 Увеличить |
Глава XI
Домой мы
с Ноэлем возвращались вместе; сначала шли молча, потрясенные тем, что произошло.
Наконец, Ноэль не выдержал:
– Вообще,
есть чему удивляться. Видал, как вознесли нашего медведя! Это что же, как в
евангелии: первые станут последними, и наоборот?
– Действительно!
Я все еще никак не могу опомниться. Ведь это одна из самых почетных должностей,
какую она могла предложить.
– Да.
Генералов много, и она может возвести в это звание любого, а знаменосец – один.
– Конечно!
При главнокомандующем это самая видная должность!
– И
добавь: самая завидная и почетная. На это место претендовали сыновья каких-то
двух герцогов, как мы знаем. А что вышло? Посчастливилось лишь одной нашей
ветряной мельнице. Подумать только – такое повышение!
– Просто
непостижимо! Собственно говоря, это та же Жанна, только в малом масштабе.
– Ума
не приложу, как это объяснить.
– По-моему,
это не так уж и трудно. Ноэль посмотрел на меня с удивлением, словно желая
убедиться – говорю я в шутку или всерьез.
– Я
думал, – сказал он, – ты не умеешь быть серьезным, но, кажется,
ошибся. Если ты можешь помочь мне разгадать эту загадку, пожалуйста. Я готов
слушать.
– Пожалуй,
да. Ты ведь знаешь, что у нашего глазного рыцаря голова не трухой набита, если
уж он что говорит, то говорит с толком. Так вот, однажды, когда мы вместе ехали
и рассуждали об исключительных дарованиях Жанны, он сказал: «Из всех ее
дарований самое поразительное – зрение. У нее ясновидящее око». Не подумав, я
ляпнул, как дурак: «Ясновидящее око? Ну и что тут особенного? Мы все не
слепые». «Нет, – ответил рыцарь, – люди с таким зрением рождаются
редко». Потом он разъяснил мне смысл своих слов, и я все понял. Он сказал, что
обыкновенный глаз видит и судит только о внешней стороне явлений. А ясновидящее
око проникает в сущность человека, раскрывает его сердце и душу, обнажает его
способности и возможности, именно то, что недоступно обычному глазу. Он
добавил, что даже величайший полководец потерпит неудачу и ничего не добьется,
если у него нет дара ясновидения. Иначе говоря, грош ему цена, раз он не умеет
разбираться в людях и не в состоянии безошибочно оценить своих подчиненных. Он
интуитивно чувствует, что один силен в стратегии, другой без раздумья готов
броситься в огонь, третий обладает необыкновенной настойчивостью и упорством.
Каждого он ставит на свое место и благодаря этому выигрывает. Командир же,
лишенный этого дара, все путает и терпит поражение. Он, конечно, был прав,
отзываясь так о Жанне, и я это понимал. Помнится, когда еще она была ребенком,
однажды ночью к нам забрел бродяга. Все мы, в том числе и ее отец, приняли его
за мошенника, а она под жалкими лохмотьями его одежды угадала честного
человека. Или вот еще случай: как-то давным-давно, на обеде у коменданта
Вокулера я ничего особенного не приметил в наших двух рыцарях, хоть проговорил
с ними добрых два часа. Жанна же, побыв там каких-нибудь пять минут и не
обменявшись с ними ни словом, сразу увидела в них достойных и преданных людей.
И она не ошиблась – ее определение подтвердилось полностью. А кого она
направила в Блуа укрощать этих омерзительных рекрутов, бандитов и убийц,
сбежавших туда из бывших шаек Арманьяка. Кого? Конечно, самого сатану – Ла
Гира, этого грозного льва войны, отъявленного забияку, беспощадного громилу,
извергающего, как Везувий, неслыханные проклятия и богохульства. Кто же, как не
он, справится с этой толпой неистовствующих дьяволов? Кто это умеет лучше него?
Никто. А почему? Да потому, что он сам – дьявол из дьяволов, равен им всем,
вместе взятым, и к тому же, вероятно, приходится отцом большинству из них. До
своего прибытия в Блуа Жанна временно назначила его командовать ими, а потом?..
