Мобильная версия
   

Гомер «Илиада»


Гомер Илиада
УвеличитьУвеличить

ПЕСНЬ ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЁРТАЯ
Выдача тела Гектора

 

 

Кончив собранье, отважные дети ахеян

По кораблям мореходным рассеялись быстро, желая

Ужин скорей приготовить и сном насладиться отрадным.

Лишь Ахиллес, вспоминая о милом товарище, плакал.

Все укрощающий сон не касался его. Он метался,

 

 

24-5

 

 

Припоминая про удаль и славную доблесть Патрокла,

Сколько вдвоем подвизались они, сколько мук натерпелись,

Битвы мужей презирая и моря опасные волны.

И, вспоминая о том, проливал он обильные слезы

И на постели ворочался, на бок ложился и навзничь,

 

 

24-10

 

 

И на лицо. Наконец он на ложе вскочил и поднялся

И, погруженный в печаль, стал блуждать по прибрежью морскому.

Там и зари он дождался, на землю сошедшей и воды.

Быстро тогда в колесницу он впряг лошадей быстроногих,

Сзади ремнем привязал бездыханное Гектора тело,

 

 

24-15

 

 

Трижды его поволок вокруг насыпи мертвого друга

И на покой удалился в палатку, а тело троянца

Ниц распростертым во прахе опять на прибрежии кинул.

Но Аполлон Дальновержец, его и по смерти жалея,

От оскверненья сберег, осенив золотою Эгидой,

 

 

24-20

 

 

Чтоб, волочась по земле, не истерзанным труп сохранился.

Так над божественным Гектором гневный Ахилл надругался.

С жалостью вечные боги взирали на сына Приама.

Зоркому Аргоубийце велят они тело похитить.

Всем им такое решенье приходится по сердцу, кроме

 

 

24-25

 

 

Геры, царя Посейдона и девы Афины Паллады.

Эти упорствуют в гневе; лишь им ненавистны, как прежде,

Троя, Приам и троянцы. Парис был виною их гнева:

Двух оскорбил он богинь, посетивших его подле стада,

Дав предпочтение третьей, польстившей в нем пагубной страсти.

 

 

24-30

 

 

Но на двенадцатый день, с появленьем зари розоперстой,

Феб Аполлон обратился к собранью богов и промолвил:

"Вы беспощадны, губители боги! Не часто ли Гектор

Бедра тельцов сожигал вам и жертвовал коз безупречных!

Ныне и тело его никому не даете похитить

 

 

24-35

 

 

И отнести в Илион, где б его увидала супруга,

Мать и ребенок, и старец Приам, и народ весь троянский.

Там бы с почетом его погребли и огню приобщили.

Только мирволите вечно зловредному сыну Пелея,

Мужу, в чьих мыслях нет правды, чье сердце в груди непреклонно.

 

 

24-40

 

 

Хищную злобу в уме он питает, как лев кровожадный,

Если он, силе великой и гордому духу покорный,

Крадется к овцам, хранимым людьми, чтобы пищу похитить:

Так Ахиллес загубил милосердье, и чужд ему вовсе

Стыд, причиняющий смертным – то вред бесконечный, то пользу.

 

 

24-45

 

 

Люди другие теряют и более близкого сердцу:

Брата единоутробного или же милого сына.

Все же, наплакавшись вдоволь, они утешаются в скорби,

Ибо душою выносливой Парки людей наделили.

Он же, исторгнув дыханье у славного сына Приама,

 

 

24-50

 

 

Тело к коням привязал и волочит вкруг насыпи друга.

Делом таким не доставит себе он ни славы, ни пользы,

Только наш гнев на себя навлечет, не взирая на доблесть,

Ибо он в ярости дикой бесчувственный прах оскверняет".

Гневом пылая, в ответ белорукая Гера сказала:

 

 

24-55

 

 

"Так бы оно и сбылось, как ты слово сказал Сребролукий,

Если б Ахиллу и Гектору равная честь подобала.

Гектор был смертно рожденный и матерью смертною вскормлен,

Царь Ахиллес от богини рожден. Я сама же взрастила

И воспитала ее и за смертного выдала замуж,

 

 

24-60

 

 

За полководца Пелея, кто милость обрел у бессмертных.

Все вы бессмертные боги на свадьбе ее находились.

С цитрой и ты пировал, вероломный, негодных защитник!"

Ей возражая, промолвил Зевес, облаков собиратель:

"Полно, почтенная Гера, на вечных богов так сердиться!

 

 

24-65

 

 

Не одинаков почет ждет обоих мужей, хоть и Гектор

Был из троянских сынов наиболе угоден бессмертным,

Так же и мне, оттого что в любезных дарах не скупился

И постоянно снабжал мой алтарь изобильною пищей,

Жиром и темным вином – нам подобная честь подобает.

 

 

24-70

 

 

Все ж отказаться должны мы от мысли украсть его тело,

Ибо исполнить ее невозможно тайком от Ахилла:

Ночью и днем неотлучная мать охраняет героя.

Пусть кто-нибудь из богов призовет ко мне тотчас Фетиду,

Мудрый хочу преподать ей совет, чтобы сына склонила

 

 

24-75

 

 

Взять у Приама дары и вернуть ему Гектора тело".

Так он сказал. Ветроногая с вестью помчалась Ирида,

На расстоянии равном меж Имбром крутым и Самосом

Прыгнула в темное море – пучина кругом застонал.

В бездну нырнула богиня, как груз упадает свинцовый,

 

 

24-80

 

 

Если, привязанный к рогу степного быка, он стремится

Быстро ко дну и приносит погибель прожорливым рыбам.

Там средь глубокой пещеры она увидала Фетиду,

Вкруг же нее остальные сидели все нимфы морские.

Громко меж ними Фетида рыдала о сыне любезном,

 

 

24-85

 

 

В Трое, от отчего края вдали, умереть осужденном.

Став перед ней, быстроногая слово сказала Ирида:

"В путь отправляйся, Фетида: премудрый Зевес призывает".

И среброногая ей отвечала богиня Фетида:

"Что приказать мне угодно великому богу? Стыжусь я

 

 

24-90

 

 

С горем моим несказанным явиться в собранье бессмертных.

Только иду. Его слово не праздно, какое ни скажет".

Молвила дивная в сонме богинь и взяла покрывало,

Самое темное выбрав – черней не бывает одежды –

И понеслась, предводимая легкой, как ветер, Иридой.

 

 

24-95

 

 

Вскоре поверхность волны расступилась пред ними. Богини

Вышли на берег крутой и в пространное небо умчались.

Там увидали Кронида, глядящего вдаль, а другие

Окрест сидели блаженные, вечно живущие боги.

