 Увеличить |
ГЛАВА XIII
Том наконец решился. Он был настроен мрачно и готов на
все. Друзей у него нет, все его бросили, никто его не любит. Вот когда увидят,
до чего довели несчастного мальчика, тогда, может, и пожалеют. Он пробовал быть
хорошим, старался - так нет же, ему не дали. Что ж, пускай, если им только и
надо, что избавиться от него; конечно, он же окажется у них виноват. Ну и
прекрасно! Разве всеми брошенный мальчик имеет право жаловаться?
Заставили-таки, в конце концов! Ну что ж, придется вести преступный образ
жизни. Другого выхода нет.
К этому времени он был уже на середине Мэдоу-лейн, и до
него донеслось еле слышное звяканье школьного колокола, которое возвещало конец
перемены. Он всхлипнул при мысли о том, что никогда-никогда больше не услышит
этого звяканья; как ни тяжело, но что делать - его к этому принудили; если его
гонят скитаться по свету, придется уйти. Но он всем прощает. И всхлипывания
стали чаще и сильней.
Тут ему как раз повстречался его закадычный друг Джо
Гарпер - с заплаканными глазами и, как видно, тоже готовый на все. Было ясно,
что встретились "две души, живущие одной мыслью". Том, утирая рукавом
глаза, начал рассказывать, что собирается бежать из дому, потому что все с ним
плохо обращаются и никто его не любит; так лучше он пойдет скитаться по свету и
никогда больше не вернется домой. В заключение он выразил надежду, что Джо его
не забудет.
Оказалось, однако, что и Джо собирался просить своего
друга о том же и шел его разыскивать именно с этой целью. Мать отодрала его за
то, что он будто бы выпил какие-то сливки, а он их не трогал и даже в глаза не
видал. Ясно, что он ей надоел и она хочет от него отделаться: ну, а если так,
то ему ничего другого не остается, как уйти. Может, ей без него будет даже
лучше и она никогда не пожалеет, что выгнала своего несчастного сына скитаться
по свету, среди чужих людей, чтобы он там терпел мучения и умер.
Оба мальчика пошли дальше, делясь своими печалями, и по
дороге заключили новый договор: помогать друг другу, как братья, и не
расставаться до самой смерти, которая положит конец всем их страданиям. Потом
они обсудили, как им быть дальше. Джо собирался стать отшельником, жить в
пещере, питаться сухими корками и в конце концов умереть от холода, горя и
нужды; однако, выслушав Тома, согласился, что в жизни преступников имеются кое-какие
существенные преимущества, и решил сделаться пиратом.
Тремя милями ниже Сент-Питерсберга, в том месте, где река
Миссисипи немногим шире мили, лежит длинный, узкий, поросший лесом остров с
большой песчаной отмелью у верхнего конца, - там они и решили поселиться.
Остров был необитаем; он лежал ближе к другому берегу, как раз напротив густого
и почти безлюдного леса. Потому-то они и выбрали остров Джексона. Кого они там
будут грабить, об этом они даже не подумали. После этого они разыскали Гекльберри
Финна, и он сразу же к ним присоединился, потому что ему было все равно, чем ни
заниматься; на этот счет он был сговорчив. Скоро они расстались, чтобы
встретиться в уединенном месте на берегу реки выше городка в любимый час, то
есть в полночь. Каждый должен был принести рыболовные крючки, удочки и
что-нибудь из съестного, похитив все это самым таинственным и замысловатым
образом, - как подобает пиратам. И еще до наступления вечера они успели
распустить по всему городу слух, что очень скоро про них "услышат кое-что
интересное". Все, кому они делали этот туманный намек, получали также
предупреждение "держать язык за зубами и ждать".
Около полуночи явился Том с вареным окороком и еще
коекакой провизией и засел в густом кустарнике на крутой горке, чуть повыше
места встречи. Ночь была звездная и очень тихая. Могучая река расстилалась
перед ним, как океан во время штиля. Том прислушался на минуту, но ни один звук
не нарушал тишины. Потом он свистнул негромко и протяжно. Из-под горы ему
ответили тем же. Том свистнул еще два раза; и на эти сигналы ему тоже ответили.
Потом осторожный голос спросил:
- Кто идет?
- Том Сойер, Черный Мститель Испанских морей. Назовите
ваши имена.
- Гек Финн, Кровавая Рука, и Джо Гарпер, Гроза Океанов. -
Том вычитал эти пышные прозвища из своих любимых книжек.
- Хорошо. Скажите пароль!
Во мраке ночи два хриплых голоса шепотом произнесли одно и
то же страшное слово:
- Кровь!
