Мобильная версия
   

Томас Харди «Джуд Незаметный»


Томас Харди Джуд Незаметный
УвеличитьУвеличить

IX

 

Прошло еще два месяца, и все это время парочка постоянно встречалась, Арабелла, казалось, была чем-то недовольна; она все время строила предположения, ждала, недоумевала.

Однажды она встретила бродячего лекаря Вильберта. Как все местные жители, она хорошо знала этого знахаря и завела с ним разговор о своих делах. До встречи с Вильбертом Арабелла была мрачна, но после разговора с ним повеселела. В тот же вечер она пришла на свидание с Джудом; вид у него был грустный.

— Я уезжаю, — объявил он ей. — Думаю, мне следует уехать. Так, кажется, будет лучше для нас обоих. Ах, если бы между нами ничего не было! Знаю, во всем виноват я. Но никогда не поздно поправить дело.

Арабелла заплакала.

— Откуда ты знаешь, что не поздно? — сказала она. — Тебе хорошо так говорить! Я еще тебе ничего не сказала! — И она поглядела ему в лицо глазами, полными слез.

— Как! — спросил он, бледнея. — Неужели?..

— Да! А что я буду делать, если ты меня бросишь?

— Арабелла, милая, как ты можешь так говорить! Будь спокойна, я тебя не брошу!

— Ну, тогда…

— Сейчас я почти ничего не зарабатываю, ты сама знаешь… Только, пожалуй, мне следовало раньше подумать об этом… Но уж раз такое случилось, мы должны пожениться. Неужели ты думаешь, я могу поступить иначе?

— Я думала… я думала, миленький, из-за этого ты, может, еще скорее уедешь и оставишь меня с этим одну!

— Хорошо же ты меня знаешь! — Правда, полгода или даже три месяца назад я и не помышлял о женитьбе. Это разрушает все мои планы — я имею в виду те планы, дорогая, что я строил еще до знакомства с тобой. Но, в конце концов, что такое планы! Мечты о книгах, степенях, недосягаемом положении и тому подобном. Ну конечно же, мы поженимся — мы должны это сделать!

В ту же ночь он пошел бродить один в темноте, рассуждая сам с собой. В глубине души он хорошо, даже слишком хорошо понимал, что Арабелла как жена немногого стоит. Однако так было принято поступать среди честных деревенских парней, когда они заходили слишком далеко в любовных отношениях с девушками; он имел несчастье это сделать и был готов сдержать свое слово и нести ответственность за последствия. Самоуспокоения ради он убеждал себя, что верит ей. Не сама Арабелла, а его отношение к ней — вот что важно, твердил он себе.

В следующее же воскресенье в церкви были оглашены их имена. Весь приход говорил о том, какой простофиля молодой Фаули. Вот к чему свелось его чтение: ему придется продать свои книги, чтобы купить кастрюли. Те же, кто угадывал истинное положение дел, — среди них были и родители Арабеллы, — утверждали, что другого поведения они и не ожидали от такого честного парня, как Джуд, дескать, этим он искупит вину перед своей чистой возлюбленной. Священник, венчавший их, как будто тоже одобрял этот брак.

И вот, стоя перед вышеназванным священнослужителем, эти двое дали клятву, что отныне и до конца жизни, доколе смерть не разлучит их, вера, чувства и желания их пребудут такими же, какими были они в последние недели. Но не менее замечательным, чем сама клятва, было то, что никто, казалось, не удивился ей.

Бабка Джуда, булочница, испекла свадебный пирог, сказав с горечью, что это последнее, что она может сделать для него, бедного простачка, и что лучше бы ему давно сойти в могилу с отцом и матерью, чем жить ей на горе. Арабелла отрезала от пирога несколько кусков, завернула их в белую почтовую бумагу и отослала своим подружкам, Энни и Саре, участвовавшим в истории со свиной требухой, написав на каждом свертке: «В благодарность за хороший совет».