Села близ Зевса она. Уступила ей место Афина,

 

 

24-100

 

 

Гера же кубок с вином поднесла золотой, утешая

Ласковой речью. Фетида, отпивши, вернула ей кубок.

Первый меж ними промолвил отец и людей, и бессмертных:

"Ты поднялась на Олимп, о, Фетида, на скорбь не взирая,

С горем в душе несказанным. Я сам это вижу, богиня.

 

 

24-105

 

 

Все же скажу необманно, зачем я призвал тебя ныне.

Девять уж дней, как меж нами великая распря возникла

Из-за убитого Гектора и Ахиллеса героя.

Зоркому Аргоубийце велят они тело похитить,

Я же всю славу и тут предоставить хочу Ахиллесу,

 

 

24-110

 

 

Дабы и впредь сохранить в твоем сердце любовь и почтенье.

К войску немедля вернись, повидайся с возлюбленным сыном.

Боги, скажи, на него рассердились, а более прочих

Я на него негодую за то, что, свирепствуя сердцем,

Перед кривыми судами он Гектора держит доныне.

 

 

24-115

 

 

Если боится меня, пусть вернет его тело за выкуп.

Я же Ириду пошлю к непреклонному духом Приаму,

Пусть отправляется к флоту Ахеян, чтоб выкупить сына,

Пусть Ахиллесу дары повезет, чтоб смягчить его сердце".

Молвил. Послушна была среброногая нимфа Фетида

 

 

24-120

 

 

И с олимпийских высот устремилась поспешно на землю.

Вскоре богиня достигла палатки любезного сына

И Ахиллеса застала в слезах безутешно стонавшим,

Вкруг же него хлопотали друзья и готовили завтрак,

Тут же большую овцу густошерстую в ставке зарезав.

 

 

24-125

 

 

Села почтенная мать к дорогому дитяти поближе,

Нежно рукой потрепала и слово такое сказала:

"Сын мой, доколе ты будешь тоской безутешной и плачем

Сердце терзать, позабыв про еду и про сон благодатный?

Было б тебе хорошо и с женою в любви сочетаться,

 

 

24-130

 

 

Ибо недолгое время тебе еще жить остается:

Смерть и судьба всемогущая близко стоят за тобою.

Ныне внимательно слушай: к тебе я посланница Зевса.

Боги, велел он сказать, рассердились, а более прочих

Сам на тебя негодует за то, что, свирепствуя сердцем.

 

 

24-135

 

 

Перед кривыми судами доныне ты Гектора держишь.

Выдай скорей его тело, прими подобающий выкуп".

И, отвечая, сказал богоравный Ахилл быстроногий:

"Быть по сему! Кто мне выкуп доставит, пусть тело получит,

Ежели так повелел Олимпиец, душой благосклонный".

 

 

24-140

 

 

Так говорили о многом, в кругу кораблей быстроходных,

Мать и воинственный сын. Между тем громовержец Олимпа

Зевс отправлял в Илион и напутствовал словом Ириду:

"Встань и, покинув Олимп, легконогая, в путь отправляйся,

В Трою помчись и Приаму, великому духом, поведай,

 

 

24-145

 

 

Пусть отправляется к флоту ахеян, чтоб выкупить сына,

Пусть Ахиллесу дары повезет, чтоб смягчить его сердце.

Без провожатых пусть едет, один, не сопутствуем стражей;

Вестник старейший лишь может идти с ним, чтоб мулами править

И колесницей прекрасноколесной и в город обратно

 

 

24-150

 

 

Тело доставить героя, убитого дивным Ахиллом.

Смерти пускай не боится и страха в душе не питает,

Ибо дадим мы ему в провожатые Аргоубийцу;

Будет его провожать он, пока не доставит к Пелиду.

Но и потом, когда бог приведет его в ставку Ахилла,

 

 

24-155

 

 

Тот его сам не убьет и дружине убить не дозволит.

Не безрассуден Ахилл, не неистов и не беззаконен:

Мужа молящего он пожалеет и примет радушно".

Так он промолвил. Ирида помчалась и прибыла вскоре

В Трою, в чертоги Приама, где вопли застала и слезы.

 

 

24-160

 

 

Дети, царя окружив, на дворе перед домом сидели

И орошали слезами одежды свои, а в средине

Старец простертый лежал, весь закутанный в плащ, и землею

Были покрыты его голова и могучие плечи.

Сам он своими руками грязнил себя, в прахе катаясь.

 

 

24-165

 

 

Рядом невестки и дочери плакали, сидя в чертогах,

И поминали бойцов многочисленных, некогда сильных,

Ныне в пыли распростертых, смиренных руками ахеян.

Стала посланница Зевса пред старцем и слово сказала

Голосом, тихо звучавшим, но трепет объял его члены:

 

 

24-170

 

 

"Славный Приам Дарданид! Успокойся душой, не пугайся,

Ибо я с вестью сегодня к тебе прихожу не дурною,

С добрым являюсь советом: посланница я от Зевеса.

Он и вдали озабочен тобой и тебя сожалеет.

Зевс Олимпиец велит тебе выкупить Гектора тело

 

 

24-175

 

 

И Ахиллесу дары отвезти, чтоб смягчить его сердце.

Только один поезжай, не сопутствуем стражей троянской.

Вестник старейший пусть едет с тобой, чтобы мулами править

И колесницей прекрасноколесной и в город обратно

Тело доставить героя, убитого дивным Ахиллом.

 

 

24-180

 

 

Смерти не бойся, о, старец, и страхом в душе не волнуйся,

Ибо с тобой провожатым отправится Аргоубийца.

Будет тебя провожать он, пока не доставит к Пелиду.

Но и потом, когда бог приведет тебя в ставку Ахилла,

Тот не убьет тебя сам и дружине убить не дозволит.

 

 

24-185

 

 

Не безрассуден Ахилл, не неистов и не беззаконен:

Мужа молящего он пожалеет и примет радушно".

Кончивши речь, быстроногая прочь улетела Ирида.

Царь Дарданид приказал сыновьям приготовить

Новую, дивной работы повозку для мулов и кузов.

 

 

24-190

 

 

Сам же вернулся в покой благовонный, высоко покрытый,

Сделанный пышно из кедра, имевший немало сокровищ.

Вместе с собой он Гекубу позвал и промолвил супруге:

"Друг мой! Посланница с неба от Зевса пришла и велела

К флоту ахеян идти, чтобы милого выкупить сына

 

 

24-195

 

 

И отвезти Ахиллесу дары, чтоб смягчить его сердце.

Только поведай, супруга, какого ты мненья об этом?

Ибо меня самого непреклонно душа побуждает

В лагерь обширный ахеян, к судам быстроходным поехать".

