ПЕСНЬ ДЕВЯТАЯ
Посольство к Ахиллесу. Мольбы
Так помышляли троянцы о страже; но
мысли о бегстве,
Дружные с холодом страха, с небес на
данайцев слетели.
Даже храбрейшие все нестерпимой
тоскою терзались.
Точно как понт многорыбный
взволнован, когда из Фракии
Вместе Борей и Зефир, налетевши
внезапно, столкнутся,
9-5
Черные волны встают, громоздятся одна
на другую
И на прибрежье кругом изрыгают
подводные травы:
Так и в груди аргивян раздиралась
душа от печали.
Царь же Атрид Агамемнон, постигнутый
горем великим,
Войско кругом обходил, и велел он
глашатаям звонким
9-10
Всех поименно старейшин, без клича,
созвать для собранья, –
С ними пошел он и сам и не менее
прочих трудился.
Сели в собрании все опечалены. Царь
Агамемнон
Встал между ними тогда, проливая
обильные слезы,
Точно ручей темноструйный, что бьет
под высоким утесом.
9-15
Тяжко стеная, он слово держал пред
вождями ахейцев:
"Други мои! О, вожди аргивян и
советники также!
Бедствием тяжким опутал меня Олимпиец
Кронион,
Он, кто, жестокий, сперва мне кивнул
головой в знак согласья
И обещал, что вернусь, Илион
крепкостенный разрушив;
9-20
Ныне же, злобный обман замышляя,
велит Олимпиец
В Аргос без славы уйти, погубивши
здесь много народа.
Так пожелал он теперь, всемогущий
Зевес Громовержец,
Он, кто доныне низринул венцы с
городов уже многих,
Да и сломает еще, ибо сила его
беспредельна.
9-25
Но поспешите теперь, повинуйтесь
тому, что скажу я.
Вместе бежим с кораблями в любезную
отчую землю,
Ибо уже не разрушить нам Трои
широкодорожной".
Так он сказал им, и все неподвижно
хранили молчанье.
Долго сидели безмолвно печальные дети
ахейцев.
9-30
И, наконец, Диомед, среди боя
отважный, промолвил:
"Спорить с тобою, о, царь, как в
собрании нам подобает,
Первый готов я, когда ты не
прав. – Только слушай без гнева.
Прежде всего опорочил ты доблесть мою
перед войском,
Слабым считая меня и негодным к
войне. Но об этом
9-35
Всем аргивянам давно, молодым как и
старым, известно.
Зевс хитроумный тебе лишь одно из
двух благ предоставил:
Скипетр царский вручил, чтобы ты
возвышался над всеми,
Доблести ж не дал тебе, а лишь в ней
величайшая сила.
О, безрассудный, ужели ты веришь, что
дети ахейцев
9-40
Так не способны к войне и бессильны,
как вслух говорил нам?
Если же вправду тебя побуждает душа
возвратиться, –
Что ж, удались! Путь открыт пред
тобой, а вблизи у прибрежья
Много стоит кораблей, что с тобой из
Микены приплыли.
Прочие ж все подождут пышнокудрые
дети ахейцев
9-45
Здесь, пока Трою разрушим. А если б и
все пожелали
Вместе бежать с кораблями в любезную
отчую землю,
Я и Сфенел – мы вдвоем будем биться,
пока не настанет
Трое конец, ибо мы не без помощи бога
приплыли".
Молвил – и клик одобрения подняли
дети ахеян,
9-50
Всё удивляясь речам Диомеда, возницы
лихого.
Нестор наездник тогда между ними
поднялся и молвил:
"Истинно ты Диомед, изо всех своих
сверстников юных
И на совете мудрейший, равно как
сильнейший в сраженьях.
Не опорочит никто из ахейских мужей
твоей речи,
9-55
Не возразит ничего, – только
речь до конца не довел ты.
Правда, ты молод еще. Ты моим
приходился бы сыном
Младшим из всех по годам, и, однако,
разумное слово
Перед царями ахейцев держал, говоря,
как прилично.
Я же, гордящийся тем, что старше тебя
несравненно,
9-60
Слово скажу свое ныне, его до конца
доведу я,
И не осудит никто моей речи, –
ни царь Агамемнон.
Тот лишь, кто, чуждый законам,
бездомным живет и безродным,
Междоусобную любит войну, леденящее
сердце.
Но покоримся покуда ночной темноте
наступившей.
9-65
Ужин давайте готовить. И стражи от
каждого войска
Пусть расположатся станом вдоль рва,
что прорыт за стеною.
Юношам я поручаю все это, – а
ты, Агамемнон,
Примешь начальство потом, ибо ты у
нас царь над царями.
Пир для старейшин устрой: то прилично
тебе и не трудно.
9-70
Много в палатках твоих есть вина, что
из дальней Фракии
Наши суда каждый день по широкому
понту привозят.
Всякое есть у тебя угощенье: ты царь
надо всеми.
Много вождей собери и тому повинуйся,
кто лучший
Даст нам совет, ибо сильно нуждаются
все аргивяне
9-75
В добром и мудром совете: враги уж
костры разложили
Близко от нашего флота; кого ж это
радовать может?
Нынешней ночью ахейцам готовится
смерть иль спасенье".
Так он сказал, и они подчинились,
внимательно слушав.
Стража в доспехах войны устремилась
немедленно в поле.
9-80
Были вождями над ней: Фразимед
Несторид, царь народов,
Двое Арея детей – полководцы Аскалаф,
Иалмен,
Храбрый в бою Мерион, Афарей, Деипир
благородный
И от Креона рожденный герой Ликомед
богоравный.
Семеро было у стражи вождей;
выступала за каждым
9-85
Сотня бойцов молодых, взявши в руки
огромные копья.
Идя меж рвом и стеною, они на земле
разместились,
Тут же огонь разложили – и каждый
стал ужин готовить.
