Глава сорок восьмая
Связь банкира Лилиенфельда с принцем Танкредом быстро и
успешно прогрессировала. Лилиенфельд сделался членом Общества африканской
колонизации — верный путь к благосклонности Танкреда — и внес в кассу Общества
крупную сумму. Сделал большое пожертвование Дому Любви Христовой, чтобы
заслужить благосклонность и покровительство королевы Клары.
Лилиенфельд спешил воспользоваться временем, пока
африканские планы Танкреда еще не получили большой известности в финансовых
кругах Европы. Он рассчитывал составить на этих аферах колоссальное состояние.
Очень большие деньги он дал на подкуп газет и влиятельных
членов парламентского большинства. Многие газеты стали агитировать за флот,
колонии и союз с великою державою. В финансовой комиссии парламента создалось
такое настроение, что казалось возможным крупное ассигнование на флот.
При встречах с Танкредом Лилиенфельд втягивал принца в игру
и проигрывал ему большие деньги. Принц Танкред уже заговаривал с Виктором
Лорена о пожаловании Лилиенфельду баронского титула за его
благотворительность, — Лилиенфельд сумел довести до сведения Танкреда свои
заветные мечты быть бароном. Лорена отвечал принцу, что надо подождать, когда
Лилиенфельд сделает еще более крупное пожертвование на общеполезное и не
возбуждающее споров дело. Лорена говорил:
— Ему ничего не стоит дать несколько миллионов на
основание института для воспитания мальчиков в духе идей вашего высочества, для
создания касты воинов. Мы назовем этот институт спартанского воспитания
Лакониумом Ортруды Первой и принца Танкреда.
Танкреду понравилась эта мысль.
— Да, — сказал он весело, — хорошо, если он
догадается.
Лорена улыбнулся.
— Я позабочусь, чтобы он догадался.
В газете «Вперед» появился ряд очень дерзких статей против
принца-супруга. Никогда еще в печати не было таких резких, открытых обвинений
против Танкреда. Говорилось прямо об его авантюризме, угрожающем интересам
государства, и об его безнравственном поведении.
Буржуазная печать, подкупленная на деньги банкира
Лилиенфельда, сперва замалчивала эти статьи, потом начала выражать резкое
негодование на то, что осмелились оклеветать принца-супруга. Но в обществе эти
разоблачения произвели впечатление большого скандала. Они дошли до королевы
Ортруды, хотя довольно случайно. Случилось это так:
В Северной башне Ортруда стояла перед начатым полотном,
выписывая нежно-смуглое тело стоящей на возвышении молодой девушки, одной из
обитательниц Дома, управляемого женою гофмаршала. Вероника Нерита стояла рядом
с Ортрудою и разговаривала с нею вполголоса.
Непонятно из каких побуждений, — может быть, просто в
порыве психопатической злости, — Вероника Нерита рассказала Ортруде об
этих статьях, да заодно и о том, что художница Сабина Фанелли была любовницею
Танкреда.
— У меня есть с собою эти номера, — говорила
она, — я захватила их на случай, если вашему величеству угодно будет
ознакомиться с новою презренною выходкою этих разбойников, не останавливающихся
ни перед чем.
Ортруда сказала с некоторою принужденностью:
— Благодарю вас, милая Вероника. Вы очень любезны.
Пожалуйста, оставьте эти листки у меня. Я их посмотрю потом.
Оставшись одна, Ортруда прочла статьи Филиппа Меччио. Каждое
слово было, как удар бича. Ортруда была возмущена, испугана. И плакала, и
смеялась, как в истерике. Она не очень верила намекам на любовные похождения
Танкреда. Да и что для любви всепрощающей и всему до конца верящей случайные,
легкомысленные измены! Но то, что сказано об его замыслах, было ужасно.
Сомнения томили ее.
Или это — правда? Или это — клевета? Кто скажет! Как узнать!
