 Увеличить |
ГЛАВА XXXI
Теперь вернемся к Тому и Бекки и посмотрим, что они делали
на пикнике. Они шли вместе со всей компанией по темным коридорам, осматривая
уже знакомые чудеса пещеры, чудеса, носившие очень пышные названия:
"Гостиная", "Собор", "Дворец Аладдина" и т.д.
Скоро началась веселая игра в прятки, и Том с Бекки тоже увлеклись ею и играли
до тех пор, пока не устали немножко. Тогда они спустились по извилистой
галерее, держа свечи над головой и разбирая путаный узор имен, чисел, адресов и
девизов, которые были выведены копотью на каменистых стенах. Так они шли все
дальше и дальше и за разговором не заметили, что находятся уже в той части
пещеры, где на стенах нет никаких надписей. Они тоже вывели свои имена копотью
на выступе стены и двинулись дальше. Скоро им попалось такое место, где
маленький ручеек, падая со скалы, мало-помалу осаждал известь и в течение
столетий образовал целую кружевную Ниагару из блестящего и прочного камня. Том
протиснулся туда своим худеньким телом и осветил водопад, чтобы доставить Бекки
удовольствие. За водопадом он нашел крутую естественную лестницу в узком
проходе между двумя стенами, и им сразу овладела страсть к открытиям. Он позвал
Бекки, и, сделав копотью знак, чтобы не заблудиться, они отправились на
разведку. Они долго шли по этому коридору, поворачивая то вправо, то влево, и,
забираясь все глубже и глубже под землю в тайники пещеры, сделали еще одну
пометку, свернули в сторону в поисках нового и невиданного, о чем можно было бы
рассказать наверху. В одном месте они набрели на обширную пещеру, где с потолка
свисало много сталактитов, длинных и толстых, как человеческая нога; Том и
Бекки обошли ее кругом, восторгаясь и ахая, и вышли по одному из множества
боковых коридоров. По этому коридору они скоро пришли к прелестному роднику,
выложенному сверкающими, словно иней, кристаллами; этот родник находился
посреди пещеры, стены которой поддерживало множество фантастических колонн,
образовавшихся из сталактитов и сталагмитов, слившихся от постоянного падения
воды в течение столетий. Под сводами пещеры, сцепившись клубками, висели
летучие мыши, по тысяче в каждом клубке; потревоженные светом, сотни мышей слетели
вниз и с писком стали яростно бросаться на свечи. Том знал повадки летучих
мышей и понимал, как они могут быть опасны. Он схватил Бекки за руку и потащил
ее в первый попавшийся коридор; это было как раз вовремя, потому что летучая
мышь загасила крылом свечу Бекки в ту минуту, как она выбегала из пещеры.
Летучие мыши гнались за детьми довольно долго, но беглецы то и дело сворачивали
в новые коридоры, попадавшиеся им навстречу, и наконец избавились от этих
опасных тварей. Вскоре Том нашел подземное озеро, которое, тускло поблескивая,
уходило куда-то вдаль, так что его очертания терялись во мгле. Ему захотелось
исследовать берега озера, но он решил, что сначала лучше будет посидеть и
отдохнуть немножко. Тут в первый раз гнетущее безмолвие пещеры наложило на них
свою холодную руку.
- А я сначала и не заметила, но, кажется, мы уж очень
давно не слышим ничьих голосов.
- Подумай сама, Бекки, ведь мы очень глубоко под ними, -
Да еще, может быть, гораздо дальше к северу, или к югу, или к востоку, или куда
бы то ни было. Отсюда мы и не можем их слышать.
Бекки забеспокоилась.
- А долго мы пробыли тут внизу, Том? Не лучше ли нам
вернуться?
- Да, конечно, лучше вернуться. Пожалуй, это будет лучше.
- А ты найдешь дорогу, Том? Тут все так запутано, я ничего
не помню.
- Дорогу-то я нашел бы, если б не летучие мыши. Как бы они
не потушили нам обе свечки, тогда просто беда. Давай пойдем какой-нибудь другой
дорогой, лишь бы не мимо них.
- Хорошо. Может быть, мы все-таки не заблудимся. Как
страшно! - И девочка вздрогнула, представив себе такую возможность.
Они свернули в какой-то коридор и долго шли по нему молча,
заглядывая в каждый встречный переход, в надежде - не покажется ли он знакомым;
но все здесь было чужое. Каждый раз, как Том начинал осматривать новый ход,
Бекки не сводила с него глаз, ища утешения, и он говорил весело:
- Ничего, все в порядке. Это еще не тот, но скоро мы
дойдем и до него!
