Глава XIX
На
следующий день, ранним сияющим утром, мы с Сэнди снова двинулись в путь. Так хорошо
было дышать полной грудью, набирая в легкие целые бочонки чистого, освеженного
росой, пахнущего лесом воздуха после двух дней и двух ночей, проведенных в
нестерпимой вони старого совиного гнезда, где мы духовно и телесно задыхались!
Я, конечно, говорю только о себе – Сэнди с детства привыкла к великосветской
жизни и чувствовала себя в этом замке превосходно.
Бедная
девушка, языку ее там пришлось отдохнуть, и я предугадывал, что все последствия
этого отдыха обрушатся на меня. Я оказался прав; но она столько раз выручала
меня и поддерживала в замке своей безмерной глупостью, которая была полезнее
любой мудрости, что я решил позволить ей пустить в ход свою мельницу, –
она это заслужила. Я даже не вздрогнул, когда она начала:
–…А
теперь вернемся к сэру Мархаузу, который отправился на юг с девой тридцати зим
от роду…
– Ты
думаешь, эта повесть поможет тебе напасть на след тех ковбоев, Сэнди?
– Конечно,
благородный милорд.
– Тогда
продолжай. Я постараюсь тебя не перебивать. Начни сначала; смело ступай всеми
копытами, я набью свою трубку и буду внимательно слушать.
–…А
теперь вернемся к сэру Мархаузу, который отправился на юг с девой тридцати зим
от роду. Они въехали в дремучий лес, и в лесу их настигла ночь; по дну
глубокого оврага они добрались до замка герцога Южных Болот и попросили пустить
их переночевать. Наутро герцог послал за сэром Мархаузом и предложил ему
приготовиться. Сэр Мархауз встал, надел латы, выслушал обедню, позавтракал и во
дворе замка, где должна была произойти битва, сел на коня. Герцог, закованный в
латы, уже ждал его на коне, и вместе с ним ждали шестеро его сынов с копьями в
руках; и они съехались; герцог и два его сына обломали свои копья о сэра
Мархауза, но сэр Мархауз держал свое копье острием кверху и не тронул ни одного
из них. И тогда кинулись на него попарно остальные четыре сына, и сначала первая
пара обломала свои копья, а потом и вторая. Но сэр Мархауз не тронул их. Он
поскакал к герцогу, ударил его своим копьем, и тот рухнул вместе с конем на
землю. Потом сэр Мархауз поверг на землю шестерых его сынов. Тогда сэр Мархауз
слез с коня и потребовал, чтобы герцог подчинился ему, а иначе он убьет его.
Тем временем некоторые из сынов герцога очнулись и снова хотели напасть на сэра
Мархауза. Тогда сэр Мархауз сказал герцогу: «Укроти своих сынов, а не то я убью
вас всех». Герцог, видя, что жизни его угрожает неминуемая опасность, повелел
своим сынам покориться сэру Мархаузу. Они все упали на колени и протянули
рыцарю рукояти своих мечей, и рыцарь принял их мечи. Они помогли встать своему
отцу, затем сообща дали сэру Мархаузу обет никогда не поднимать оружия против
короля Артура, а в ближайший троицын день явиться к его двору и отдать себя на
его милость… Вот как было дело, благородный сэр Хозяин. Вы, конечно, уже
догадались, что герцог и шестеро его сынов – те самые рыцари, которых вы
несколько дней назад тоже победили и тоже отправили ко двору Артура!
– Не
может быть, Сэнди, что ты!
– Если
я лгу, пусть эта ложь падет на мою голову.
– Вот
так история!.. Ну кто бы мог подумать? Целый герцог и шестеро герцогенят! Что
ж, Сэнди, улов недурен. Ремесло странствующего рыцаря бессмысленное и очень
утомительное, но теперь я начинаю понимать, что при удаче оно довольно доходно.
Не думай, что я сам хочу приняться за это ремесло: я не примусь. Ни одно
прочное и честное предприятие не может быть основано на спекуляции. Что
останется от удачи странствующего рыцаря, если отбросить все глупости и взять
только трезвые факты? Удача рыцаря – все равно что удача торговца свининой… Ты,
конечно, разбогатеешь… разбогатеешь внезапно… на день, на неделю, может быть, а
потом кто-нибудь другой завалит рынок свининой, и вся твоя торговля пошла
прахом. Разве не так, Сэнди?
– Мой
разум не поспевает за вашей речью, и самые простые слова кажутся мне такими
длинными и запутанными…
– Нечего
вилять, Сэнди. Как я сказал, так и есть. Я знаю, что это так. Скажу даже
больше: если как следует разобраться, странствующее рыцарство хуже
свиноторговца, ибо в случае неудачи свинина все-таки останется и кто-нибудь ее
съест; а какое имущество останется от странствующих рыцарей, если их постигнет
неудача? Груда изрубленных тел и два воза железного лома. Разве это можно
назвать имуществом? Нет – по мне, свиньи куда лучше! Прав я или не прав?
– Ах,
должно быть, голова моя пострадала от всех пережитых нами за последнее время событий
и приключений, и не только моя голова, и не только ваша голова, но обе наши
головы, должно быть…
– Нет,
голова твоя ни при чем, Сэнди. Голова твоя в порядке, но в делах ты не смыслишь
ничего, вот в чем беда. Ты берешься спорить о делах и всякий раз попадаешь
впросак. Но бросим этот разговор. Улов у нас хороший – с таким уловом не стыдно
будет показаться при дворе Артура. Кстати о ковбоях – какая удивительная тут
страна: здешние женщины и мужчины совсем не стареют. Взять, например, фею
Моргану – на вид она молода, как курочка из Вассара! Или этот старый герцог
Южных Болот, он до сих пор машет то мечом, то копьем – и это в его-то годы, и
при таком огромном семействе! Если я не ошибаюсь, сэр Гоуэн убил семерых его
сыновей, и тем не менее у него осталось еще шестеро для сэра Мархауза и для
меня. Или, например, та дева шестидесяти зим от роду, которая все еще
разъезжает по свету, несмотря на свой преклонный возраст, овеянный холодом
могилы… А тебе сколько лет, Сэнди?
Она
впервые не ответила мне на вопрос. Вероятно, мельница ее стала на ремонт.
|