Глава XLIV
Постскриптум Кларенса
Я,
Кларенс, должен описать это вместо него. Он предложил мне пойти вместе с ним посмотреть,
нельзя ли оказать какую-нибудь помощь раненым. Мне это не понравилось. Я
сказал, что, если их много, мы ничем не можем им помочь, а ходить между ними
неблагоразумно. Но его редко удавалось отвратить от раз принятого решения, и мы
выключили из наших заграждений электрический ток, взяли с собой охрану,
перелезли через стену мертвых тел и начали бродить по полю брани. Первый
раненый, обратившийся к нам за помощью, сидел, прислонясь спиной к трупу
товарища. Когда Хозяин нагнулся и заговорил с ним, раненый узнал его и нанес
ему удар кинжалом. Этого рыцаря звали сэр Мелиагронс, как я прочел внутри его
шлема. Больше ему уж не придется звать на помощь.
Мы
отнесли Хозяина в пещеру и перевязали его рану, которая оказалась не очень
серьезной. В уходе за ним нам помогал Мерлин, хотя мы этого и не знали. Он
переоделся старухой и явился к нам в виде добродушной крестьянки. Загорелый и
чисто выбритый, он пришел через несколько дней после того, как Хозяин был
ранен, и предложил свои услуги в качестве стряпухи. Мнимая старуха сказала нам,
что все ее родные ушли в новые лагеря, которые создает неприятель, а ее
оставили одну, и она умирает с голоду. Хозяин в это время уже выздоравливал и
развлекался тем, что заканчивал свою летопись.
Мы
обрадовались этой женщине, потому что у нас не хватало рук. Мы находились в западне, –
в западне, которую сами себе расставили. Если мы останемся здесь, мертвецы
убьют нас; если мы покинем наши укрепления, мы перестанем быть неуязвимыми. Мы
победили – и мы были побеждены. Хозяин понимал это, мы все понимали это. Если
бы можно было отправиться в один из тех новых лагерей и начать переговоры с
неприятелем… Но Хозяин не мог идти, и я не мог идти, ибо я раньше всех заболел,
отравленный тлетворным дыханием тысяч разлагающихся трупов. Вслед за мной
заболели другие.
Завтра…
Завтра. Пришла беда. Конец. Проснувшись
в полночь, я увидел, что та ведьма выделывает какие-то забавные пассы над
головой Хозяина, и спросил ее, что это значит. Все спали, кроме тех, кто
дежурил возле динамо; ни звука. Старуха прервала свои таинственные дурачества и
на цыпочках двинулась к двери. Я крикнул:
– Стой!
Что это ты делала?
Она
остановилась и голосом, полным удовлетворения, сказала:
– Вы
были победителями – вы побеждены! Все вы умрете, ты тоже. Вы умрете в этой пещере
– все до одного, кроме него. Он теперь спит и будет спать тринадцать
веков. Я – Мерлин!
Им вдруг
овладел приступ такого дурацкого смеха, что он не мог удержаться на ногах, зашатался,
как пьяный, и ухватился рукой за один из наших проводов. Рот его открыт и
сейчас; он до сих пор смеется. Он будет смеяться до тех пор, пока его тело не
превратится в пыль.
Хозяин
не движется – спит, как камень. Если он не проснется сегодня, нам будет ясно,
что это за сон, и мы положим тело его в самый дальний угол пещеры, чтобы никто
не мог найти его и надругаться над ним. А мы, остальные, условились, что, если
хоть одному из нас удастся уйти отсюда живым, он опишет все случившееся здесь и
добросовестно положит рукопись рядом с Хозяином, нашим добрым, любимым
предводителем, – жив он или мертв – все равно она принадлежит ему.
Конец рукописи
|