После этого Том скатил с горы окорок и сам съехал вслед за
ним, причем пострадали и штаны, и его собственная кожа. Под горой вдоль берега
шла удобная, ровная тропинка, но ей недоставало препятствий и опасностей, столь
ценимых пиратами. Гроза Океанов принес большой кусок свиной грудинки и выбился
из сил, пока дотащил его до места. Финн, Кровавая Рука, стянул где-то котелок и
пачку недосушенного листового табаку и, кроме того, захватил несколько маисовых
стеблей, чтобы сделать из них трубки. Надо сказать, что, кроме него самого,
никто из пиратов не курил и не жевал табак. Черный Мститель Испанских морей заметил,
что не годится отправляться в путь, не запасшись огнем. Мысль была мудрая:
спичек в те времена почти не знали. В ста шагах выше по реке они увидели
костер, тлеющий на большом плоту, подобрались к нему украдкой и стащили
головню. Из этого они устроили целое приключение: то шикали друг на друга, то
вдруг останавливались и прикладывали палец к губам, то клали руку на
воображаемую рукоятку кинжала, то отдавали глухим шепотом приказания насчет
того, что если "враг" зашевелится, то "вонзить ему кинжал в
грудь по самую рукоятку", потому что "мертвецы не выдадут
тайны". Мальчикам было как нельзя лучше известно, что плотовщики сейчас в
городе, ходят по лавкам или бражничают, и все-таки им не было бы никакого
оправдания, если бы они вели себя не так, как полагается пиратам. Скоро они
отчалили: Том командовал, Гек стал у кормового весла, Джо на носу. Том стоял
посредине плота, скрестив руки и нахмурившись, и отдавал приказания глухим,
суровым шепотом:
- К ветру! Держать по ветру!
- Есть, есть, сэр!
- Так держать!
- Есть, сэр!
- Поворот на полрумба!
- Есть, сэр!
Так как мальчики гребли равномерно и медленно, выводя плот
на середину реки, то само собой разумеется, что эти приказания отдавались
только так, "для красоты слога", и ничего особенного не значили.
- Какие подняты паруса?
- Нижние, марселя и бом-кливера, сэр!
- Поставить трюмселя! Эй, вы там! Послать десяток молодцов
на фор-стень-стакселя! Шевелись!
- Есть, есть, сэр!
- Отпустить грот-брамсель! Шкоты и брасы! Поживей, ребята!
- Есть, сэр!
- Руль под ветер - с левого борта! Приготовься взять на
абордаж! Лево руля, еще левей! Ну, ребята, дружней! Так держать!
- Так держать, сэр!
Плот миновал середину реки, мальчики повернули его по
течению и налегли на весла. Уровень воды в реке был невысок, и скорость течения
была не больше двух-трех миль. Прошло три четверти часа или час; все это время
мальчики почти не разговаривали. Теперь плот проходил мимо Сент-Питерсберга.
Дватри мерцающих огонька виднелись там, где над широкой туманной гладью реки,
усеянной отражающимися звездами, дремал городок, не подозревая о том, какое
важное совершается событие. Черный Мститель все еще стоял со скрещенными на
груди руками, "бросая последний взгляд" на те места, где он когда-то
был счастлив, а потом страдал. Ему хотелось бы, чтоб "она" видела,
как он несется по бурным волнам навстречу опасности и смерти, не зная страха и
приветствуя свою гибель мрачной улыбкой. Сделав совсем небольшое усилие
воображения, он передвинул остров Джексона подальше, так, чтобы его не видно
было из города, и теперь "бросал последний взгляд на родной город" с
болью и радостью в сердце. Остальные пираты тоже "бросали последний
взгляд", и все они смотрели так долго, что едва не дали течению снести их
плот ниже острова. Однако они вовремя заметили свою оплошность и сумели
исправить ее. Около двух часов утра плот сел на мель в двухстах ярдах выше
острова, и мальчики вброд перетаскали на берег все свои пожитки. На маленьком
плоту нашелся старый парус, и они растянули его между кустами вместо навеса,
чтобы укрыть провизию, сами они были намерены спать под открытым небом, как и
полагается пиратам.
Они развели костер у поваленного дерева в двадцати -
тридцати шагах от темной чащи леса, поджарили на ужин целую сковородку свиной
грудинки и съели половину кукурузных лепешек, захваченных с собой. Им казалось,
что это замечательно весело - пировать на воле в девственном лесу на
необитаемом и еще не исследованном острове, далеко от человеческого жилья, и
они решили больше не возвращаться к цивилизованной жизни. Взвивающееся к небу
пламя костра освещало их лица, бросая красные отблески на колонны стволов,
уходящие в глубь лесного храма, на лакированную листву и на плети дикого
винограда.
Когда исчез последний ломтик поджаристой грудинки и был
съеден последний кусок кукурузной лепешки, мальчики разлеглись на траве, сытые
и довольные. Можно было бы выбрать место попрохладнее, но им не хотелось
отказывать себе в романтическом удовольствии греться у походного костра.
- Правда, весело? - сказал Джо.
- Еще бы! - отозвался Том. - Что сказали бы наши ребята,
если бы увидели нас?
