Поэту-пролетарию
Байрону, Пушкину вслед, родословьем
своим ты гордишься;
Грубый отбросив
терпуг, персты на струны кладешь;
Учителями твоими — Шульговский,
Брюсов и Белый…
[Вижу, что верным
путем ты неуклонно идешь.]
……………………………………………………………
Вижу, осталось
тебе стать чудотворцем — и всё.
<1914>
Утро
[Как мячик, ] скачет по двору
[Вертлявый] воробей.
Всё ты, мечта привычная,
Поешь в душе моей.
……………………………………
Ах, жить, о смерти думая,
Уютно и легко.
16 мая <1915>
* * *
С грохотом летели мимо тихих станций
Поезда, наполненные толпами людей,
И мелькали смутно лица, ружья, ранцы,
Жестяные чайники, попоны лошадей.
<1915>
* * *
Помн<ю>, Лила, наши речи
вкрадчив<ые>,
Погасить не смели мы огня,
И, лицо от света отворачивая,
Ты стыдливо нежила меня.
Помню, Лила, эти ласки
длитель<ные>
(Жгучий дар девической руки),
Слишком томные и утомительные,
Помню кровь, стучавшую в виски.
О, любовь, как полусон обманчивая!
У запретной пропасти, дрожа,
Мы бродили, ласки не заканчивая,
К<а>к <волчки?> по острию
ножа.
С той поры, любовь и жизнь
растрачивая,
[В трепете вечерней полутьмы]
Скольким мы шептали речи вкрадчивые,
Скольким клятвам изменили мы.
И когда, за горло цепко схватывая,
Злая страсть безумила меня,
В тело мне впивались зубы матовые.
<1915>
* * *
У черных скал, в порочном полусне,
Смотрела ты в морскую мглу, Темира.
Твоя любовь, к<а>к царская
порфира,
В те вечера давила плечи мне.
Горячий воздух от песков Алжира
Струей тягучей стлался по волне,
И были мы пресыщены вполне
Разнузданным великолепьем мира.
<1915>
|