Так вопрошал он. И женщина плач подняла и сказала:

 

 

24-200

 

 

"Горе! Куда рассудительность делась, которой ты прежде

Славу снискал среди пришлых людей и царил над своими?

Как, одинокий, дерзнешь ты отправиться к флоту ахеян

И на глаза показаться тому, кто зарезал столь многих

Славных твоих сыновей: у тебя, знать, железное сердце.

 

 

24-205

 

 

Чуть лишь заметит вдали, чуть завидит твое приближенье,

Не пожалеет тебя этот муж вероломный и лютый,

Старость твою не почтит. Во дворце нам сидеть бы и плакать.

Гектору, видно, судьба на роду так назначила раньше,

Выпряла нитку в тот день, как его я на свет народила,

 

 

24-210

 

 

Чтобы он съеден был псами, вдали от родителей милых,

Подле жестокого мужа. О, если бы печень Ахилла

Вырвать могла я и съесть! Лишь тогда бы ему отплатилось

Все, что он Гектору сделал. А Гектор погиб не позорно,

Но защищая троянцев и жен полногрудых троянских,

 

 

24-215

 

 

Страха не зная в душе и не вспомнив ни разу о бегстве".

И, отвечая, промолвил ей старец Приам боговидный:

"Нет, не препятствуй желанью идти и не будь мне в чертоге

Птицей вещуньей дурною, – меня убедить ты не сможешь.

Если б идти мне велел кто из людей земнородных,

 

 

24-220

 

 

Даже провидец грядущего, жрец или птицегадатель,

Я бы сказал, что он лжет и совсем от него отвернулся.

Ныне ж, когда я узрел и услышал бессмертного бога,

Смело иду, ибо верю, что слово его не напрасно.

А суждено умереть близь судов аргивян меднобронных,

 

 

24-225

 

 

Рад я и смерти. Пускай обезглавлен я буду Ахиллом,

Сына в объятьях держа, утоливши желание плакать".

Так говоря он откинул покрышки с ларей драгоценных,

Дюжину вынул оттуда больших покрывал тонкотканных,

Дюжину платьев простых и столько ж ковров разноцветных,

 

 

24-230

 

 

Столько ж красивых плащей и двенадцать в придачу хитонов,

Золота десять талантов принес, предварительно взвесив,

Пару треножников светлых, четыре прибавил к ним таза

И драгоценнейший кубок – великий подарок фракийцев,

Данный в то время ему, когда к ним он с посольством явился.

 

 

24-235

 

 

Не поскупился старик, не оставил подарка в чертоге:

Так ему сильно хотелось любезного выкупить сына.

После он бранною речью прогнал из сеней всех троянцев:

"Прочь, о, негодные люди! Иль мало вам слышно рыданий

Каждому в доме своем, что явились ко мне, досаждая?

 

 

24-240

 

 

Или вы рады тому, что Кронид покарал меня горем,

Сына отняв дорогого, храбрейшего в сонме героев?

Только потерю мою почувствовать всем вам придется:

Легче со смертью его, убивать вас ахеянам станет.

Пусть же умру я скорей и укроюсь в обитель Аида,

 

 

24-245

 

 

Раньше, чем очи мои разграбление Трои увидят".

Так говоря, он их посохом гнал, и рассеялись мужи

Пред наступающим старцем. А он, упрекая обидно,

Начал сзывать сыновей: Агафона, Гелена, Париса,

Храброго в битвах Полита, бойца Антифона, Паммона,

 

 

24-250

 

 

Славного Дия, равно Деифоба вождя с Гиппофоем.

Он обратился ко всем сыновьям и воскликнул:

О, недостойные дети, негодные! Быстро за дело!

Лучше бы все вы погибли, а Гектор в живых оставался!

О, я отец злополучный! Детей произвел я бесстрашных,

 

 

24-255

 

 

Но ни единый из них не остался мне в Трое обширной.

Нет богоравного Нестора, нет воеводы Троила,

Гектора нет, кто бессмертным средь войска героем казался,

Больше похожий на сына блаженного бога, чем мужа.

Всех их Арей погубил, а дурные живут нередимо,

 

 

24-260

 

 

Вы, плясуны, хвастуны, вожаки хороводов разгульных,

Вы, похитители коз и ягнят у своих же сограждан!

Долго ли будете вы снаряжать для меня колесницу,

Скоро ль ее нагрузите, чтобы двинуться в путь нам немедля?"

Так он промолвил. Они, испугавшись отцовского гнева,

 

 

24-265

 

 

Вынесли тотчас повозку для мулов, о крепких колесах,

Новую, дивной работы и кузов большой привязали.

Тут же с колка они сняли ярмо из блиставшего бука,

С пуговкой круглой в средине, с крючками, державшими вожжи,

Вместе с ярмом и ремень захватили яремный, длиною

 

 

24-270

 

 

Девять локтей, и, ярмо приложивши к точеному дышлу,

К верхнему краю его, чрез кольцо пропустили затыку,

Накрест три раза ремень обвязали вкруг пуговки круглой

И, обмотавши остаток вкруг дышла, конец подогнули.

Из дому после того принесли и сложили в повозку

 

 

24-275

 

 

Все дорогие подарки – за голову Гектора выкуп,

Мулов в повозку впрягли они твердокопытных,

Некогда в дар принесенных мидийцами старцу Приаму,

А под ярмо колесницы коней подвели быстроногих,

Вскормленных старцем Приамом из гладко оструганных яслей.

 

 

24-280

 

 

Старец Приам и глашатай, исполнены мудростью оба,

В путь снаряжались меж тем под высокою кровлей чертога.

Близко тогда подошла к ним Гекуба, смятенная духом,

Кубок со сладким вином золотой взявши в правую руку,

Чтобы они пред уходом могли совершить возлиянье.

 

 

24-285

 

 

Став пред конями, она обратилась к Приаму со словом:

"Вот соверши возлиянье с молитвой отцу Громовержцу,

Чтобы назад от врагов невредимым вернуться дозволил,

Если уж мне вопреки, ты, упорствуя, к флоту стремишься.

Но и помимо того помолись Олимпийцу Крониду,

 

 

24-290

 

 

Зевсу, Идейскому богу, кто сверху взирает на Трою,

Пусть он пошлет тебе справа воздушную вестницу птицу,

Ту, что сильнее других и ему всех пернатых милее,

Чтобы, увидев глазами хорошее знаменье в небе,

Ты, ободренный, пошел к кораблям аргивян быстроконных.

 

 

24-295

 

 

Если же вестницы птицы тебе не пошлет Громовержец,

Просьба моя и совет: как ни сильно желаешь душою,

Не отправляйся сегодня к судам меднобронных данайцев".