- Что сказали бы? Да все на свете отдали бы, только бы
очутиться на нашем месте. Верно, Гекки?
- Я тоже так думаю, - сказал Гек. - Я-то доволен, для меня
это дело подходящее. Мне ничего лучше не надо. Сказать по правде, мне ведь и
поесть не всегда удается досыта; а потом... здесь тебя не тронут, никто не
будет приставать к человеку.
- Такая жизнь как раз по мне, - сказал Том. - И утром не
надо вставать рано, и в школу ходить не надо, и умываться тоже, да и мало ли у
них там всякой чепухи. Понимаешь, Джо, если ты пират, так тебе ничего не надо
делать, пока ты на берегу; а вот отшельнику так надо все время молиться, да и
не очень-то весело быть всегда одному.
- Да, это верно, - сказал Джо. - Я, знаешь ли, об этом
как-то не думал раньше. А теперь, когда я попробовал, мне больше хочется быть
пиратом.
- Видишь ли, - сказал Том, - отшельники нынче не в почете.
Это не то что в старое время, ну, а пиратов и теперь уважают. Да еще отшельнику
надо спать на самом что ни на есть жестком, носить рубище и посыпать главу
пеплом, и на дожде стоять мокнуть и...
- А для чего ему носить рубище и посыпать главу пеплом? -
спросил Гек.
- Не знаю. Так уж полагается. Все отшельники так делают. И
тебе пришлось бы, если б ты пошел в отшельники.
- Ну, это дудки, - сказал Гек.
- А как бы ты делал?
- Не знаю. Только не так.
- Да ведь пришлось бы. Как же без этого?
- Ну, я бы не вытерпел. Взял бы и убежал.
- Убежал! Хорош бы ты был отшельник. Просто безобразие!
Кровавая Рука ничего не ответил, так как нашел себе более
интересное занятие. Он только что кончил вырезать трубку из кукурузного
початка, а теперь приделал к ней черенок, набил табачными листьями, прижал
сверху угольком и пустил целое облако душистого дыма - удовольствие было
полное, и он весь в него ушел. Остальные пираты только завидовали этому
царственному пороку и втайне решили обучиться ему поскорее, не откладывая дела
в долгий ящик! Вдруг Гекльберри спросил:
- А вообще, что делают пираты?
Том ответил:
- О, им очень весело живется: они захватывают корабли,
жгут их, а деньги берут себе и зарывают в каком-нибудь заколдованном месте на
своем острове, чтоб их стерегли всякие там призраки; а всех людей на корабле
убивают - сбрасывают с доски в море.
- А женщин увозят к себе на остров, - сказал Джо, - женщин
они не убивают.
- Да, - подтвердил Том, - женщин они не убивают - они
очень великодушны. А женщины всегда красавицы.
- А как они одеты! Вот это да! Сплошь в золото, серебро и
брильянты! - с восторгом прибавил Джо.
- Кто? - спросил Гек.
- Да пираты, кто же еще.
Гек невесело оглядел свой костюм.
- По-моему, я в пираты не гожусь - не так одет, - заметил
он с сожалением в голосе, - а другого у меня ничего нет.
Однако мальчики доказали ему, что богатые костюмы появятся
сами собой, как только они начнут жизнь, полную приключений. Они дали ему
понять, что, пожалуй, лохмотья какнибудь сойдут для начала, хотя состоятельные
пираты обыкновенно приступают к делу с богатым гардеробом.
Мало-помалу разговор оборвался, и у маленьких беглецов
начали слипаться глаза. Кровавая Рука выронил трубку и заснул крепким сном, как
спят люди усталые и с чистой совестью. Гроза Океанов и Черный Мститель
Испанских морей уснули не так легко. Они помолились лежа и про себя, потому что
некому было заставить их стать на колени и прочесть молитвы вслух; сказать по
правде, они было думали совсем не молиться, но побоялись заходить так далеко, -
а то как бы их не разразило громом, специально посланным с небес. Вдруг сразу
все смешалось, и они готовы были погрузиться в сон. Но тут явилась незваная
гостья, которую нельзя было прогнать: это была совесть. В их душу начало
закрадываться смутное опасение, что они, может быть, поступили нехорошо, убежав
из дому, а когда им вспомнилась краденая свинина, тут-то и начались истинные
мучения. Они попробовали отделаться от своей совести, напомнив ей, что сотни
раз таскали конфеты и яблоки; но она не поддавалась на такие шитые белыми
нитками хитрости. В конце концов, сам собой напрашивался вот какой вывод, и его
никак нельзя было обойти: взять потихоньку что-нибудь сладкое - значит,
стянуть, взять же кусок грудинки, окорок или другие ценности - значит,
просто-напросто украсть; а на этот счет имеется заповедь в Библии. И про себя
они решили, что, пока будут пиратами, ни за что не запятнают себя таким
преступлением, как кража. Тогда совесть успокоилась и объявила перемирие, и
непоследовательные пираты мирно уснули.
|