Конечно, вначале дела у молодоженов обстояли не блестяще, даже на самый оптимистический взгляд. Подмастерье каменщика, девятнадцати лет отроду, на половинном жалованье, пока не кончится испытательный срок, — вот кем был Джуд. Жена ничем не могла быть полезна ему в условиях города, где он на первых порах предполагал поселиться. Однако крайняя необходимость хоть немного увеличить доходы вынудила его снять домик в уединенном месте у дороги между Бурым Домом и Мэригрин, чтобы можно было подзарабатывать на овощах с огорода и держать свинью, используя прежний опыт Арабеллы. Разумеется, это была не та жизнь, о какой он мечтал, к тому же ему приходилось каждый день совершать длинный путь до Элфредстона и обратно. Арабелла, однако, полагала, что все это лишь временные затруднения; она заполучила мужа — вот что главное; мужа, который будет зарабатывать ей деньги на наряды и шляпки, как только она приберет его к рукам и заставит заниматься делом, а эти дурацкие книжки вовсе забросить.

Итак, вечером после свадьбы он привел ее в этот дом, покинув свою старую комнатушку у бабки, где он потратил столько труда на латынь и греческий.

Его постигло легкое разочарование, когда он в первый раз наблюдал, Как Арабелла раздевается. Длинная коса, которую она огромным узлом закручивала на макушке, была преспокойна отвязана, расчесана и повешена на зеркале, которое он ей подарил.

— Как? Значит, это не твои волосы? — спросил он, вдруг почувствовав к ней неприязнь.

— Разумеется, нет, в хорошем обществе теперь никто не носит своих.

— Глупости! В городе, может быть, и так. Но в деревне, мне кажется, совсем другое дело. К тому же у тебя и своих волос хватает, по-моему.

— На деревенский вкус хватает. А в городе мужчинам нравится, чтобы было больше, и когда я служила буфетчицей в Олдбрикхеме…

— Буфетчицей в Олдбрикхеме?

— Ну, собственно, не буфетчицей… я разливала пиво в трактире… совсем недолго, а что? Кто-то посоветовал мне завести косу, и я купила ее, так просто, для баловства. Чем больше волос, тем красивей, так считается в Олдбрикхеме, а это город почигде твоего Кристминстера. Все благородные дамы носят накладные волосы, мне ученик парикмахера говорил.

Джуд с болью подумал, что, возможно, это и так, а все-таки, насколько ему известно, многие неиспорченные девушки, уехавшие в город, живут там годами, сохраняя простоту и в образе жизни, и во внешнем облике. У других, к сожалению, любовь ко всему искусственному в крови, и они с налету схватывают всякую подделку. А впрочем, пожалуй, нет большого греха в том, что женщина хочет прибавить себе немножко волос, и он решил больше об этом не думать.

В течение первых недель новоиспеченная жена всегда возбуждает интерес, даже если будущее семьи и ее доходы неопределенны. Есть в ее положении и в отношениях ее со знакомыми некая пикантность, которая скрашивает унылую действительность и на время уносит даже самую робкую новобрачную из мира реальности. Как-то в базарный день миссис Джуд Фаули шла по улицам Элфредстона именно в таком настроении духа и повстречала свою давнишнюю приятельницу Энни, с которой не виделась со дня свадьбы.

Сначала они, по обыкновению, захихикали; жизнь казалась им настолько веселой, что этого нельзя было и выразить словами.

— Вот видишь, дело выгорело! — заметила девица. — Ну да с таким, как он, иначе и быть не могло, я это знала. Он славный и добрый малый, и ты должна им гордиться.

— Я и горжусь — спокойно отвечала миссис Фаули.

— Ну, а когда ты ждешь?..

— Тсс! Я ничего не жду.

— Как так?

— Я ошиблась.

— Ах, Арабелла, Арабелла, ну и лиса ты! Ошиблась? Ничего не скажешь, умно, просто-таки ловко! Уж на что я опытная, а до такого никогда бы не додумалась! Я думала, ребенок так ребенок, но чтобы притвориться!

— Не спеши кричать о притворстве! Я вовсе не притворялась. Я не знала.

— Помяни мое слово, и взбесится же он, когда узнает! Задаст он тебе перцу под праздничек! Что бы там ни было, он все равно скажет, что это обман, и притом двойной, вот те крест!

— В первом я признаюсь, а во втором нет… Подумаешь, ему-то не все равно? Он даже обрадуется, что я ошиблась. Ничего, стерпит. Мужчины все одинаковы, а что им еще остается? Раз женился, деваться некуда.