И, отвечая, промолвил ей старец Приам боговидный:

"Если молиться велишь, подчинюсь, о, супруга! Полезно

 

 

24-300

 

 

Руки к Зевесу отцу воздевать. Пожалеет, быть может".

Так ей ответствовал старец и ключнице дал приказанье

На руки чистую воду полить. И служанка предстала,

В правой руке своей ковшик держа, а в другой рукомойник.

Руки умывши, Приам у супруги взял кубок блестящий,

 

 

24-305

 

 

Стал посредине двора и, вино возливая, молился.

И, на пространное небо взирая, он слово промолвил:

"Отче Зевес, повелитель Идейский, славнейший, сильнейший!

Дай мне, придя к Ахиллесу, приязнь возбудить в нем и жалость.

В знаменье справа пошли мне воздушную вестницу птицу,

 

 

24-310

 

 

Ту, что сильнее других и тебе из пернатых милее,

Дабы, увидев глазами хорошее знаменье в небе,

Я, ободренный, пошел к кораблям аргивян меднобронных".

Так он взывал, умоляя, и внял ему Зевс Промыслитель.

Был им ниспослан орел, что меж птицами всех совершенней,

 

 

24-315

 

 

Ловчий, большой, темнокрылый, – зовут его беркутом черным.

Крылья огромных размеров с обеих сторон простирались,

Столь же большие, как двери, снабженные крепким затвором,

Что у богатого мужа прилажены в доме высоком.

Справа явился он им и над Троей обширной промчался.

 

 

24-320

 

 

Видя его, они все ощутили надежду и радость.

Старец, в дорогу спеша, на свою колесницу взобрался

И торопливо погнал из ворот, через гулкие сени.

Мулы повозку влекли на двух парах колес, – ими правил

Мудрости полный Идей; колеснице вослед поспевая.

 

 

24-325

 

 

Правил конями Приам и, бичом погоняя блестящим,

Городом ехал поспешно. Друзья за ним шли и вздыхали

И провожали в слезах, словно смерти спешил он навстречу.

После ж как, город минуя, они поля достигли,

Дети царя и зятья в Илион повернули обратно,

 

 

24-330

 

 

Сам же Приам и возница вперед устремились долиной

И не укрылись от Зевса. Он сжалился, глядя на старца,

И, обратившись к Гермесу, любезному сыну, промолвил:

"Милый Гермес! Ты охотно вступаешь со смертными в дружбу

И помогать им умеешь, когда лишь душа пожелает.

 

 

24-335

 

 

Ныне к Приаму ступай и к ахейским судам многоместным

Так проведи, чтоб никто не увидел его, не заметил

Из аргивян меднобронных, пока не придете к Пелиду".

Так он сказал. Не ослушался вестник Аргусоубийца.

Быстро к ногам привязал он нетленную пару сандалий,

 

 

24-340

 

 

Дивных на вид, золотых, что носили его и над морем,

И над землей беспредельной легко как дыхание ветра.

Взял и волшебный он посох, которым умел по желанью

Сон наводить на глаза или спящих будить во мгновенье.

Взяв этот посох, помчался могучий Аргусоубийца.

 

 

24-345

 

 

Вскоре троянской долины достиг он и вод Геллеспонта,

На ноги встал и пошел, уподобившись царскому сыну,

В возрасте самом отрадном, с пушком на лице миловидном.

Царь и глашатай, минуя гробницу высокую Ила,

Подле потока привстали, чтоб мулы и резвые кони

 

 

24-350

 

 

Жажду могли утолить, – уже сумрак спускался на землю.

Тою порою Гермеса увидел поблизости вестник

И, обращаясь к Приаму, крылатое слово промолвил:

Ты оглянись, Дарданид, нынче действовать должно с оглядкой.

Вижу какого-то мужа, боюсь, он прикончит нас быстро.

 

 

24-355

 

 

Дай убежим в колеснице, а если бежать не удастся,

Будем молить, припадая к ногам: пожалеет, быть может".

Так он промолвил. У старца от ужаса ум помутился

Волосы дыбом поднялись, колени под ним подкосились.

Он, цепенея, стоял. И Гермес, раздающий богатство,

 

 

24-360

 

 

Сам подошел к старику, его за руки взял и промолвил:

"Ночью, родимый, куда ты коней погоняешь и мулов

В этот божественный час, когда люди объяты покоем?

Разве совсем не боишься ты дышащих злобой ахеян,

Ваших врагов беспощадных, чей стан расположен так близко?

 

 

24-365

 

 

Если кто-либо увидит, как ты быстролетною ночью

Столько сокровищ везешь, – что тогда ты почувствуешь сердцем?

Сам ты уж больше не молод, и старец тебя провожает,

И отражать вы не в силах того, кто вас первый обидит.

Но от меня ты дурного не жди. Я готов тебя, старец,

 

 

24-370

 

 

Против других защищать: ты родного отца мне напомнил".

И отвечая, сказал ему старец Приам боговидный:

"Так все на деле и есть, как сказал ты, дитя дорогое.

Но надо мною, должно быть, бессмертный простер свою руку,

Если с таким вот как ты мне попутчиком дал повстречаться,

 

 

24-375

 

 

В добрый ниспосланным час, столь прекрасным по виду и росту,

Столь справедливым и мудрым, счастливых родителей сыном".

И отвечая, сказал ему вестник Аргусоубийца:

"Вправду, о, старец, ты слово сказал, как тебе подобает.

Только теперь мне поведай и все объяви без утайки:

 

 

24-380

 

 

Хочешь ли ты дорогие сокровища многие эти

К людям чужим отвезти, где они в безопасности будут,

Или вы все покидаете Трою, гонимые страхом,

После того как храбрейший пал воин, – твой сын знаменитый,

Не уступавший ни в чем аргивянам средь битвы жестокой".

 

 

24-385

 

 

И отвечая, сказал ему старец Приам боговидный:

"Кто ты, желанный, каких ты родителей сын благородный?

Ты столь умно мне напомнил о смерти несчастного сына".

И отвечая, сказал ему вестник Аргусоубица:

"Старец! Меня вопрошая, о Гекторе хочешь разведать.

 

 

24-390

 

 

Часто его пред собою видал я в бою мужегубном,

Видел и в день, как погнавши обратно к судам быстроходным,

Он умерщвлял аргивян и рубил заостренною медью,

Мы же, в бездействии стоя, дивились: Ахилл богоравный,

Гневный на сына Атрея, еще не дозволил нам биться.

 

 

24-395

 

 

Я – Ахиллесов дружинник, на судне одном с ним приплывший.

Родом и я мирмидонец, отец же мой – славный Поликтор,

Муж, знаменитый богатством, такой же, как ты, престарелый.

Шесть у него сыновей, я седьмым прихожусь по рожденью.

Жребий мне выпал из урны – сюда провожать Ахиллеса.

