 Увеличить |
Глава XXXI
Жанна
оказалась права: Франция действительно находилась на пороге своего освобождения.
Война,
прозванная Столетней, в последнее время велась весьма вяло. Впервые за
девяносто один год борьбы англичане начали проявлять слабость.
Следует
ли судить о сражениях по количеству убитых, по размерам разрушений? Не лучше ли
судить по результатам, к которым они приводят? Справедливо замечено, что
сражение считается по-настоящему великим или малым именно в зависимости от
результатов. В этом вопросе мнения единодушны.
Судя по
результатам, битва при Патэ имеет такое же огромное значение, как и те битвы,
которые принято считать наиболее важными, начиная с древнейших времен, когда
люди для разрешения своих споров впервые прибегли к силе оружия. Пожалуй, битва
при Патэ не имеет себе равных даже среди этих выдающихся битв. Ее необходимо
выделить особо, как яркую вершину среди исторических бурь и конфликтов. Когда
она началась, Франция лежала поверженной, еле живой; с точки зрения
политических врачей ее состояние было абсолютно безнадежным. Но когда три часа
спустя битва закончилась, кризис миновал и Франция была уже на пути к выздоровлению;
для полного восстановления сил ей ничего не требовалось, кроме времени и
обычного ухода. Самый плохой врач мог бы заметить это, и не нашлось бы ни
одного, кто бы осмелился утверждать обратное.
Многие
нации, находившиеся при смерти, исцелялись, проходя через огонь многочисленных
и длительных сражений, через постоянно встающие на их пути губительные
препятствия. И только одна нация сумела оправиться от тяжелой болезни за один
день, за одно сражение. Эта нация – французы, это сражение – битва при Патэ.
Помните об этом, дети Франции, и гордитесь, ибо вы – французы! Битва при Патэ –
самое великое событие, которое когда-либо фиксировалось в анналах истории вашей
страны. Памятник о нем вздымается под самые облика. И когда вы вырастете, то
непременно постарайтесь побывать на поле Патэ, остановитесь там и снимите шапку…
Перед чем? Перед величественным монументом, который уходит вершиной в облака.
Все народы во все времена воздвигали на местах сражений монументы, чтобы свято
хранить в своих сердцах память о бессмертных подвигах и о тех, кто совершил их.
Разве Франция забудет когда-нибудь Патэ и Жанну д'Арк? Никогда! Разве Франция
не воздвигнет им достойного монумента, подобного тем, которые воздвигаются
другими народами? Вероятно, воздвигнет, если для этого найдется достаточно
места под небосводом.
Теперь
предлагаю вернуться назад и рассмотреть некоторые странные и удивительные явления.
Столетняя война началась в 1337 году. Шли годы, шли долгие годы, а война все
свирепствовала и бушевала. Наконец под Креси Англия сокрушила Францию страшным
ударом. Но Франция все же поднялась и продолжала бороться многие годы, пока не
была повержена вновь мощным ударом при Пуатье. Но и на этот раз она кое-как
собралась с силами, пытаясь сопротивляться. А война все бушевала и бушевала.
Тянулась десятками лет. За это время люди рождались, вырастали, женились и
умирали. А война все бушевала и бушевала. Их дети в свою очередь вырастали,
женились и умирали. А война все бушевала и бушевала. Третье поколение,
вырастая, опять увидело Францию разгромленной, на этот раз при Азенкуре. А
война все бушевала и бушевала. Вот уже и их правнуки успели вырасти,
пожениться, а война продолжалась по-прежнему.
Франция
была разбита, унижена, лежала в руинах и пепелищах. Часть страны принадлежала
Англии, и никто не решался оспаривать права англичан на нее. Другая же часть
еще никому не принадлежала, но и над ней через три месяца взвился бы английский
флаг, так как французский король готовился бросить свой шаткий трон и бежать за
море.