Тою порой Агамемнон привел всех
старейшин ахейских
В ставку свою, где обильное им
предложил угощенье.
9-90
И к приготовленным яствам старейшины
руки простерли.
После ж того, как желанье питья и еды
утолили,
Первым средь них излагать свои мудрые
помыслы начал
Нестор старик, чьи советы всегда
наилучшими были.
Доброжелательно к ним обратившись, он
слово промолвил:
9-95
"О, многославный Атрид, о,
владыка мужей, Агамемнон!
Кончу я слово тобой и с тебя же
начну. Ты родился
Многих народов царем, и тебе же
Кронид Олимпиец
Скипетр вручил и законы, чтоб ими ты
правил разумно.
Вот отчего тебе должно и слово
сказать и послушать,
9-100
И подчиниться порой, если сердце
побудит другого
Слово на благо сказать, – от
тебя ж исполненье зависит.
Буду теперь говорить то, что кажется
мне наилучшим.
Ибо никто среди нас не сумеет
придумать решенье
Лучше того, что и ныне, и с давних уж
пор замышляю, –
9-105
С тех пор, как ты, о, Зевесов
питомец, из ставки Ахилла,
Гневом объятого, деву насильно увел
Бризеиду,
Против желанья всех нас. И хоть долго
тебя в это время
Я отговаривал – ты, уступая
надменному сердцу,
Лучшего мужа обидел, которого боги
почтили,
9-110
Ибо наградой его ты владеешь,
насильно отнявши.
Дайте ж обдумать, нельзя ли смягчить
его гнев, предлагая
Много подарков отрадных и действуя
сладкою речью?"
И, отвечая, промолвил владыка мужей
Агамемнон:
"Старец, вполне справедливо мои
ты вины обличаешь.
9-115
Не отпираюсь и сам, согрешил я тогда.
Тот воитель
Стоит дружины большой, кого Зевс
полюбил в своем сердце
Ныне его он почтил, погубивши немало
ахейцев.
Но согрешивши тогда, и последовав
пагубным мыслям,
Ныне желаю мириться, и выкуп назначу
бесценный.
9-120
Славные эти дары я исчислить готов
перед вами:
Семь не служивших треножников, золота
десять талантов,
Двадцать блестящих тазов, лошадей
крепконогих двенадцать,
Первых на конских ристаньях, где
брали награды за легкость.
Не был бы тот бедняком безземельным,
нужды не терпел бы
9-125
В золоте ценном, кому бы досталось
так много сокровищ,
Сколько наград эти кони своей
быстротой принесли мне.
Семь подарю ему жен, безупречно
искусных работниц,
Семь лесбиянок, всех женщин красой
далеко превзошедших,
Избранных мною, когда он Лесбос
покорил населенный.
9-130
Всех подарю – и меж ними ту деву, что
силою отнял, –
Дочь молодую Бризея. Верну ее с
клятвой великой,
Что не всходил к ней на ложе, ни разу
в любви не смешался,
Как у людей среди жен и мужей
происходит обычно.
Эти подарки сейчас все готовы. Но
если в грядущем
9-135
Город великий Приама дозволят нам
боги разрушить,
Пусть он придет, когда будем делить
меж собою добычу,
Золотом целый корабль для себя пусть
наполнит и медью.
Пусть меж троянскими женами сам
изберет себе двадцать
Самых прекрасных наружностью – после
Елены Аргивской.
9-140
Если же в Аргос вернемся, в Ахею,
текущею млеком,
Зятем его нареку, наравне возвеличу с
Орестом,
Кто в изобилии полном воспитан,
последнерожденный.
Дочери три у меня, что цветут в
пышнозданном чертоге:
Ифианасса, а с ней Лаодика и
Хризотемида.
9-145
Пусть он в Пелеев дворец без
подарков, какую захочет,
Милой женой отвезет, – я ж в
приданое ей предоставлю
Столько добра, как никто своей дочери
не дал доныне.
Семь отделю я ему городов, хорошо
населенных:
Гиру, средь ярко зеленых лугов,
Кардамилу, Энопу,
9-150
Скрытую низко средь пастбмщ Анфею,
священную Феру,
Город прекрасный Эпею, Педас,
виноградом обильный.
Все подле моря лежат, от Пилоса
песчаного близко.
Люди живут в них богатые овцами,
также быками.
С богом его наравне они чествовать
будут дарами,
9-155
Будут под скипетром его платить
богатейшие дани.
Все это дам я как выкуп, пусть только
гнев свой отложит,
Сердце смирит. Лишь Аид недоступен
мольбам, непреклонен,
Но оттого из богов он всего
ненавистнее людям.
Пусть же уступит он мне, ибо здесь я
первейший по власти,
9-160
Да и к тому же горжусь, что я старше
его по рожденью".
И, отвечая, сказал ему Нестор,
наездник Геренский:
"Сын знаменитый Атрея, владыка мужей
Агамемнон!
Не малоценные ты предлагаешь дары
Ахиллесу.
Дайте ж назначим послов, поторопим
их, чтобы скорее
9-165
В ставку к Ахиллу пошли, к
благородному сыну Пелея.
Если позволишь, я сам изберу их, они
ж подчинятся:
Феникс пускай во главе им предшествует,
Зевса любимец,
Дальше великий Аякс и герой Одиссей
богоравный,
А из глашатаев Одий пойдет им во след
с Эврибатом.
9-170
Но принесите воды, чтобы руки умыть,
и притихнем,
К Зевсу Крониду с мольбой обратимся,
да сжалится ныне".
Так им советовал старец и всем угодил
своим словом.
Вестники взяли воды и царям поливали
на руки.
Юноши доверху чаши наполнили сладким
напитком,
9-175
После разлили по кубкам и роздали
всем полководцам.
И возлиянье свершив и отпив по
желанию сердца,
Вышли послы из палатки владыки
Атреева сына.