 

 

24-400

 

 

Вышел теперь я из стана осматривать поле. С зарею

Подле стены Илионской Ахеяне битву затеют.

Ибо досадно им стало сидеть, изнывая в покое.

Больше не в силах цари обуздать нетерпение войска".

И вопрошая, сказал ему старец Приам боговидный:

 

 

24-405

 

 

"Если ты вправду соратник Ахилла Пелеева сына,

То умоляю тебя, без утайки всю правду поведай:

Все ль еще Гектора тело лежит пред кривыми судами,

Иль, разрубивши на члены, Ахилл его бросил собакам?"

И отвечая, сказал ему вестник Аргусоубийца:

 

 

24-410

 

 

"Старец, его не пожрали досель ни собаки, ни птицы,

Но невредимый лежит он в палатке Пелеева сына

Пред кораблем быстроходным. Двенадцатый день освещает

Труп, распростертый во прахе, а кожа на нем не истлела,

Черви не точат его, что убитых мужей пожирают.

 

 

24-415

 

 

Славный Пелид, с появленьем священной зари, каждодневно

Злобно волочит его вкруг могилы любезного друга,

Но изуродовать тела не мог. Сам придешь и увидишь,

Как он покоится, свежий, умытый, без пятнышка крови

И без пылинки земли. Все зиявшие раны закрылись,

 

 

24-420

 

 

Что аргивяне в бою нанесли ему медью без счета.

Так-то о сыне твоем беспечальные боги пекутся,

Даже о мертвом: должно быть при жизни он был им угоден".

Так говорил он. И старец почувствовал радость и молвил:

"Видишь, дитя, как полезно богам предлагать Олимпийцам

 

 

24-425

 

 

Должные жертвы. Мой сын – если только он жил когда-либо –

Не забывал во дворце о богах, на Олимпе живущих.

Вот отчего и о нем они вспомнили в жребии смерти.

Ты же прими от меня этот кубок прекрасной работы.

Нашим защитником будь, проведи под охраной бессмертных,

 

 

24-430

 

 

В лагерь, пока не достигнем палатки Пелеева сына".

И отвечая, сказал ему вестник Аргусоубийца:

"Юношу ты искушаешь, но не обольстишь его, старец!

Ты убеждаешь принять этот дар, не спросив Ахиллеса,

Мужа, пред кем трепещу и кого я лишить опасаюсь

 

 

24-435

 

 

Вещи малейшей, из страха чтоб худа со мной не случилось.

Но провожатым твоим был бы согласен отправиться в Аргос,

Бережно стал бы тебя охранять на воде и на суше,

И уж никто б на тебя не напал, пренебрегши вожатым".

Так благодетельный молвил Гермес и вскочил в колесницу,

 

 

24-440

 

 

Вожжи и бич захватил торопливо в могучие руки,

И неустанную силу вдохнул в лошадей он и в мулов.

Вскоре подъехали мужи ко рву и к стене пред судами,

В час, когда стража лишь ужин сбирать начинала.

Сон на глаза им навеял посланник Аргоубийца,

 

 

24-445

 

 

Всех усыпил и ворота открыл, отодвинув засовы,

Старца Приама впустил и провел колесницу с дарами.

Вскоре достигли они Ахиллесовой ставки высокой,

Той, что царю своему мирмидонские мужи воздвигли,

Пихтовых бревен в лесу нарубив, а для кровли высокой,

 

 

24-450

 

 

Нежно-пушистый тростник на лугах близлежащих нарезав.

Двор для владыки просторный они вкруг палатки разбили

И обвели частоклом густым. Замыкались ворота

Крепким засовом еловым огромным, и трое ахейцев

Этот вдвигали засов и его выдвигали обратно.

 

 

24-455

 

 

Но без труда и один Ахиллес задвигал его мощный.

Благоподатель Гермес отворил перед старцем ворота,

Въехал с сокровищем ценным, назначенным в дар Ахиллесу,

Сам соскочил с колесницы на землю и слово промолвил:

"Старец Приам! Я – Гермес, я – бессмертный, с Олимпа пришедший,

 

 

24-460

 

 

Ибо отец мне велел быть твоим провожатым в дороге.

Только пора мне домой. Не хочу на глаза показаться

Храброму сыну Пелея. Бессмертным богам непристойно

Явно пред всеми услугу оказывать смертному мужу,

Ты же в палатку ступай, обними Пелиону колени,

 

 

24-465

 

 

Именем старца отца и матери пышноволосой,

Именем сына его умоляй, пока сердце в нем тронешь".

Слово окончив, Гермес на вершину Олимпа вернулся,

А престарелый Приам соскочил с колесницы на землю

И приказал оставаться на месте вознице Идею.

 

 

24-470

 

 

Тот и остался на страже коней легконогих и мулов.

Царь же направился к дому Ахилла, любезного Зевсу,

И увидал его в ставке. Дружина сидела поодаль.

Двое лишь – Автомедон и Алким, от Арея рожденный, –

Вместе служили владыке. Он только что ужинать кончил,

 

 

24-475

 

 

Пищей себя подкрепил и питьем: еще стол был не убран.

В ставку великий Приам незамечен вошел и, приблизясь,

Обнял колени Ахилла и стал целовать ему руки,

Грозные, многих его сыновей умертвившие руки.

Точно скиталец несчастный, убивший на родине мужа,

 

 

24-480

 

 

Бедствием страшным гонимый, к чужому приходит народу,

Входит в чертог богача, и при виде его все дивятся:

Так изумился Ахилл, богоравного видя Приама,

Все изумились кругом и без слов друг на друга взирали.

Царь же Приам, умоляя, промолвил Пелееву сыну:

 

 

24-485

 

 

"Вспомни о милом отце, Ахиллес, небожителям равный,

Столь же как я престарелом, стоящем на грустном пороге

Старческих дней. Может быть и его притесняют соседи,

И никого при нем нет, кто б войну отразил и опасность.

Все же внимая порою, что ты наслаждаешься жизнью,

 

 

24-490

 

 

Радость он чувствует в сердце и вместе надежду лелеет,

По возвращеньи из Трои, до смерти все дни тебя видеть.

Я же несчастнее всех, оттого что героев храбрейших

В Трое на свет произвел, но в живых никого не осталось.

Было сынов у меня пятьдесят, до прихода Ахеян

 

 

24-495

 

 

(В этом числе девятнадцать от недр единой супруги,

Всех же других сыновей принесли мне рабыни в чертогах).

Многим колени сломил среди битвы Арей беспощадный.

Сын оставался один, охранявший и город, и войско,

Гектор, – и вот он тобою убит, за отчизну сражаясь.

 

 

24-500

 

 

Ради него я теперь прихожу к кораблям быстроходным,

Выкуп бесценный несу и тебе предлагаю за тело.

Вечных побойся богов! О, сжалься, Ахилл надо мною!

Вспомни о старом отце, – я безмерно его злополучней.

То испытал я, чего не изведал никто из живущих:

 

 

24-505

 

 

Руку убийцы моих сыновей я к устам прижимаю".

Так говоря, он печаль об отце возбудил в нем и слезы.

За руку взяв старика, Ахиллес оттолкнул его слабо.

Оба заплакали громко, в душе о своих вспоминая:

Старец – о Гекторе храбром, у ног Ахиллеса простертый,

 

 

24-510

 

 

Царь Ахиллес – об отце и возлюбленном друге Патрокле.

И раздавались по дому рыданья и вздохи обоих.

После ж того как Ахилл богоравный насытился плачем

И отлетело унынье от храброго сердца героя,

С трона вскочил он поспешно и за руку поднял Приама,

 

 

24-515

 

 

Сжалившись над головою седой и седой бородою.

Он к старику обратился и слово крылатое молвил:

"О, злополучный, ты вправду несчетные бедствия вынес.

Как, одинокий, дерзнул ты отправиться к флоту ахеян

И на глаза показаться тому, что зарезал столь многих

 

 

24-520

 

 

Славных твоих сыновей: у тебя, знать, железное сердце.

Только теперь отдохни и присядь на седалище это.

Отдых на время дадим и печали, как сердцу ни больно.

Горечь стенаний и слез ни к чему человеку не служит.

Боги такой положили удел для людей злополучных –

 

 

24-525

 

 

Жить среди вечного горя, а сами всегда беспечальны.

Две на пороге у Зевса амфоры стоят, из которых

Он раздает нам дары. В одной из них бедствия скрыты,

Блага – в другой. И кому Громовержец из шлет вперемежку,

Тот чередою подвержен то горю, то радостям жизни.

 

 

24-530

 

 

Но обречен на позор, кому Зевс одни бедствия выбрал.

Голод мучительный гонит его по земле плодородной

И одинокий он бродит, богам ненавистен и людям.

Так и Пелея с рожденья взыскали благими дарами

Вечные боги. Меж всеми людьми оттого и блистал он

 

 

24-535

 

 

Счастьем своим и богатством – владыка мужей мирмидонских.

Смертного, боги его наделили супругой богиней.

Но и ему небожитель назначил великое горе:

Не родилось у Пелея в чертоге наследников царских.

Лишь одного произвел он – и то кратковечного сына.

 

 

24-540

 

 

Но и при жизни о нем не забочусь. Дряхлеющем сильно:

Здесь, далеко от отчизны, сижу, всем твоим на погибель.

И про тебя мы слыхали, что раньше ты, старец, был счаслив.

На протяжении между Лесбосом, отчизной Макара,

Краем Фригийским на севере и Геллеспонтом безбрежным

 

 

24-545

 

 

Ты, говорят, о, старик, сыновьями блистал и богатством.

Но небожители боги потом тебе горе послали.

Битвы и сечи героев без роздыха длятся вкруг Трои.

Но претерпи и снеси, на терзайся душой беспредельно,

Ты не поможешь теперь, безутешно рыдая о сыне,

 

 

24-550

 

 

Не воскресишь мертвеца, а лишь новое горе накличешь".

И отвечая, сказал ему старец Приам боговидный:

"Ты не сажай меня в кресла, питомец Зевеса, покуда

Гектор в палатке лежит, погребенья так долго лишенный.

Тело скорей отпусти, да увижу его пред глазами

 

 

24-555

 

 

Сам же прими от меня привезенный бесчисленный выкуп.

Пользуйся им беспечально, вернись в дорогую отчизну,

Ты, кто дозволил мне жить и глядеть на сияние солнца".

Но, исподлобья взглянув, Ахиллес быстроногий ответил:

"Ты не гневи меня, старец! И сам я в душе был намерен

 

 

24-560

 

 

Гектора тело вернуть. От Зевеса посланницей легкой

Мать прилетела ко мне, дочь великого старца морского.

Сам же я разумом понял и тщетно, Приам, ты скрывал бы,

Что к быстроходным судам приведен ты одним из бессмертных.

Смертный и силой цветущий, не смел бы отправиться в лагерь,

 

 

24-565

 

 

Или, проникнув туда, не укрылся б от бдительной стражи

И не легко б отодвинул засовы на наших воротах.

Вот отчего не волнуй мою грудь, не буди в ней печали,

Чтобы тебя самого, хоть сюда ты пришел, как проситель,

Я среди ставки не бросил и Зевсов завет не нарушил".

 

 

24-570

 

 

Так он сказал, и старик, испугавшись, послушался слова.

Сын же Пелея, как лев, устремился за двери палатки

И не один: вслед за ним из дружины отправилось двое –

Автомедон и Алким, – их обоих любил сын Пелея,

Больше товарищей прочих, со времени смерти Патрокла.

 

 

24-575

 

 

Мулов и резвых коней от ярма отпрягли они быстро

И, пропустивши в палатку глашатая старца Приама,

В кресло его посадили, а сами снесли с колесницы

Выкуп богатый за голову Гектора, сына Приама.

Два лишь плаща отложили они да хитон крепкотканный,

 

 

24-580

 

 

Чтобы закутать в них труп, перед тем как везти его в Трою.

Кликнув рабынь, повелели умыть и намазать елеем

Тело, отнесши поодаль, чтоб сына Приам не увидел.

Ибо Ахилл опасался, что старец, при виде дитяти,

Гнева не сдержит в печальной душе и что сам, разъяренный,

 

 

24-585

 

 

Он умертвит старика, преступая веленья Зевса.

После того как служанки умыли и маслом натерли

Гектора труп и красивым обвили плащом и хитоном,

Сам Ахиллес, приподняв, положил Приамида на ложе,

Оба товарища тотчас его отнесли в колесницу.

 

 

24-590

 

 

Тяжко вздохнул Ахиллес, обращаясь к умершему другу:

"Ты не сердись, о, Патрокл возлюбленный, если в Аиде

Весть донесется к тебе, что я Гектора дивного тело

Выдал отцу дорогому: он выкуп мне дал не бесславный.

Я и тебе уделю из подарков, какие прилично".

 

 

24-595

 

 

Слово сказав, Ахиллес богоравный вернулся в палатку,

Сел на искусно украшенный трон, им покинутый раньше,

К задней стене прислоненный, и слово промолвил Приаму:

"Сын твой тебе возвращен, как велел ты, о, старец почтенный.

Там на носилках лежит; с появленьем зари, уезжая,

 

 

24-600

 

 

Сам ты увидишь его. А теперь дай об ужине вспомним.