Но лучше знать наихудшее, чем томиться неизвестностью. Ортруда вспомнила имя
художницы, о которой говорила Вероника. Зажглась любопытством ее видеть. Хотя
не верила и словам Вероники. Думала, что это, если и было, только минутная
прихоть Танкреда. Почти готова была покровительственно улыбнуться этой шалости.
То, что эта женщина была скульптором, навеяло Ортруду на
мысль заказать ей свое изваяние и подарить его Танкреду. Решила послать к ней
своего секретаря, Карла Реймерса. Но почему-то медлила долго.
Ко дню рождения королевы Ортруды набралось, как всегда,
очень много писем и прошений о пособиях, стипендиях, зависящих лично от нее, и
о разных других милостях. Все эти бумаги проходили через руки Карла Реймерса.
Пришлось Ортруде работать с ним более обыкновенного. Трудолюбие и отличные
способности этого человека, которого раньше она почему-то почти не замечала,
теперь были приятны ей. Это был высокий, стройный, белокурый молодой человек,
один из немногих, вывезенных Танкредом.
Ортруде нравилась та тихая, нежная почтительность, с которою
обращался к ней Реймерс. В его глазах она прочла восторженное обожание и поняла
наконец, что он влюблен в нее. Ей было жаль молодого человека, — конечно,
он знает и сам, что любовь его безнадежна, — и она обращалась с ним с
грустною ласковостью. И не торопилась отнять руку, когда он, приходя или уходя,
приникал к ней долгим под шелковисто-мягкими усами поцелуем.
Виктор Лорена посетил принца Танкреда перед докладом у
королевы и сообщил принцу, что министерство решило привлечь к судебной
ответственности редактора газеты «Вперед» за клевету на принца-супруга и что
сегодня он испросит на это высочайшее разрешение. Танкред решительно
воспротивился этому. Он говорил:
— Дорогой господин Лорена, дело касается лично меня, и
я имею в нем право голоса. Я решительно против этого во всех отношениях
неудобного процесса.
— Простите, ваше высочество, — сказал
Лорена, — министерство тщательно обсудило этот вопрос и не видит иного
выхода.
— Это будет только горший скандал, — говорил
Танкред, волнуясь.
— Но что же делать! Республиканцы пользуются этими
слухами во вред и династии и правительству.
— На такие выходки лучший ответ — презрение.
— Но здесь замешан интерес всего государства.
— Да, — с досадою говорил Танкред, — если бы
у вас в руках были средства заткнуть глотку этому бандиту! Он наговорит на суде
Бог весть чего, и все это разойдется по всей стране.
Лорена сказал со своею обычною уверенностью:
— На суде мы сумеем доказать, что это все — клевета. У
нас, слава Богу, есть средства влиять на судей.
— Тюрьма увеличит его популярность и не прибавит моей.
— Я передал ее величеству мнение вашего
высочества, — сказал Лорена. — Но я очень боюсь, что указываемый вами
путь может повести к падению кабинета.
В конце своей аудиенции Лорена сообщил королеве о статьях
Меччио и о решении министерства.
— Но, ваше величество, — сказал он, — его
высочество принц Танкред не желает суда.
— Почему? — тихо и печально спросила Ортруда.
Лорена передал все, что сказал Танкред. Ортруда помолчала.
Спросила:
— Что же вы думаете, дорогой господин Лорена?
Лорена слегка пожал плечами. Сказал:
— Не могу скрыть от вашего величества, что исполнение
желания его высочества поставит министерство в затруднительное положение.
— Я согласна с министерством, — сказала
Ортруда. — Нельзя оставлять без опровержения такие возмутительные клеветы.
Они тем более опасны, что Меччио так популярен. А с принцем Танкредом я сама
поговорю.
И, отдаваясь течению своей мысли, забывая, что перед нею
чужой ее печали, равнодушный человек, сказала тихо, тихо, как про себя:
— Пусть выяснится истина.