Нестор, возница Геренский, еще им
наказывал долго,
Взор замедляя на каждом, на сыне ж
Лаерта всех дольше,
9-180
Чтобы старались склонить беспорочного
сына Пелея.
Тотчас они отошли многошумного моря
прибрежьем
И Посейдону, земли колебателю, долго
молились.
Чтоб он помог им склонить дух великий
Эакова внука.
Вскоре пришли они к мирмидонским
судам и палаткам
9-185
И Ахиллеса героя нашли услаждающим
душу
Звонкою цитрой, прекрасной, с
серебряной верхней доскою.
Город разрушив царя Этиона, он добыл
ту цитру;
Ею он дух услаждал, напевая о славе
героев.
Против него лишь Патрокл сидел,
сохраняя молчанье
9-190
И ожидая, пока внук Эака играть
перестанет.
В ставку вступили послы – Одиссей им
предшествовал мудрый –
И подошли к нему близко. Ахилл
устремился навстречу,
С цитрой в руках, изумленный, покинув
скамью, где сидел он.
Также Патрокл поднялся, вошедших
увидев героев.
9-195
Их принимая с приветом, сказал
Ахиллес быстроногий:
"Радуйтесь, гости желанные!
Верно, нужда привела вас,
Но и в гневе моем вы из всех аргивян
мне милее".
Так говоря, Ахиллес богоравный подвел
их поближе
И усадил на скамьи, что коврами
пурпурными крыты.
9-200
В то же он время промолвил стоявшему
близко Патроклу:
"Быстро, Менойтия сын, принеси
наибольшую чашу,
Крепче вина нацеди, приготовив для
каждого кубок,
Ибо под кровом моим обретаются те,
кто мне дорог".
Так он сказал, и Патрокл подчинился
любезному другу.
9-205
Стол перед ярким огнем он просторный
поставил для мяса,
Выложил части спинные овцы и козы
разжиревшей,
Также хребет утучненного борова,
жиром блестящий.
Мясо держал Автомедон, рубил Ахиллес
боговидный
И, на куски разделивши, пронзил их
насквозь вертелами.
9-210
Яркое пламя зажег сын Менойтя, муж
богоравный.
После ж того, как поленья сгорели, и
пламя померкло,
Угли Ахилл разровнял, простер вертела
и на каждый
Сыпал священную соль, приподнявши его
о подпору.
Вскоре, изжаривши мясо, его на доске
распластал он.
9-215
Хлеб на обеденный стол пред гостями в
корзинах прекрасных
Ставил Патрокл меж тем, а мясо делил
сын Пелея.
Против царя Одиссея, с другой стороны
своей ставки,
Сел Ахиллес, повелевши любезному
другу, Патроклу,
Жертву богам принести: тот в огонь
благовония бросил.
9-220
Гости тогда принялись за лежавшие
яства пред ними.
После ж того как желанье еды и питья
утолили,
Фениксу знак дал Аякс: Одиссей
богоравный, заметив,
Кубок наполнил вином и приветствовал
так Ахиллеса:
"Век благоденствуй, Ахилл!
Недостатка в еде изобильной
9-225
Не было нынче у нас, – как и
прежде в палатке Атрида,
Так и теперь у тебя. Много вкусного
подано было.
Но не о сладких пирах нам пристало
заботиться ныне.
Горе большое, о, Зевса питомец, мы в
страхе предвидим,
Ибо сомнительно стало, спасем ли наш
флот крепкоснастный,
9-230
Иль потеряем совсем, если ты не
воспрянешь для битвы.
Близко от самых судов и стены они
лагерем стали,
Гордые дети троянцев и войско
союзников славных,
Много по стану зажегши огней и
твердя, что недолго,
Нам устоять, что мы вскоре к судам
побежим чернобоким.
9-235
А Громовержец Зевес им являет благие
приметы:
Справа им молнию бросил. И Гектор,
могуществом гордый,
Страшно свирепствует, Зевсу доверясь.
Уже не боится
Он ни людей, ни богов. Весь проникнут
неистовством бурным,
Молится он о скорейшем священной Зари
наступленьи,
9-240
Ибо надежду таит, что концы на кормах
пообрубит,
Что истребит корабли беспощадным
огнем, а данайцев
Подле судов умертвит, мятущихся в
облаке дыма.
Сильно боюсь я в душе, как бы этим
угрозам свершиться
Не дали боги теперь, как бы волей
судьбы нам под Троей,
9-245
От Арголиды, богатой конями, вдали не
погибнуть.
Но, Ахиллес, хоть и поздно, воспрянь,
наконец, если хочешь
Выручить рать аргивян, удрученных
напором троянцев.
Будешь ты после и сам бесполезно
терзаться душою:
Если беда уж настала, спасение трудно
измыслить.
9-250
Ты же обдумай пока что, как зло
отвратить от данайцев.
О, дорогой! Ведь Пелей, твой отец,
убеждал тебя в том же,
С речью такою отправив к Атриду из
Фтии далекой:
"Силу, о, сын мой, дадут тебе
Гера с Палладой Афиной,
Если они пожелают. Но сдерживать сам
постарайся
9-255
Гордое сердце в груди, –
миролюбие лучше гораздо, –
И уклоняйся от распри злотворной,
чтоб дети ахейцев
Все почитали тебя, молодые, равно как
и старцы".
Вот что наказывал старец; ты это
забыл. Но хоть ныне
Тягостный гнев отложи, примирись. И
тебе Агамемнон,
9-260
Только вражду прекрати, достойные
выдаст подарки.
Если послушать желаешь, то я
перечислю, пожалуй,
Что за подарки тебе царь Атрид обещал
в своей ставке:
Семь не служивших треножников, золота
десять талантов,
Двадцать блестящих тазов, лошадей
крепконогих двенадцать,
9-265
Первых на конских ристаньях, где
брали награды за легкость.