О, потом она возьмется за этих молодчиков сама и приберет их к рукам, это уж
наверное, или я совсем не знаю ее, несмотря на долгие годы близкого общения.
Предвкушаю изумительное зрелище! Небесное создание в белых латах подчинит себе
эту дрянь, это сборище оборванцев, эти отбросы общества.
– Ла
Гир! – воскликнул Ноэль, – наш прославленный герой! Как бы я хотел
увидеть его!
– И
я тоже. Его имя волнует меня с самого детства. – Вот бы услышать, как он
ругается!
– Еще
бы! Лучше слушать его ругань, чем чью-либо молитву. И в то же время он – сама
наивность и простодушие. Однажды, будучи обвиненным в грабежах, он сказал:
«Если б сам бог был солдатом, он бы тоже грабил!» Вот вам и Ла Гир-этот «гнев
божий». Лично я считаю его самым подходящим человеком для временного
командования в Блуа, Как видишь, ясновидящее око Жанны заметило и его.
– А
теперь вернемся к начатому разговору. Я с чистой душой отношусь к Паладину, и
не потому, что он просто славный малый, а потому, что он – мое детище. Это я
сделал его таким ветрогоном и самым первым хвастуном и лгуном в королевстве. Я
рад за него, хоть и не обладаю ясновидящим оком. Но я бы никогда не назначил
его на самую ответственную должность в армии. Он бы отправился у меня в тыл
добивать раненых и снимать одежду с убитых.
– Что
ж, поживем – увидим. Жанна, видимо, знает, где он сможет лучше проявить себя. А
теперь послушай. Когда такая авторитетная личность как Жанна д'Арк говорит о
человеке, что он храбр, человек верит ей, и этого достаточно. Действительно,
достаточно поверить в то, что ты храбр, и ты будешь храбрым. В этом вся соль.
– Ты
попал в точку! – воскликнул Ноэль. – Дело в том, что у нее не только
ясновидящее око, но и животворные уста. Францию усмирили и поработили, но
стоило Жанне д'Арк поднять свой голос, как Франция воспрянула духом и с гордо
поднятой головой идет в поход.
Но тут
меня неожиданно вызвали к Жанне. Она собиралась продиктовать письмо.
На
следующий день портные сшили нам новое обмундирование, и мы получили новые доспехи.
Теперь на всех нас приятно было взглянуть, независимо от того, пойдем мы на
войну или нет. В богатом мундире из дорогого сукна Паладин возвышался над нами,
как башня, и его великолепный костюм отливал всеми цветами радуги в лучах
заходящего солнца. Форма вполне мирная, но такие воинские атрибуты, как перья
на шлеме, расшитый пояс, железный панцирь и латы, придавали ему еще более
статный и внушительный вид.
К этому
времени был отдан приказ – идти в Блуа. Наступило утро, ясное утро с легким морозцем.
Наш разросшийся отряд двинулся рысью, колонной по два: впереди Жанна с герцогом
Алансонским, за ними – д'Олон вместе с нашим рослым знаменосцем, а потом все
остальные; картина живописная, можете себе представить. Когда мы прокладывали
путь сквозь восторженные толпы народа, Жанна в шапочке с павлиньими перьями
непринужденно кланялась направо и налево. Лучи солнца, ослепляя, отражались от
ее серебряного панциря. Народ понимал, что перед ним раздвигается занавес и
начинается первый акт невиданной доселе драмы, и в нем пробудились надежды. Энтузиазм
нарастал с каждой минутой, пока, наконец, не вылился в громовое «ура». Из
отдаленного конца улицы до нас донеслись неясные звуки военного марша, и вскоре
мы увидели отряды копьеносцев, двигавшихся нам навстречу; солнце играло
тусклыми бликами на бесчисленных панцирях, время от времени вспыхивая
ослепительными искрами на остриях отточенных копий; казалось, на нас
надвигается звездная туманность, а над ней – яркое,созвездие. То был наш
почетный караул. Он присоединился к колонне, и шествие замкнулось. Итак,
занавес раздвинулся – начался первый боевой поход Жанны д'Арк.
|