Но с каждой новой неудачей Том все больше и больше падал
духом и скоро начал повертывать куда попало, наудачу, в бессмысленной надежде
найти ту галерею, которая была им нужна. Он по-прежнему твердил, что все в
порядке, но страх свинцовой тяжестью лег ему на сердце, и его голос звучал так,
как будто говорил: "Все пропало". Бекки прижалась к Тому в смертельном
страхе, изо всех сил стараясь удержать слезы, но они так и текли. Наконец она
сказала:
- Пускай там летучие мыши, все-таки вернемся той дорогой!
А так мы только хуже собьемся.
Том остановился.
- Прислушайся! - сказал он.
Глубокая тишина, такая мертвая тишина, что слышно было
даже, как они дышат. Том крикнул. Эхо откликнулось, прокатилось по пустым
коридорам и, замирая в отдалении, перешло в тихий гул, похожий на чей-то
насмешливый хохот.
- Ой, перестань, Том, уж очень страшно, - сказала Бекки.
- Хоть и страшно, а надо кричать, Бекки. Может, они нас
услышат. - И он опять крикнул.
Это "может" было еще страшней, чем призрачный
хохот: оно говорило о том, что всякая надежда потеряна. Дети долго стояли,
прислушиваясь, но никто им не ответил. После этого Том сразу повернул назад и
прибавил шагу. Прошло очень немного времени, и по его нерешительной походке
Бекки поняла, что с ними случилась другая беда: он не мог найти дороги обратно!
- Ах, Том, почему ты не делал пометок!
- Бекки, я свалял дурака! Такого дурака! Я и не по думал,
что нам, может быть, придется вернуться. Нет, не могу найти дорогу. Совсем
запутался.
- Том, Том, мы заблудились! Мы заблудились! Нам никогда не
выбраться из этой страшной пещеры! Ах, и зачем мы только отбились от других!
Она села на землю и так горько заплакала, что Том
испугался, как бы она не умерла или не сошла с ума. Он сел рядом с ней и обнял
ее; она спрятала лицо у него на груди, прижалась к нему, изливая свои страхи и
бесполезные сожаления, а дальнее эхо обращало ее слова в насмешливый хохот. Том
уговаривал ее собраться с силами и не терять надежды, а она отвечала, что не
может. Он стал упрекать и бранить себя за то, что довел ее до такой беды, и это
помогло. Она сказала, что попробует собраться с силами, встанет и пойдет за
ним, куда угодно, лишь бы он перестал себя упрекать. Он виноват не больше, чем
она.
И они опять пошли дальше - куда глаза глядят, просто
наудачу. Им больше ничего не оставалось делать, как только идти, идти не
останавливаясь. Надежда снова ожила в них на короткое время - не потому, что
было на что надеяться, но потому, что надежде свойственно оживать, пока человек
еще молод и не привык к неудачам.
Скоро Том взял у Бекки свечу и загасил ее. Такая
бережливость значила очень много. Никаких объяснений не понадобилось. Бекки и
так поняла, что это значит, и опять упала духом. Она знала, что у Тома в
кармане есть еще целая свеча и три или четыре огарка, и все-таки нужно было
беречь их.
Скоро дала себя знать усталость; дети не хотели ей
поддаваться: им было страшно даже подумать, как это они будут сидеть, когда
надо дорожить каждой минутой; двигаться хоть куда-нибудь все-таки было лучше и
могло привести к спасению, а сидеть - значило призывать к себе смерть и
ускорять ее приход.
Наконец слабенькие ножки Бекки отказались ей служить. Она
села отдыхать. Том сел рядом с ней, и они стали вспоминать своих родных,
друзей, удобные постели, а главное - свет! Бекки заплакала, и Том старался
придумать что-нибудь ей в утешенье, - но он столько раз повторял все это, что
его слова уже не действовали и были похожи на насмешку. Бекки так измучилась,
что задремала и уснула. Том был и этому рад. Он сидел, глядя на ее осунувшееся
личико, и видел, как от веселых снов оно становится спокойным, таким, как
всегда. Скоро на ее губах заиграла улыбка. Мирное выражение ее лица немножко
успокоило самого Тома и помогло ему собраться с духом - он стал думать о
прошлом и весь ушел в смутные воспоминания. Он долго сидел, глубоко
задумавшись, как вдруг Бекки проснулась с тихим веселым смехом, но он тут же
замер у нее на губах и сменился жалобным стоном.