Не был бы тот бедняком безземельным,
нужды не терпел бы
В золоте ценном, кому бы досталось
столь много сокровищ,
Сколько Атриду наград принесли
быстротой эти кони.
Семь он дает тебе жен, безупречно
искусных работниц,
9-270
Семь лесбиянок, всех женщин красой
далеко превзошедших,
Избранных им, когда ты покорил нам
Лесбос населенный.
Всех он дает – и меж ними ту деву,
что силою отнял,
Дочь молодую Бризея. Вернет ее с
клятвой великой,
Что не всходил к ней на ложе, ни разу
в любви не смешался,
9-275
Как среди жен и мужей то обычно, о,
царь, происходит.
Эти подарки сейчас все готовы. Но
если в грядущем
Город великий Приама нам боги
дозволят разрушить,
Можешь придти, когда будем делить меж
собою добычу, –
Золотом целый корабль для себя ты
наполнишь и медью,
9-280
Сам меж троянскими женами ты изберешь
себе двадцать
Самых прекрасных наружностью после
Елены Аргивской.
Если же в Аргос вернемся, в Ахею,
текущую млеком,
Зятем тебя наречет, наравне
возвеличит с Орестом,
Кто в изобилии славном воспитан,
последнерожденный.
9-285
Дочери три у него, что цветут в
пышнозданном чертоге:
Ифианасса, а с ней Лаодика и
Хризотемида.
Можешь в Пелеев дворец без подарков,
какую захочешь,
Милой женой отвезти, – он в
приданое ей предоставит
Столько добра, как никто своей дочери
не дал доныне.
9-290
Семь он тебе отделит городов, хорошо
населенных:
Гиру средь ярко зеленых лугов, Кардамилу,
Энопу,
Скрытую низко средь пастбищ Анфею,
священную Феру,
Город прекрасный Эпею, Педас,
виноградом обильный,
Все подле моря лежат, от Пилоса
песчаного близко.
9-295
Люди живут в них богатые овцами,
также быками.
С богом тебя наравне они чествовать
будут дарами,
Будут под скипетром твоим платить
богатейшие дани.
Вот что тебе он подарит, коль
гневаться ты перестанешь.
Если ж и после сего Агамемнон тебе
ненавистен,
9-300
Он и подарки его, – пожалей
остальных всех данайцев,
Сильно теснимых: тебя почитать они
будут, как бога.
Славу великую приобретешь между ними,
Гектора можешь убить: он, на гибель
свою обезумев,
Близко к тебе подойдет, ибо мнит, что
ему средь ахейцев
9-305
Равного нет никого, сколько их на
судах ни приплыло".
И отвечая ему, так сказал Ахиллес
быстроногий:
"Зевса питомец, Лаерта дитя,
Одиссей многоумный!
Должен я, видно, теперь откровенное
высказать слово,
Все, как я думаю в мыслях и как
несомненно свершится, –
9-310
Чтобы вы, каждый твердя о своем, надо
мной не жужжали.
Точно ворота Аида, мне тот человек
ненавистен,
Кто в своих мыслях скрывает одно,
говорит же другое,
И оттого я скажу только то, что мне
кажется правдой.
Ни Агамемнон Атрид, полагаю, меня не
упросит,
9-315
Ни остальные данайцы. Без устали
вечно сражайся
С храброй толпой их врагов, –
благодарности их не увидишь.
Тот же удел у них ждет и передних
бойцов, и отставших,
Даже при жизни и трус, и герой у них
в равном почете,
Смерти ж подвластны равно и ленивый,
и много свершивший.
9-320
Более незачем мне – ибо сердцем я
выстрадал много –
Жизнью своей рисковать и без отдыха
биться с врагами.
Точно как птица-наседка всю пищу,
какую находит,
В клюве приносит бескрылым птенцам, а
сама голодает, –
Также и я не однажды бессонною ночью
томился,
9-325
Кровопролитные дни проводил среди
битвы тяжелой,
С войском враждебных мужей из-за
ваших супруг состязаясь.
Морем плывя на судах, городов я
разрушил двенадцать,
Пешим одиннадцать взял на троянской
земле плодородной,
Много сокровищ богатых из каждого
города вывез.
9-330
Все я принес и вручил Агамемнону,
сыну Атрея.
Он же, на быстрых судах позади
пребывавший все время,
Взявши добычу, лишь малое роздал, но
много присвоил.
Все же знатнейшим вождям и царям он
назначил награду.
Всякий свое сохранил. У меня одного
из ахейцев
9-335
Отнял жену он любезную, – с нею
да спит, наслаждаясь.
Из-за чего аргивяне войну объявили
троянцам?
Ради чего Агамемнон собрал и привел
это войско?
Разве не ради Аргивской Елены
прекрасноволосой?
Так неужели из всех, говорящих
раздельною речью,
9-340
Только Атриды супруг своих любят?
Нет, каждый разумный
Добропорядочный муж свою любит жену и
жалеет.
Так же и ту я любил от души, хоть
копьем ее добыл.
Ныне ж, меня обманув и награду отняв,
пусть он больше
Не искушает напрасно; теперь хорошо
его знаю.
9-345
Пусть он с тобой, Одиссей, и с
другими царями обсудит,
Как от глубоких судов отвратить
истребительный пламень.
Много и так без меня он свершил уже
подвигов трудных,
Стену воздвиг пред судами и ров
прокопал пред стеною,
Длинный, широкий весьма, и забил его
дно частоколом.
9-350
Все же он этим могуществу Гектора
мужеубийцы
Не помешал. А как я среди войска
ахейцев сражался,
Битву далеко от стен ему затевать не
хотелось;
Только всего он ходил, что до
Скейских ворот или дуба.
Раз поджидал меня там и с трудом моей
силы избегнул.