Тем не менее Арабелла с некоторой опаской ждала той поры, когда ей волей-неволей придется признаться, что тревогу она подняла напрасно. Случай представился как-то вечером перед отходом ко сну. Они были в спальне, в своем уединенном домике, стоявшем у дороги, куда Джуд каждый день возвращался с работы. В тот день он проработал целых двенадцать часов и лег спать раньше жены. Когда она вошла в комнату, он уже успел задремать и лишь смутно видел, как она раздевается перед небольшим зеркалом.

Однако что-то в ее поведении заставило его очнуться. Она сидела так, что ему видно было в зеркале ее лицо, и он заметил, что она развлекается, делая на щеках ямочки, о которых уже говорилось, — этим удивительным искусством она владела в совершенстве и результата добивалась мгновенно. И он вдруг подумал, что ямочки на ее щеках появляются значительно реже, чем в первые недели их знакомства.

— Не делай этого, Арабелла! — воскликнул он. — Ничего дурного в этом нет, но… мне неприятно смотреть на тебя.

Она обернулась и засмеялась.

— О, господи, я и не знала, что ты проснулся! — сказала она. — Какой ты дурачок! Ну что тут такого?

— Где ты этому научилась?

— А я и не училась, Когда я служила в трактире, они у меня держались сколько хочешь, а теперь не держатся. Тогда лицо было полнее.

— Мне не нравятся ямочки. Они не красят женщину, особенно замужнюю и такую полную, как ты.

— Большинство мужчин думает иначе.

— Какое мне дело, что думает большинство мужчин? И откуда ты это знаешь?

— Мне часто говорили, когда я служила в пивной.

— Опять эта пивная! Вот почему ты узнала, что пиво, подмешанное, когда мы зашли в трактир в тот воскресный вечер. Я-то думал, когда женился, что ты всегда жила в отцовском доме.

— Мог бы и раньше сообразить. Думаешь, я бы так обтесалась, если бы все время жила при родителях? Делать мне дома было особенно нечего, я больше проедала, чем пользы приносила, вот и уехала на три месяца.

— Ну, ничего, скоро у тебя дел прибавится? не так ли?

— Ты это о чем?

— Ну как же… готовить все для маленького.

— А!

— Когда это будет? Можешь ты мне точно сказать, а не увиливать, как всегда?

— Сказать?

— Да — твой срок.

— Так ведь нечего и говорить. Я ошиблась.

— Что такое?

— Это была ошибка.

Он сел в постели и посмотрел на нее.

— Как это может быть?

— Что ж, женщины иногда обманываются в своих предположениях.

— Но… Ведь все случилось так неожиданно для меня, мебели никакой, мы почти без гроша. Я бы не стал спешить с нашей свадьбой и не привел бы тебя в полупустую хижину, так вот, совсем не подготовившись, если б не новость, которую ты мне сообщила… Тут уж готов не готов… надо было выручать тебя… Боже правый!

— Не расстраивайся, голубчик! Сделанного не воротишь.

— Мне больше нечего сказать! — просто ответил он и лег; разговор на этом кончился.

Проснувшись наутро, Джуд словно взглянул на мир другими глазами. Тогда он просто не мог не поверить ей и, раз такое случилось, не мог и поступить иначе, подчиняясь общепринятой морали. Но вот как могло случиться, что он оказался во власти этой морали?

Он смутно чувствовал, что не все ладно в общественном устройстве, которое заставляет отказаться от тщательно продуманных планов и закрывает перед человеком единственную возможность проявить себя существом высшего порядка и внести свою лепту в дело общего прогресса своего поколения, — и все только потому, что он был застигнут врасплох неожиданно пробудившимся инстинктом, который ничего общего не имеет с пороком и, в худшем случае, может быть назван слабостью. Ему хотелось спросить, что такого сделал он или что потеряла она, зачем надо было толкать его в этот капкан, который искалечит его, а быть может, и ее на всю жизнь. Пожалуй, даже удачно, что той причины, по которой Он поспешил вступить в брак, больше не существует. Однако брачный союз остается в силе.

 


  1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 

Все списки лучших





Рейтинг@Mail.ru Яндекс.Метрика