- Как это я могла уснуть! Мне хотелось бы никогда, никогда
не просыпаться! Нет, нет! Я больше не буду, Том! Не смотри на меня так! Я
больше не буду так говорить!
- Я рад, что тебе удалось уснуть, Бекки; теперь ты
отдохнула, и мы с тобой найдем дорогу к выходу.
- Попробуем, Том. Только я видела во сне такую прекрасную
страну. Мне кажется, мы скоро там будем.
- Может, будем, а может, и нет. Развеселись, Бекки, и
пойдем искать выход.
Они встали и пошли дальше, взявшись за руки и уже ни на
что не надеясь. Они попробовали сообразить, сколько времени находятся в пещере,
- им казалось, что целые недели. Однако этого не могло быть, потому что свечи у
них еще не вышли. Прошло много времени - сколько именно, они не знали, - и Том
сказал, что надо идти потихоньку и прислушиваться, не капает ли где вода, - им
надо найти источник. Скоро они нашли источник, и Том сказал, что пора опять
отдыхать. Оба они смертельно устали, однако Бекки сказала, что может пройти еще
немножко дальше. Ее удивило, что Том на это не согласился. Она не понимала
почему. Они сели, и Том глиной прилепил свечу к стене. Оба они задумались и
долго молчали. Потом Бекки заговорила:
- Том, мне очень хочется есть!
Том достал что-то из кармана.
- Помнишь? - спросил он.
Бекки улыбнулась через силу.
- Это наш свадебный пирог, Том.
- Да, жалко, что он не с колесо величиной, ведь больше у
нас ничего нет.
- Я спрятала его на пикнике, чтобы потом положить под
подушку, как делают большие со свадебным пирогом, но для нас это будет...
Она так и не договорила. Том разделил кусок пополам, и
Бекки с удовольствием съела свою долю, а Том только отщипнул от своей. Холодной
воды было сколько угодно - нашлось, чем запить еду.
Через некоторое время Бекки предложила идти дальше. Том
помолчал с минуту, потом сказал:
- Бекки, ты можешь выслушать то, что я тебе скажу?
Бекки побледнела, но сказала, что может.
- Вот что, Бекки, нам надо остаться здесь, где есть вода
для питья. Этот огарок у нас последний.
Бекки дала волю слезам. Том утешал ее, как умел, но это
плохо помогало. Наконец Бекки сказала:
- Том!
- Что ты, Бекки?
- Нас хватятся и будут искать!
- Да, конечно. Непременно будут.
- Может быть, они уже ищут нас, Том!
- Да, пожалуй, уже ищут. Хорошо бы, если так.
- Когда они хватятся нас, Том?
- Когда вернутся на пароход, я думаю.
- Том, тогда будет уже темно. Разве они заметят, что нас
нет?
- Не знаю. Во всяком случае, твоя мама хватится тебя, как
только все вернутся домой.
По испуганному лицу Бекки Том понял, что сделал промах.
Бекки не ждали домой в этот вечер. Дети примолкли и задумались. Через минуту
Бекки разрыдалась, и Том понял, что ей пришла в голову та же мысль, что и ему:
пройдет все воскресное утро, прежде чем миссис Тэтчер узнает, что Бекки не
ночевала у миссис Гарпер.
Дети не сводили глаз с крохотного огарка, следя, как он
медленно и безжалостно таял, как осталось, наконец, только полдюйма фитиля; как
слабый огонек то вспыхивал, то угасал, пуская тоненькую струйку дыма, помедлил
секунду на верхушке, а потом воцарилась непроглядная тьма.
Сколько прошло времени, прежде чем Бекки заметила, что
плачет в объятиях Тома, ни один из них не мог бы сказать. Оба знали только, что
очень долго пробыли в сонном оцепенении, а потом снова очнулись в полном
отчаянье. Том сказал, что сейчас, должно быть, уже воскресенье, а может быть, и
понедельник. Он старался вовлечь Бекки в разговор, но она была слишком
подавлена горем и ни на что больше не надеялась. Том сказал, что теперь их,
надо полагать, давным-давно хватились и начали искать. Он будет кричать, и,
может быть, кто-нибудь придет на крик. Однако в темноте отдаленное эхо звучало
так страшно, что Том крикнул один раз и замолчал.