9-355
Больше не буду сражаться я с Гектором
богоподобным.
Завтра я жертвы сожгу Зевесу и прочим
бессмертным,
И на широкое море суда нагруженные
сдвину.
Можешь увидеть ты сам, если хочешь и
нужным считаешь,
Как по волнам Геллеспонта, обильного
рыбой, с зарею
9-360
Полны прилежных гребцов, корабли мои
быстро помчатся.
Если счастливый даст путь знаменитый
земли колебатель,
Вскоре на третий же день, в
плодородную Фтию прибуду.
Много там благ я оставил, сюда
направляясь на горе,
Да и отсюда еще отвезу я не мало
сокровищ:
9-365
Золото, красную медь, опоясанных жен
и железо, –
Все, что по жребию взял. Лишь
награду, что сам уделил мне,
Отнял назад Агамемнон Атрид, поступая
бесчестно.
Вы всенародно ему передайте, что я поручаю.
Пусть остальные данайцы, как я,
негодуют. Быть может,
9-370
Он обмануть замышляет другого еще
средь ахейцев,
Муж, облеченный бесстыдством всегда.
Но и будучи наглым
Пусть не дерзает в лицо мне
взглянуть. Не намерен отныне
С ним я советы держать, и ему я в
делах не помощник.
Ибо меня обманул и обидел он. Больше
словами
9-375
Не обойдет, полагаю. Довольно с него.
Пусть спокойно
Мчится к погибели. Разум отнял у него
Олимпиец.
Гнусны дары мне его; я ценю их, как
волос упавший.
Дай он мне в десять раз, подари он
мне в двадцать раз больше,
Чем он имеет теперь и когда-либо
после получит,
9-380
Дай он столько богатств, сколько
собрано их в Орхомене,
Или в египетских Фивах – (жилища там
полны сокровищ;
В городе том сто ворот, столь
широких, что могут из каждых
Двадцать мужей с лошадьми, с
колесницами выехать рядом) –
Дай он мне столько богатств, сколько
в мире песчинок и пыли,
9-385
Даже тогда не склонит мою душу Атрид
Агамемнон,
Прежде чем всю не искупит обиду, что
сердцу нанес он.
Не изберу себе в жены я дочери юной
Атрида.
Если б она в красоте с золотой
состязалась Кипридой,
Если б в работах она Синеокой
равнялась Афине,
9-390
В жены ее не возьму. Пусть другого
найдет он ахейца,
Мужа достойней, чем я, мужа более
царственной крови.
Ежели боги меня сохранят, и вернусь я
в отчизну,
Сам в свое время Пелей для меня уж
отыщет супругу:
Много ахеянок юных в Элладе живет и
во Фтии,
9-395
Дочери славных мужей, города
защищающих силой.
Ту, что понравится мне, назову
дорогою супругой.
Ибо отважное сердце давно уж меня
побуждает
Дома с достойной супругой, с законной
женой сочетаться
И насладиться богатством, что собрано
старцем Пелеем.
9-400
Нет ничего равноценнее жизни. Ничто
перед нею
Все достоянье, каким, говорят, Илион
многолюдный
Прежде, в дни мира, владел, до
прихода ахейского войска,
Или сокровища все, что за каменным
скрыты порогом
В доме далеко разящего Феба в Пифоне
скалистом.
9-405
Ибо все можно добыть и похитить:
треноги из меди,
Тучных овец и быков и коней
золотистые гривы;
Только душа человека, едва за уста
отлетела,
Вспять не вернется: нельзя ни поймать
ее вновь, ни похитить.
Слышал от матери я, среброногой
богини Фетиды,
9-410
Будто двоякие Парки конец моей жизни
готовят:
Если останусь я здесь, вкруг твердыни
троянцев сражаясь,
Мне не вернуться в отчизну, за то
буду славой бессмертен.
Если ж домой я отправлюсь, в любезную
отчую землю,
Слава погибнет моя, но за то стану
сам долговечен
9-415
И не внезапно я буду постигнут
кончиною смертной.
Я бы и всем остальным посоветовал
детям ахейцев
Плыть по домам: не дождетесь погибели
Трои высокой,
Ибо над нею Зевес Олимпиец, далеко
гремящий,
Руку в защиту простер, и троянцы
воспрянули духом.
9-420
Вы отправляйтесь теперь и знатнейшим
вождям средь ахейцев
Речь возвестите мою, – таково
преимущество старцев;
Пусть, обсудив, они примут другое
решенье, получше,
Как бы спасти им суда, а равно и
данайское войско
На мореходных судах; ибо то, что
надумали ныне,
9-425
Не оказалось удачным: я в гневе своем
пребываю.
Феникс же пусть остается средь нас и
в палатке ночует,
Чтобы со мною на судне отплыть в
дорогую отчизну
Завтра с зарей, если хочет: насильно
его не возьму я".
Так он промолвил. Они неподвижно
хранили молчанье,
9-430
Слышанной речи дивясь, ибо сильное
слово сказал он.
Феникс ему, наконец, престарелый,
ответил,
Слезы ручьем проливая, – за флот
аргивян он боялся:
"Если, о, славный Ахилл, ты и
вправду задумал вернуться,
Если от быстрых судов отвратить
истребительный пламень
9-435
Ты не желаешь, и гнев так глубоко
запал тебе в душу, –
Как я один без тебя здесь останусь,
дитя дорогое?
Старец наездник Пелей послал меня
вместе с тобою,
В день, как из Фтии тебя к Агамемнону
в Аргос отправил,
Юным еще, не видавшим войны, без
разбора жестокой,
9-440
И не искусным в советах, где многие
славы достигли.
С тем он меня и послал, чтоб тебя
здесь всему научил я:
Быть и витией в речах, и в делах
исполнителем скорым.
Вот почему, дитя дорогое, с тобою
расстаться
Я б не желал, даже если б
какой-нибудь бог обещал мне
9-445
Старость с меня соскоблить, сделав
столь же цветущим, каким я
Был, покидая Элладу, где жены
прекрасны,
Гнева отца избегая – Аминтора, сына
Ормена.
Из-за наложницы он рассердился
прекрасноволосой,
Ибо, ее полюбив, он жену – мою мать –
презирать стал.
9-450
Мать же, касаясь колен, беспрестанно
меня умоляла
С девой смешаться в любви, чтобы
старец ей стал ненавистен,
Так, повинуясь, я сделал. Узнавши,
отец меня вскоре
Проклял проклятьем великим, взывая к
Эринниям страшным,
Чтоб на колени к нему никогда не
садился любезный
9-455
Сын, от меня порожденный. Исполнили
боги проклятье,
Зевс преисподней – Плутон – с
Персефоной, внушающей ужас.
В гневе хотел я отца умертвить
заостренною медью,
Только, должно быть, бессмертный
смирил этот гнев и напомнил
Мне о народной молве и людских
укоризнах без счета.
9-460
Как бы потом не прослыть мне меж
греками отцеубийцей.
Не позволяло, однако, в груди моей
гордое сердце
Дольше в дворце оставатья, покуда
отец мой сердился.
Тесной толпою меня обступили друзья и
родные,
Долго меня умоляли, чтоб с ними в
дворце я остался.
9-465
Тучных немало овец и тяжелых быков
криворогих
В жертву заклали они, и не мало
свиней утучненных
Было изжарено ими над пламенем ярким
Гефеста.
Выпито было немало вина из кувшинов
отцовских.
Девять ночей провели они рядом со
мной, неотступно
9-470
Стражу держа чередой. Два огня
никогда не тушилось:
В портике внешнем один – перед входом
во двор защищенный.
В самом чертоге другой – в сенях, у
дверей моей спальни.
Чуть лишь десятая ночь для меня
опустилась, чернея,
Выломал в спальном покое я крепко
сплоченные двери,
9-475
Вышел во двор и, легко чрез ограду
его перелезши,
Скрылся от стражи мужей и служанок,
меня охранявших.
Долго скитался потом я вдали по
Элладе пространной
И, наконец, в плодородную Фтию, где
овцы плодятся,
Прибыл к Пелею царю. Там он принял
меня благосклонно.
9-480
Вскоре ж, душой полюбив, как отец
лишь единого любит
Сына, рожденного к старости лет,
средь большого достатка,
Сделал богатым меня и народа мне
выделил много.
Жил на границе я Фтии и правил
народом долонов.
Я же тебя полюбил от души, мой Ахилл
богоравный,
9-485
И возрастил столь большим, –
оттого что ни с кем не желал ты
Сесть за обеденный стол или кушать
отдельно в чертоге,
Прежде чем я не приду и, тебя посадив
на колени,
Не накрошу тебе мяса и кубка с вином
не приближу.
Часто, бывало в беспомощном детстве,
питье изрыгая,
9-495
Ты мне забрызгивал грудь, и хитон мой
вином обливался.
Много я ради тебя потрудился и
выстрадал много,
Помня, что волей богов, от меня не
родится потомства,
Сына старался обресть я в тебе,
Ахиллес богоравный,
Чтоб отвратил от меня ты со временем
жребий позорный.
9-490
Ныне молю, Ахиллес, укроти свою
гордую душу.
Сердцем не будь беспощаден. Преклонны
и самые боги,
Хоть превосходят людей они доблестью,
славой и силой.
Если и против богов согрешит человек
иль преступит,
Все же смягчить их возможно мольбами.
Обетом угодным,
9-500
И возлияньем вина, и жертвой, и
запахом жира.
Ибо Мольбы – это дочери Зевса,
великого силой,
Хромы. С морщинистой кожей, с
глазами, глядящими косо,
Вслед за Обидой они озабоченно сзади
плетутся.
Только Обида сильна и проворна: она
оставляет
9-505
Их далеко за собой и, всю землю
кругом обегая,
Многих язвит, а Мольбы, отставая,
несут исцеленье.
Тот, кто приветит представших пред
ним дочерей Олимпийца,
Пользу и сам обретет: и они его
просьбы услышат.
Кто ж от себя оттолкнет их и с гневом
упорным отвергнет,
9-510
Против того обратят они Зевса, моля,
чтоб Обида
Всюду гналась вслед за ним, чтоб свой
гнев искупил он, терзаясь
Не откажи, Ахиллес, дочерям Олимпийца
в почете,
Ибо они преклоняли сердца знаменитых
героев.
Если б тебе Агамемнон даров не принес
и в грядущем
9-515
Не обещал принести, а упорствовал в
гневе жестоком,
Я бы и сам не просил, чтобы ты,
отказавшись от гнева,
Детям ахейцев помог, как в тебе ни
нуждаются сильно.
Ныне он много дает, да еще обещает в
грядущем,
Ныне с мольбою к тебе, средь
ахейского войска избравши
9-520
Лучших послал он мужей, всех милее
тебе из данайцев.
Не презирай их речей, их поступка не
делай бесплодным.
Гнев твой доныне, Ахилл, порицания не
был достоин.
Слава идет о мужах, о героях времен
стародавних,
Что и они поддавались порою жестокому
гневу,
9-525
Но умягчались дарами, словам
убежденья внимали.
Старое вспомнил я дело, для вас,
может быть и не новость, –
Все же, как было, хочу рассказать
вам, друзья дорогие:
– Этолияне, упорные в битве, и
войско куретов
Бились вкруг стен Калидона, друг с
друга снимая доспехи.
9-540
Этолияне прекрасный родной Калидон
защищали,
Войско куретов горело желанием город
разрушить.
