Гомер «Илиада»

ПЕСНЬ ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Изготовление оружия

Так воевали герои, бушуя, как ярое пламя.

Вестником шел Антилох к быстроногому сыну Пелея

И увидал Ахиллеса вблизи от судов крутобоких.

Он размышлял, ожидая со страхом того, что случилось.

Тяжко вздыхая, он в сердце своем говорил благородном:

18-5

"Горе! Зачем это вновь пышнокудрые дети ахеян

В бегство к судам обратились, объятые страхом в долине?

Уж не задумали ль боги сразить меня бедствием грозным,

Как мне однажды сказала почтенная мать, предвещая,

Будто при жизни моей, укрощенный оружьем троянцев,

18-10

Первый герой мирмидонский покинет сияние солнца.

Верно, убит непреклонный Менойтия сын. О, безумный!

Я приказал ведь, едва отразив неприятельский пламень,

Тотчас вернуться к судам и не биться с Приамовым сыном".

Тою порой как в уме он и в сердце вращал эти мысли,

18-15

Славного Нестора сын подошел к нему близко,

Слезы горячие льющий, и весть роковую поведал:

"Горе, Пелея отважного сын! Приготовься услышать

Весть о несчастьи великом, чему бы совсем не случиться.

Лег благородный Патрокл, и бьются войска, окружая

18-20

Голое тело: доспехи совлек шлемовеющий Гектор".

Молвил, и темная туча печали объяла Пелида.

Пепел, в дыму закоптелый, обеими взял он руками,

Голову всю им посыпал и лоб осквернил миловидный.

Черной золою покрылся нетленный хитон Ахиллеса.

18-25

Сам по земле растянулся во весь он свой рост исполинский,

Кудри терзая руками и клочья волос вырывая.

Тою порою служанки, плененные им и Патроклом,

Сердцем скорбя завопили. Они из палатки сбежались

И окружили толпою Ахилла, могучего духом.

18-30

В грудь они били руками и ноги у всех подкосились.

Также рыдал Антилох, проливая горячие слезы.

Руки держал он Ахилла, стенавшего, скорбного сердцем,

В страхе, чтоб не перерезал он горла блестящим железом.

Громко стонал Ахиллес. И почтенная мать услыхала,

18-35

Сидя в морской глубине, с престарелым отцом своим рядом.

Плач подняла и Фетида. И вскоре ее окружили

Все нереиды богини, в пучинах живущие моря.

Главка была между ними, и Фалия, и Кимодока,

И волоокая Галлия, Спея, Низея и Фоя,

18-40

Также была Лимнорея, и с ней Кимофоя, Актея,

Нимфа Мелита, Иайра, с Агавою и Амфифоей,

И Динамена с Ферусой, равно как и Дота и Прота,

Каллианира была с Дексаменою и Амфиномой,

Славная дивной красой Галатея, Дориса, Панопа,

18-45

Каллианасса, а также Нимерта с богиней Апсевдой;

Там Ианира была, