Глава XXVI
На этот
раз, как и прежде, приказ короля генералам гласил: «Не предпринимать ничего без
согласия Девы». Этому приказу подчинились и не нарушали его в течение всех
последующих дней славной Луарской кампании.
Перемена
изумительная! Поворот событий потрясающий! Все это ломало прежние традиции и
доказывало, какое уважение на посту главнокомандующего приобрела эта девушка за
десять дней, проведенных ею на поле боя. Она одержала победу над сомнениями и
подозрительностью, завоевав такое доверие и расположение, о каком не мог
мечтать ни один седовласый ветеран из ее штаба за тридцать лет. Вспомните, как
шестнадцатилетняя Жанна, явившись в Туль и представ перед грозным судом, сумела
сама защитить свое дело и выиграла его. Тогда старик-судья назвал ее
«чудо-ребенком». И, как видите, он не ошибся.
Теперь
уже военачальники больше не осмеливались действовать втайне и предпринимать
что-либо без ее ведома – и это уже было большим успехом. Однако, находились и
такие, которые боялись ее новой, стремительной тактики и серьезно задумывались
над тем, как ее ограничить. Так, десятого июня, когда Жанна усердно занималась
разработкой своих планов и неутомимо диктовала приказ за приказом, некоторые из
ее военачальников, устроив частное совещание, как и раньше, проводили время в
спорах и разглагольствованиях.
После
полудня они явились в полном составе к Жанне на очередной военный совет, и в
ожидании ее прихода обсуждали сложившуюся обстановку. Об этом ничего не
упоминается в истории, но я лично присутствовал там и, надеюсь, вы поверите
моим словам, ибо я не намерен давать вам ложную информацию.
Готье де
Брюсак говорил от имени наиболее нерешительных. Сторону Жанны полностью
поддерживали герцог Алансонский, Дюнуа, Ла Гир, адмирал Франции маршал де Буссак
и ряд других выдающихся полководцев.
Де
Брюсак ссылался на серьезность положения: форт Жаржо, первый объект нашей
атаки, неприступен; его мощные каменные стены ощетинились пушками и скрывают за
собой семь тысяч отборных английских ветеранов под командой графа Суффолька и
двух его неустрашимых братьев – де ла Полей. Ему казалось, что предложение
Жанны взять такую крепость штурмом опрометчиво и слишком рискованно. Он хотел
уговорить ее отказаться от штурма и отдать предпочтение такому проверенному и
надежному средству, как длительная осада. Ему казалось, что новый метод взятия
неприступных твердынь стремительной и яростной атакой идет вразрез с установленными
правилами и способами ведения войны и что это есть не что иное, как…
Но ему
не дали договорить. Ла Гир нетерпеливо тряхнул своим пернатым шлемом и выпалил:
– Клянусь
богом, она свое дело знает и нечего ее учить!
Едва он
закончил, как поднялись герцог Алансонский, бастард Орлеанский и полдюжины
других, единодушно возмущаясь теми, кто явно или тайно не доверял мудрости
главнокомандующего. А когда все высказались, Ла Гир еще раз взял слово:
– Есть
люди, которые никогда не меняются. Обстановка изменяется, но до этих людей не
доходит, что и они должны измениться, чтобы не отстать от жизни. Они привыкли
шагать по проторенной дорожке своих отцов и дедов. И если бы случилось
землетрясение и все было ввергнуто в хаос, а их проторенная дорожка вела в
пропасть или в трясину, они все равно не стали бы искать новых путей. Нет, они
упорно следовали бы по старому пути, идя навстречу своей неминуемой гибели.
Господа, поймите: обстановка у нас в корне изменилась, и высший военный гений
подметил это своим ясным оком. Необходимы новые пути. Ясное око Девы видит их и
указывает нам направление. Человеку не было, нет и не будет жизни, если он не
стремится к совершенству! Старые принципы приводили нас к поражениям, и только
к поражениям. Это убивало дух нашей армии, лишало ее мужества и надежд. Можно
ли было штурмовать вражеские твердыни с такой армией? Нет, нельзя было. Оставалось
одно: сидеть перед ними и ждать, терпеливо ждать и, в лучшем случае, морить
противника голодом. Теперь обстановка иная. Солдаты полны отваги, решимости,
силы и энергии. Все это таит в себе великолепную мощь еще неразгоревшегося
пожара! А что предлагаете вы? Медленное тление? Растоптать и погасить живое пламя?
А что предлагает Жанна д'Арк? Она требует дать ему волю, и тогда, клянусь отцом
небесным, наступит час возмездия, – пожар разгорится и огненная пучина
поглотит врага! Ничто так не доказывает величие и мудрость ее военного гения,
как умение мгновенно оценить происшедшую перемену и тут же направить ход
событий по единственно правильному руслу. С ней не будешь бездельничать, измором
брать противника, дремать, выжидать и колебаться. Нет! Только штурм, штурм и
еще раз штурм! Загнать зверя в его берлогу, выпустить на него разъяренных
французов и задавить. Штурм, штурм и еще раз штурм! Вот это в моем духе! Форт
Жаржо? Пустяки! Что его стены и башни, смертоносная артиллерия и семь тысяч
отборных солдат? Сама Жанна д'Арк ведет нас в бой, и, клянусь всемогущим богом,
участь Жаржо решена!
Ла Гир
обезоружил генералов своими доводами. Никто из них не пытался отстаивать
прежнюю тактику. Все мирно уселись и продолжали беседу.
Вскоре
вошла Жанна. Все встали и салютовали ей мечами. Она попросила их изложить свое
решение. Ла Гир ответил:
– Все
улажено, начальник. Тут спор шел о Жаржо. Некоторым казалось, что мы не овладеем
крепостью.
Жанна
весело рассмеялась. Ее беззаботный, мелодичный смех был так обаятелен, что, услышав
его, даже угрюмые старцы почувствовали внезапный прилив молодости.
– Не
бойтесь, – сказала она собравшимся. – Для страха нет оснований. Мы
пойдем на приступ и разобьем англичан, вот увидите, что будет.
Ее глаза
мечтательно устремились вдаль, на лицо легла тень задумчивости. И, мне показалось,
перед ее отрешенным взором предстал домашний очаг и милые образы детства.
Наконец, она тихо промолвила:
– Если
бы я не знала, что нами руководит воля божья и победа близка, я бы лучше согласилась
пасти овец, чем видеть все эти ужасы.
В этот
вечер был устроен прощальный ужин без посторонних – только личная свита Жанны и
хозяева дома. Но самой Жанны не было с нами: ее пригласили в городскую ратушу
на торжественный банкет. Под беспрерывный звон колоколов она отправилась туда
вместе с верховным штабом по ярко освещенным улицам, напоминавшим собой Млечный
Путь.
После
ужина к нам пришло несколько знакомых молодых людей. Забыв о своем воинском
долге, мы вели себя, как дети: резвились, шутили, танцевали, прыгали и хохотали
до упаду. Никогда в жизни я не веселился так беззаботно. Боже, как далеко ушло
то время! Как молод я был тогда! А за окнами слышалась размеренная поступь
марширующих батальонов: остатки французских войск стягивались для участия в
завтрашней трагедии на мрачной арене войны. Да, в те дни подобные контрасты
встречались на каждом шагу. Направляясь на отдых, я натолкнулся еще на один
такой контраст: у дверей перед комнатой Жанны в новых боевых доспехах стоял на
страже Карлик, ее великан-телохранитель, словно живое воплощение грозного Духа
Войны, а на его исполинском плече, свернувшись клубочком, спал котенок.
|