Эту беду златотронная им Артемида
послала
В гневе за то, что Эней от садовых
плодов ей начатков
В жертву не сжег. Боги все меж собой
гекатомбы делили,
9-535
Жертвы лишь ей не принес он,
рожденной от славного Зевса,
Не пожелав иль забыв – оскорбил он в
душе ее сильно.
Стрелолюбивая дочь Громовержца,
объятая гневом,
Вепря послала тогда, белозубого,
дикого зверя.
Много вреда причинил он, сады посещая
Энея,
9-540
Много деревьев могучих низринул он
наземь и спутал
И уничтожил их вместе с цветами
плодов и корнями.
Вепря того, наконец, умертвил
Мелеагр, сын Энея,
После того, как охотников, вместе с
их псами, из чуждых
В помощь призвал городов: ибо с малой
толпою не мог он
9-545
Зверя настигнуть, кто многих послал
на костер погребальный.
Тут средь мужей этолийских,
бесстрашных в бою, и куретов
Брань возбудила богиня, и споры, и
шум из-за вепря,
Из-за его головы и покрытой щетиною
шкуры.
Долго, пока Мелеагр, любимец Арея,
сражался,
9-550
Трудно в бою приходилось куретам.
Хоть было их много,
Все же они не могли вне стены
городской утвердиться.
Вдруг обуял Мелеагра погибельный
гнев, что порою
Сердце волнует в груди у мужей и со
здравым рассудком.
Он на родимую мать рассердился в
душе, на Алфею,
9-555
И удалился к законной жене –
Клеопатре прекрасной,
От белоногой Марпессы, дитяти Эвена,
рожденной
И от Идеса, меж всеми людьми,
населявшими землю,
Самого сильного мужа: он против царя
Аполлона
Лук свой решился поднять, в борьбе
из-за нимфы прекрасной.
9-560
Ту Клеопатру отец и почтенная мать
Алкионой
Прозвали дома за то, что мать
Клеопатры Марпесса,
Равную с многострадальной имея судьбу
Алкионой,
Много рыдала, когда ее Феб
Дльновержец похитил.
Подле жены отдыхал Мелеагр, снедаемый
гневом,
9-565
(Ибо на мать рассердился: она в своей
скорби великой
Против него призывала бессмертных за
братоубийство.
Пав на колени, обильными грудь орошая
слезами,
Яростно била руками она по земле
плодоносной
И к Персефоне жестокой, к Плутону
взывала с мольбою,
9-570
Смерти для сына прося. И Эринния,
ночи жилица,
Неумолимая сердцем, вняла ей из мрака
Эреба).
Вскоре вблизи от ворот – так как
башни низринуты были –
Грохот сраженья раздался. Тогда
этолийские старцы
Самых почтенных жрецов к Мелеагру
послали с мольбою
9-575
Выйти и город спасти, обещая большую
награду:
От Калидона вблизи, где он почву
найдет плодоносней,
Лучший участок земли они выбрать ему
разрешили,
Мер в пятьдесят, позволяя одну
половину нарезать
Средь виноградных садов, а другую –
средь пахоти цельной.
9-580
Старец наездник искусный Эней убеждал
его долго,
Стоя извне у порога пред спальным
покоем высоким,
В дверь запертую стучась, преклоняя
колени пред сыном.
Братья просили его и почтенная мать
умоляла.
Он отвечал им отказом. Просили
товарищи брани,
9-585
Те, кто вернее других ему был и
дороже всех прочих,
Но не могли преклонить его гордое
сердце, покуда
Спальный покой не затрясся. А куреты
меж тем поднимались
На крепостные валы и уж город кругом
поджигали.
Тут Мелеагра супруга прекрасно одетая
стала,
9-590
Плача, его умолять, исчисляя пред ним
все напасти,
Что угрожают народу, чей приступом
город берется:
Мужи убиты оружьем, дома превращаются
в пепел,
Дети уводятся в плен, как и
пышноодетые жены.
Внемля ужасным делам, Мелеагр душою
воспрянул,
9-595
Из дому вышел, одетый в доспехи
блестящие брани.
Так он погибельный день отклонил от
мужей этолийских,
Сердцу покорный. Они же обещанной
щедрой награды
После ему не вручили, – однако,
он спас их от бедствий.
Не подражай ты ему, мой любезный!
Пусть боги иначе
9-600
Мысли настроят твои. Корабли, коль
они запылают,
Будет спасти нелегко. Но теперь,
примиренный дарами,
С нами ступай. Точно бога, тебя будут
чтить аргивяне.
Если ж, отвергнув дары, ты потом уже
вступишь в сраженье,
Даже когда победишь, не дождешься ты
почестей равных".
9-605
И, отвечая ему, так сказал Ахиллес
быстроногий:
"Феникс, потомок Зевеса, о,
старец родной! Не нуждаюсь
В почестях их. Я Зевесом почтен; свою
помощь, надеюсь,
Мне на судах многоместных и впредь он
окажет, покуда
Станет дыханья в груди и колени
носить меня будут.
9-610
Я же другое скажу, ты в уме это слово
запомни:
Душу мою не смущай, понапрасну стеная
и плачась,
Сыну Атрея в угоду: его и любить ты
не должен,
Чтоб ненавистным не сделаться мне,
кто давно тебя любит.
Должен со мною ты всех оскорблять,
кто меня оскорбляет.
9-615
Царский мой сан и почет пополам
разделяй ты со мною.
Эти пускай отправляются с вестью; а
ты, здесь ночуя,
Ляжешь на мягкое ложе. Затем, с
появленьем рассвета,
Вместе обсудим: вернуться ль к своим
иль остаться подТроей".
Кончивши слово, Патроклу он знак дал
бровями безмолвный
9-620
Фениксу мягкое ложе немедля постлать,
чтоб скорее
Вспомнили те об уходе из ставки.