Часы проходили за часами, и скоро голод снова начал
терзать пленников. У Тома оставался кусочек от его доли пирога; они разделили
его и съели. Но стали еще голоднее - этот крохотный кусочек только раздразнил
аппетит.
Вдруг Том сказал:
- Ш-ш! Ты слышала?
Оба прислушались, затаив дыхание. Они уловили какой-то
звук, похожий на слабый, отдаленный крик. Том сейчас же отозвался и, схватив
Бекки за руку, ощупью пустился по коридору туда, откуда слышался крик. Немного
погодя он опять прислушался; опять раздался тот же крик, как будто немного
ближе.
- Это они! - сказал Том. - Они идут! Скорей, Бекки, теперь
все будет хорошо!
Дети чуть с ума не сошли от радости. Однако спешить было
нельзя, потому что на каждом шагу попадались ямы и надо было остерегаться.
Скоро они дошли до такой ямы, что им пришлось остановиться. Быть может, в ней
было три фута глубины, а быть может, и все сто, - во всяком случае, обойти ее
было нельзя. Том лег на живот и перегнулся вниз, насколько мог. Дна он не
достал. Надо было оставаться здесь и ждать, пока за ними придут. Они
прислушались. Отдаленные крики уходили как будто все дальше и дальше.
Минута-другая, и они совсем смолкли. Просто сердце разрывалось от тоски! Том
кричал, пока не охрип, но все было бесполезно. Он уговаривал и обнадеживал
Бекки, но прошел целый век тревожного ожидания, а криков больше не было слышно.
Дети ощупью нашли дорогу к источнику. Время тянулось без
конца; они опять уснули и проснулись голодные, удрученные горем. Том подумал,
что теперь, наверно, уже вторник.
Вдруг его словно осенило. Поблизости было несколько
боковых коридоров. Не лучше ли пойти на разведку, чем изнывать столько времени
от безделья и тоски? Он достал из кармана бечевку от змея, привязал ее к
выступу скалы, и они с Бекки тронулись в путь. Том шел впереди, продвигаясь ощупью
и разматывая веревку. Через двадцать шагов коридор кончался обрывом. Том стал
на колени, протянул руку вниз, потом насколько мог дальше за угол и только
хотел протянуть ее еще немножко дальше вправо, как из-за скалы, всего шагах в
двадцати, показалась чья-то рука со свечкой! Том радостно закричал - как вдруг
за этой рукой показалась и вся фигура... индейца Джо! Том остолбенел; он не мог
двинуться с места. В следующую минуту он, к своему великому облегчению, увидел,
что "испанец" бросился бежать и скрылся из виду. Том удивился, что
индеец Джо не узнал его голоса и не убил его за показания в суде. Должно быть,
эхо изменило его голос. Конечно, так оно и есть, рассудил он. От страха он
совсем ослаб и сказал себе, что, если у него хватит силы дотащиться обратно до
источника, он никуда больше не двинется, чтобы опять не наткнуться на индейца
Джо. Он скрыл от Бекки, что видел индейца, и сказал ей, что крикнул "на
всякий случай".
Но голод и беда оказались в конце концов сильнее страха.
После долгого утомительного ожидания у источника они снова уснули, и настроение
у них изменилось. Дети проснулись оттого, что их мучил голод. Тому показалось,
что наступила уже среда, а может быть, четверг или даже пятница, или даже
суббота, и что их перестали искать. Он решил осмотреть еще один коридор. Он
чувствовал, что не побоится теперь ни индейца Джо, ни других опасностей. Но
Бекки очень ослабела. Тоска и уныние овладели девочкой, и ее ничем нельзя было
расшевелить. Она говорила, что останется здесь и умрет, - ждать теперь уже
недолго. Она позволила Тому идти с бечевкой осматривать коридоры, если он
хочет; только просила почаще возвращаться и говорить с ней и, кроме того,
заставила Тома обещать ей, что, когда настанет самое страшное, он не отойдет от
нее ни на минуту и будет держать ее за руку до самого конца.
Том поцеловал Бекки, чувствуя, что клубок подкатывает у
него к горлу, и уверил ее, будто надеется найти выход из пещеры и встретить
тех, кто их ищет. Потом он взял бечевку в руку и пополз на четвереньках по
одному из коридоров, едва живой от голода, с тоской предчувствуя близкую
гибель.
|