Имогена не выходила из мыслей Танкреда. Влюбить ее в себя
стало его мечтою. Он неотступно следил за нею. Вокруг него уже давно
сорганизовалась сеть шпионства. Его агенты говорили ему о каждом шаге Имогены.
Он узнал, что сегодня она будет у королевы, и прошел к Ортруде после приема
первого министра. Кстати же ему хотелось поскорее выяснить отношение Ортруды к
делу о клевете.
Ортруда сказала ему:
— Милый Танкред, я так огорчена за вас. Я понимаю ваши
благородные побуждения, но я хочу заступиться за вас, хотя бы и против вашей
воли.
— Милая моя Ортруда, взвесьте последствия.
Был долгий спор. И он был так горяч, что казался ссорою.
Первою в их жизни ссорою.
Ортруда видела, что Танкреду неприятна ее настойчивость, но
непобедимое упрямство владело ею. И было в ней чувство, страшное ей самой,
похожее на злорадство.
Танкред вышел из кабинета королевы Ортруды. У него был
деланный, рассеянно скучающий вид. Он умел носить маску.
Увидел Имогену. Молодая девушка ожидала приема у королевы.
На днях ей пожаловано было придворное звание, и она приехала благодарить
королеву.
Танкред стал говорить ей любезности. Она краснела. Тихо
подошел гофмаршал Нерита. Шепнул:
— Простите, ваше высочество. Ее величество ждет графиню
Мелладо.
Танкред улыбнулся:
— Простите, Имогена, я вас задержал.
Пожал ее руку. Отошел. Имогена прошла к Ортруде. Астольф
мрачно смотрел вслед уходящему Танкреду. Афра подошла к нему. Спросила:
— Ты не любишь его, Астольф? Этого прекрасного принца?
Астольф пылко воскликнул:
— Прекрасный принц! Ну, я не нахожу прекрасным этого
немецкого верзилу.
— Неужели? — с легкою улыбкою спросила Афра.
Астольф гневно говорил:
— Пусть бы он ушел к своим возлюбленным. У него их так
много. С Ортрудою ему скучно. Старый королевский замок ему противен. Он чужой
здесь.
Афра слушала его и хмурила брови. Улыбнулась. Спросила:
— Да ты ревнуешь, милый Астольф? Правда, ревнуешь Ты
влюблен в нее? Признавайся, маленький ревнивец.
Смеялась тихо, плещущим, как струйки, смехом. Астольф ярко
покраснел. Он весь дрожал, как тоненькая пальмочка на прибрежье, колеблемая
знойным сирокко. Крикнул:
— Я, я! Вы смеетесь надо мною, жестокая Афра! О, я
ревную! Я — только мальчишка, смешной и жалкий!
Он заплакал от стыда. Крупные слезы забавны были на его
смуглых щеках. Они щекотали его губы. Он отвернулся. Афра пожала его руку
крепким товарищеским пожатием. Привлекла его к себе. Он упрямо отбивался.
— Я тоже ревную, — тихо, сказала она.
Покраснела. Опустила глаза. Принужденно засмеялась.
— К кому? — с удивлением спросил Астольф.
Молчала. Краснела. Улыбалась.
— Ты влюблена в него! — воскликнул Астольф. —
В того иностранца!
— Нет! — воскликнула Афра. — Конечно, нет.
Что ты придумал, Астольф!
— Так что же это?
— Мне больно, что она его любит, и я ревную.
— И ты ее любишь? — удивленно спросил Астольф.
Афра молчала.
— Слушай, Афра! — сказал Астольф. — Я ему
отомщу. Я познакомился с мальчишкою Лансеолем и с Альдонсою Жорис. Я выпросил у
королевы ее ленты и показал их Лансеолю. Он поверил, что я — посланец горной
феи, и слушается меня. Когда Танкред поедет к своей возлюбленной, Лансеоль его
выследит и даст мне знать, и я наведу на него королеву.
— Безумный мальчишка, не делай этого! — вскрикнула
Афра.
Астольф взглянул на нее сердито и убежал.
|