Тогда Теламонид
Богоподобный Аякс такое им слово
промолвил:
"Зевса потомок, Лаерта дитя,
Одиссей многоумный,
Должно, как видно, идти, ибо,
кажется, цели посольства
9-625
Этим путем не достигнем. Скорей
возвестить аргивянам
Слово ответное нужно, – хотя и
недоброе слово.
Нас поджидая, они, может быть до сих
пор заседают.
Сделалось диким теперь Ахиллесово
гордое сердце.
Злобный, не думает он о приязни
товарищей прежних,
9-630
Как близ глубоких судов мы его больше
всех почитали.
Жалости чуждый в душе! Даже тот,
чьего брата убили,
Чье умертвили дитя, искупительный дар
принимает.
Выкуп большой уплатив, остается
убийца в народе,
А принимающий выкуп, смиряется гордой
душою.
9-635
В сердце ж твое, сын Пелея, вселили
бессмертные боги
Непримиримую злобу – и все из-за девы
единой!
Семь мы теперь предлагаем отборнейших
дев, а в придачу
Много подарков других. О, смягчи свое
гордое сердце,
Гостеприимство почти! От ахейских
дружин мы пришельцы
9-640
Ныне под кровлей твоей, мы, кто более
прочих ахейцев
Страстно желали всегда оказать тебе
дружбу и верность".
И, отвечая ему, так сказал Ахиллес
быстроногий:
"Зевса питомец, Аякс Теламонид,
владыка народов,
Мне показалось, что ты от души
говорил это слово.
9-645
Но разгорается сердце от гнева, едва
лишь припомню
Речи Атрида в тот день, когда он
перед войском ахейским
Мне оскорбленье нанес, как пришельцу,
лишенному чести.
Но удалитесь теперь и ответную речь
возвестите.
Я не подумаю раньше о кровопролитном
сраженьи,
9-650
Чем от владыки Приама рожденный
божественный Гектор
Не нападет на суда и палатки дружин
мирмидонских,
Много ахейцев убив и огнем их суда
уничтожив.
Перед моей же палаткой, моим кораблем
чернобоким
Гектор, и сильно желая, от битвы
воздержится, верю".
9-655
Кончил, и каждый, взяв кубок двойной,
совершил возлиянье.
После вернулись они к кораблям, –
сын Лаерта шел первым.
Тою порою Патрокл друзьям повелел и
служанкам
Мягкое ложе для старца как можно
быстрей приготовить.
Те, повинуясь, постель приготовили,
как повелел он,
9-660
Шкуры овечьи постлав, одеяло и холст
тонкотканный.
Там успокоился Феникс, зари ожидая
священной.
Вскоре заснул и Ахилл в глубине своей
крепкой палатки.
Рядом легла с ним жена, приведенная
им из Лесбоса,
Фарбаса дочь, Диомеда,
прекрасноланитная дева.
9-665
Тут же Патрокл в другом лег конце, а
с ним рядом заснула
Дева Ифеса, – ее Ахиллес ему дал,
покоривши
Скирос высоко лежащий, столицу царя
Эниея.
Тою порою послы возвратились в
палатку Атрида.
Кубки держа золотые, сидели там дети
ахейцев,
9-670
К ним поспешили навстречу и тут же
расспрашивать стали:
Первый вопрос предложил им владыка
Атрид Агамемнон:
"Что же, скажи, Одиссей
многославный, о, гордость ахейцев,
Хочет ли он от судов отвратить
истребительный пламень,
Иль отказался и гневом надменное
сердце объято"?
9-675
И, отвечая ему, Одиссей многоопытный
молвил:
"О, многославный Атрид, о, владыка
мужей Агамемнон!
Нет, погасить он свой гнев не желает,
но больше, чем прежде,
Ярости полон; тебя же отринул он
вместе с дарами.
Сам, говорит он, ты должен средь
войска данайцев обдумать,
9-680
Как бы спасти корабли и народ
пышнокудрых ахейцев.
Он угрожает, лишь только дождется
зари появленья,
В море кривые совлечь корабли,
оснащенные крепко.
Так же и всем остальным он советует
детям ахейцев
Плыть по домам; не дождемся, мол,
гибели Трои высокой,
9-685
Ибо над нею Зевес Олимпиец, далеко
гремящий
Руку в защиту простер, и троянцы
воспрянули духом.
Так говорил он и то же повторят вам
спутники эти,
Храбрый Аякс, как и оба глашатая,
разумом славных.
Феникс остался там спать. Ахиллес
предложил ему вместе
9-690
С ним на судах возвратиться в любезную
отчую землю
Завтра с зарей, если хочет, насильно
его не возьмет он".
Так он промолвил. И все неподвижно
хранили молчанье,
Слышанной речи дивясь, ибо сильное
слово сказал он.
Долго безмолвно сидели печальные дети
ахейцев,
9-695
И, наконец, Диомед, среди боя
отважный, промолвил:
"О, многославный Атрид, о,
владыка мужей Агамемнон!
Лучше бы ты не просил беспорочного
сына Пелея,
Столько даров предлагая. Он был уже
раньше надменен,
Ныне же в сердце его ты вселил еще
большую гордость.
9-700
Только оставим его – пусть уходит,
пускай остается.
Он, может быть еще станет участвовать
в битве кровавой,
Если в груди его сердце захочет и
боги заставят!
Вы же, друзья, поступите согласно
тому, как скажу я.
Спать удалитесь теперь, усладив свое
милое сердце
9-705
Хлебом и черным вином, ибо сила от
них и отвага.
А с появлением завтра прекрасной зари
розоперстой
Ты соберешь пред судами немедленно
пеших и конных
И, побудив их к войне, сам в переднем
ряду будешь биться".
Так он промолвил, – цари
одобренья ответили криком,
9-710
Все удивляясь речам Диомеда, возницы
лихого.
Вскоре, свершив возлиянье, вожди
разошлись по палаткам;
Там улеглись они спать и вкусили
отраду покоя.
* * *
|