Не забывала о сладостной пище сама Ниобея,

Та, у которой двенадцать погибло детей средь чертога –

Шесть дочерей пышнокудных и столько же юношей сильных.

Юношей Феб Аполлон умертвил из блестящего лука,

 

 

24-605

 

 

Дев – Артемида охотница, в гневе на мать Ниобею,

Ибо дерзала равняться с Латоной прекрасноланитной:

Двух, мол, Латона детей родила, у не же их много.

Дети Латоны, хоть было их двое, тех многих убили.

Дней они девять лежали в крови; их никто из народа

 

 

24-610

 

 

Не хоронил: Олимпиец сердца обратил у всех в камень.

Лишь на десятый их день погребли небожители боги.

Вспомнила тут Ниобея о пище, от слез утомившись.

Ныне средь скал где-нибудь, средь безмолвия гор, на Сипиле,

Где, говорят, собираются нимфы богини и пляшут

 

 

24-615

 

 

Вдоль берегов Ахелоя, – она, хоть и ставшая камнем,

Вечную чувствует скорбь, причиненную гневом бессмертных.

Дай же припомним о пище и мы, о, божественный старец!

Вдоволь успеешь потом над любезным наплакаться сыном,

В Трою доставив его. Там он слез причинит вам довольно".

 

 

24-620

 

 

Молвил, пошел и овцу белорунную медью зарезал.

Тут же дружинники кожу содрали, очистили тело

И вертелами пронзили, искусно разрезав на части.

После, прожарив заботливо, все от огня удалили.

Автомедон пред гостями поставил в прекрасных корзинах

 

 

24-625

 

 

Хлеб на обеденный стол, а мясо делил сын Пелея.

И к приготовленным яствам простерли они свои руки.

После ж того как желанье питья и еды утолили,

Старец Приам Дарданид стал рассматривать сына Пелея,

Росту дивясь и красе: он во всем был похож на бессмертных.

 

 

24-630

 

 

В свой же черед и Ахилл с удивленьем рассматривал старца,

Кротким лицом восхищаясь и слушая мудрое слово.

А как насытились оба они созерцаньем друг друга,

Первое слово сказал престарелый Приам боговидный:

"Спать уложи нас теперь, о, владыка, питомец Зевеса,

 

 

24-635

 

 

Сном благодатным дозволь насладиться на ложе спокойном,

Ибо с тех пор как мой сын от руки твоей пал бездыханный,

Сном у меня не смыкались ни разу под веками очи.

Я вопиял неумолчно, снедаемый тысячью бедствий,

И посредине двора я лежал, распростертый во прахе.

 

 

24-640

 

 

Ныне впервые и пищи вкусил я, вином темнокрасным

Горло свое омочил, а все время еды не касался".

Молвил. Тогда Ахиллес мирмидонцам велит и рабыням

Вынести ложе под портик, настлать в изобилии тканей

Мягких, пурпурного цвета, окутать их сверху коврами

 

 

24-645

 

 

И положить одеяла густые, которыми можно укрыться.

С факелом ярким в руках прислужницы вышли из ставки

И торопливо постлали, как царь повелел, две постели.

К старцу Приаму, шутя, сын Пелея тогда обратился:

"Спи перед домом в сенях, сторожи нас, любезнейший старец,

 

 

24-650

 

 

Чтобы никто не вошел из ахейских советников славных, –

Часто в палатках моих они здесь заседают по праву.

Если увидит тебя кто-нибудь из них темною ночью,

Как бы он вдруг не донес Агамемнону, пастырю войска.

Выдача трупа тогда б задержалась на долгое время.

 

 

24-655

 

 

Только теперь мне поведай и все объяви без утайки:

В сколько намерен ты дней погребение Гектора кончить,

Чтоб воздержался я сам и войска удержал от сраженья"?

И, отвечая, сказал ему старец Приам боговидный:

"Если дозволишь исполнить обряд погребенья над сыном,

 

 

24-660

 

 

Этим поступком, Ахилл, мне окажешь великую милость.

Ведаешь сам, что мы заперты в Трое, что в лес за дровами

Путь предстоит нам далекий, – троянцы же страхом объяты.

Девять мы дней над ним будем в чертоге рыдать, на десятый

Труп предадим погребенью и пир для народа устроим.

 

 

24-665

 

 

В день вслед за этим воздвигнем обширный курган надмогильный,

А на двенадцатый будем сражаться, коль нужда заставит".

И, отвечая, сказал быстроногий Ахилл богоравный:

"Так все и будет, о, старец Приам Дарданид, как желаешь.

Я прекращаю войну на все время, как сам ты назначил".

 

 

24-670

 

 

Слово такое промолвив, за правую руку близь кисти

Старца берет Ахиллес, чтобы страх в его сердце разсеять.

Вскоре затем улеглись и заснули в сенях перед домом

Старец Приам и глашатай, исполнены мудрости оба.

Тотчас заснул и Ахилл в глубине своей крепкой палатки;

 

 

24-675

 

 

Рядом легла Бризеида, прекрасноланитная дева.

Прочие боги, равно как и мужи, бойцы с колесницы,

Спали спокойно всю ночь, укрощенные сном благодатным.

Лишь на Гермеса, подателя благ, сладкий сон не спускался.

Все он обдумывал в мыслях, как старца Приама владыку,

 

 

24-680

 

 

Тайно от стражи священной, обратно от флота доставить.

Стал он над ним в головах и такое сказал ему слово:

"Ты не предвидишь опасности, ежели можешь так долго

Спать средь враждебных мужей, полагаясь на слово Ахилла.

Ныне за плату большую ты выкупил мертвого сына,

 

 

24-685

 

 

А за тебя за живого твои сыновья остальные

Выкуп и втрое дадут, если царь Агамемнон узнает

О пребываньи твоем и другие узнают ахейцы".

Так он промолвил. Старик испугался и вестника будит.

Тут же Гермес стал впрягать лошадей быстроногих и мулов

 

 

24-690

 

 

И через лагерь погнал, – никто из ахеян не видел.

Вскоре они подоспели ко броду реки светлоструйной

Многопучинного Ксанфа, дитяти бессмертного Зевса.

Тотчас Гермес отлетел на пространный Олимп многоверхий.

В ризах шафранного цвета Заря рад землей распростерлась.

 

 

24-695

 

 

Старец Приам и глашатай с великим стенаньем и плачем

Гнали коней к Илиону, а мулы шли сзади с убитым.

Только никто из мужей или жен не увидел их раньше,

Чем золотой Афродите подобная видом Кассандра.

