерцает художник — и судит, и дерзкою волей,
Демонской волей творца — свой созидает,
иной.
Он же очи смежил, муштабель и кисти оставил,
Не созидал, не судил… Трудный и сладкий
удел!
6
Был мой отец шестипалым. А сын? Ни смиренного сердца,
Ни многодетной семьи, ни шестипалой руки
Не унаследовал он. Как игрок на неверную карту,
Ставит на слово, на звук — душу свою и
судьбу…
Ныне, в январскую ночь, во хмелю, шестипалым размером
И шестипалой строфой сын поминает отца.
Январь 1927, Париж — 3 марта 1928
|