И вот из
далекой глуши явилась неграмотная деревенская девушка, сумевшая мужественно
предстать пред жутким ликом войны, броситься в пламя, свирепствовавшее на
протяжении трех поколений. И началась еще невиданная в истории по краткости и
силе натиска военная кампания, изумившая весь мир. Она окончилась через семь
недель. Через семь недель эта девушка обезвредила и повергла в прах
старуху-войну, которой шел уже девяносто первый год. От удара, нанесенного ею
под Орлеаном, у врага подкосились ноги, а удар при Патэ переломил ему хребет.
Подумайте
об этом! Да, подумать можно, а вот как понять? Никто никогда не объяснит этого
изумительного чуда.
Семь
недель борьбы, и так мало человеческих жертв, так мало кровопролития! Пожалуй,
единственное исключение – битва при Патэ, где собралось шесть тысяч англичан.
Две тысячи из них остались лежать на поле брани. Полагают, что только в трех
сражениях-при Креси, Пуатье и Азенкуре – французы потеряли сто тысяч. А сколько
же погибло в прочих битвах этой длительной войны? Число убитых не поддается
никакому счету, представляя из себя бесконечный траурный список. Десятки тысяч
человек пали а боях; количество же мирных жителей, стариков, женщин и детей,
погибших от голода и лишений, исчисляется миллионами.
Эта
война – ненасытный великан-людоед, людоед, который свободно бродил по земле на
протяжении почти целого века, перемалывая свои жертвы чудовищными челюстями, с
которых ручьями стекала кровь. И вот семнадцатилетняя девушка сразила его своей
маленькой рукой. Теперь он, поверженный, лежит там, на полях Патэ, и никогда не
подымется больше, пока существует наш древний мир.
Глава XXXII
Говорили
в народе, будто весть о победе при Патэ разнеслась по всей Франции за сутки. Не
знаю, так ли это, но несомненно одно: каждый, узнав об этом, с криками радости
и громко прославляя бога, спешил поделиться новостью с соседом. Тот немедленно
бежал в следующий дом, и весть о победе, нигде не задерживаясь, летела по
стране. И если человек узнавал об этом ночью, то он, несмотря на поздний час,
вскакивал с постели и спешил поделиться с другими этой великой радостью.
Радость народа напоминала собой яркий свет, разливающийся по земле в тот миг,
когда затмение отступает и сходит с солнечного лика. И в самом деле, разве все
эти мучительные годы Франция не лежала во мраке затмения? Да, она была
погружена в глубокий мрак, который теперь отступал и рассеивался перед
ослепительным блеском благой вести.
Эта
весть настигла врага, пытавшегося укрыться в Иовилле, но город восстал против английских
хозяев и запер ворота перед их собратьями-бургундцами. Тогда неприятель
бросился и Мон-Пипо, и Сен-Симон и другие английские крепости. И сразу же
гарнизоны поджигали их, убегая в поля и леса. Наши отряды заняли Менг и
разграбили его.
Когда мы
вошли в Орлеан, обезумевший от радости город бушевал в сто раз больше, чем
когда-либо прежде, а это говорит о многом. Наступила ночь, и улицы были так
ярко иллюминированы, что нам казалось, будто мы плывем в море огня. Шум был потрясающий:
приветственные крики восторженных толп, громоподобная стрельба из пушек,
оглушительный звон колоколов, Такого не было еще никогда. Когда мы проехали
через городские ворота, приветственные крики и возгласы слились в
непрекращающийся рев:
– Слава
Жанне д'Арк! Дорогу Спасительнице Франции! – И потом: – Креси отомщен! Пуатье
отомщен! Азенкур отомщен! Да здравствует Патэ!
Творилось
нечто невообразимое! В центре колонны шли военнопленные. Когда их увидел народ
и узнал своего лютого старого врага Тальбота, который годами заставлял
французов плясать танец смерти под свою суровую военную музыку, можете себе
представить, как взревела толпа, – мое перо бессильно описать это.
Торжествуя и злорадствуя, народ готов был броситься, вытащить его из рядов и
повесить. Поэтому Жанна сочла необходимым вести его рядом с собой, взяв под
свою защиту. Жанна д'Арк и Тальбот вместе – какой поразительный контраст!
|