С выси Пергамской она увидала отца в колеснице,

 

 

24-700

 

 

Рядом с глашатаем, часто кричавшим на улицах Трои,

Дальше увидела мулов и труп, на носилках лежащий

Плачем она залилась и на весь Илион завопила:

"Мужи и женщины Трои! Спешите, чтоб Гектора видеть,

Вы, кто когда-то, ликуя, встречали его из сражений,

 

 

24-705

 

 

Ибо великой утехой для города был он и войска".

Так призывала она. И никто из троян и троянок

Дома тогда не остался, – всех страшная скорбь охватила.

Все устремились к воротам навстречу везущему тело.

А впереди перед всеми почтенная мать и супруга

 

 

24-710

 

 

Бросились к легкой повозке и обняли голову трупа

Волосы рвали они на себе, и кругом все рыдали.

Так бы они целый день до заката блестящего солнца,

Над мертвецом близ ворот проливали обильные слезы,

Если бы старец Приам с колесницы не крикнул народу:

 

 

24-715

 

 

"Вы расступитесь, друзья, и дозвольте проехать на мулах,

После насытитесь плачем, как тело домой привезу я".

Так он сказал и толпа расступилась перед колесницей.

Вскоре достигли они знаменитых чертогов Приама

И, положив мертвеца на прекрасное ложе резное,

 

 

24-720

 

 

Вкруг разместили певцов, запевал похоронных рыданий,

Песню певцы начинали, а женщины вторили плачем.

Раньше других белорукая плач подняла Андромаха,

Руки простерши на голову Гектора мужеубийцы:

"Рано, супруг, ты похищен у жизни, меня покидаешь

 

 

24-725

 

 

В царском чертоге вдовою, когда наш малютка так молод

К жизни рожденный от нас, злополучных, боюсь, не достигнет

Лет он цветущих: но раньше погибнет священная Троя.

Ибо погиб наш блюститель, хранивший твердыню троянцев

И защищавших их жен дорогих и детей малолетних.

 

 

24-730

 

 

Вскоре их в плен повезут на глубоких судах мореходных.

Буду и я между ними. И ты, наш малютка, со мною

В землю последуешь вражью, где ждет меня труд недостойный,

Где угождать поневоле жестокому буду владыке.

Или, за руку схватив, тебя с башни ахеец низринет,

 

 

24-735

 

 

Смерти жестоко подвергнет за то, что родитель твой Гектор

Брата убил у него, иль отца, или малого сына,

Ибо он многих данайцев заставил грызть землю зубами.

С ними неласков бывал твой отец среди сечи кровавой,

И оттого безутешно все плачут по нем в Илионе.

 

 

24-740

 

 

Гектор! Стенанья и скорбь причинил ты родителям нежным,

Мне же, несчастной, оставил бы больше печали, чем прочим.

С ложа ко мне на прощанье ты рук не простер, умирая,

Не завещал мне пред смертью разумного, доброго слова,

Чтобы я ночью и днем со слезами его вспоминала".

 

 

24-745

 

 

Так говорила, рыдая, и жены ей вторили плачем.

Следом за ней и Гекуба сказала печальное слово:

"Гектор, из всех сыновей душе наиболее милый!

Ты у меня и при жизни был дорог богам Олимпийским,

Ныне они о тебе позаботились даже о мертвом.

 

 

24-750

 

 

Прочих моих сыновей, взявши в плен, Ахиллес быстроногий

Продал в неволю к чужим, за пределы бесплодного моря,

И на Самос, и на Имбир, и на остров Лемнос неприступный.

Только тебя умертвил он широкоотточенной медью

И волочил вкруг могилы сраженного в битве тобою

 

 

24-755

 

 

Милого друга Патрокла, хоть не воскресил его этим.

Все же, нетронутый тленьем, как будто недавно убитый,

Ныне в чертоге лежишь, точно муж, кого Феб сребролукий,

Быстро настигнув, сразил безболезненной, тихой стрелою".

Так говорила в слезах, и немолчным все вторили плачем.

 

 

24-760

 

 

Третьей за ними Елена печальное слово сказала:

"Гектор, из деверей всех ты душе наиболее дорог

С самого дня, когда мужем мне стал Александр боговидный,

В Трою привезший меня, – о, зачем не погибла я раньше!

Вот уж двадцатый исполнился год с той поры, как, покинув

 

 

24-765

 

 

Отчую землю, сюда я пришла, и ни разу за все это время

Я от тебя не слыхала дурного, обидного слова.

Если ж другой кто-нибудь попрекал меня в этом чертоге,

Деверь ли или одна из золовок и гордых невесток

Или свекровь (только свекор был кроток со мной, как родитель), –

 

 

24-770

 

 

Ты останавливал их, убеждал их разумною речью,

Действовал кротостью сердца и полными ласки словами.

Вот отчего над тобой и собой, горемычная, плачу.

В Трое пространной теперь у меня не осталось другого

Кроткого друга, как ты. Я троянцам внушаю лишь ужас".

 

 

24-775

 

 

Так говорила в слезах, и народ ей стенаньями вторил.

Тою порою Приам обратился к народу со словом:

"Ныне троянцы ступайте и дров привезите в наш город.

Только не бойтесь в лесу многолюдной засады ахеян,

Ибо Ахилл обещал мне, от черных судов отпуская,

 

 

24-780

 

 

Не ополчаться, покуда двенадцатый день не настанет".

Молвил. Они же волов заложили в повозки и мулов

И торопливо собрались толпой пред воротами Трои.

Девять без отдыха дней дрова они в Трою возили

И на десятый лишь день, с появленьем зари светоносной,

 

 

24-785

 

 

Вынесли Гектора труп, проливая обильные слезы,

И, положив на верхушку костра, развели под ним пламя.

Чуть лишь из сумерек ранних заря розоперстая вышла,

Стал собираться народ у костра знаменитого мужа.

И, многолюдной толпою поспешно собравшись, троянцы

 

 

24-790

 

 

Весь погасили костер, заливая вином темнокрасным,

Все орошая, что только от силы огня сохранилось.

После того и дружина, и Гектора братья родные

Белые кости собрали, и слезы по лицам струились.

Вместе собравши, они в золотую их урну вложили

 

 

24-795

 

 

И покрывалом окутали мягким пурпурного цвета.

Урну с костями потом опустили в глубокую яму

И заложили могилу огромными камнями сверху.

После воздвигли курган, а лазутчики в поле сидели,

Глядя за тем, чтоб ахейцы не ринулись в битву до срока.

 

 

24-800

 

 

Насыпь воздвигнув средь поля, троянцы вернулися в город,

Снова там чинно собрались и сели за пир погребальный

В пышных чертогах Приама, взращенного Зевсом владыки.

Так они тризну свершали по Гекторе, славном вознице.

 

 

* * *


  1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25

Все списки лучших





Рейтинг@Mail.ru Яндекс.Метрика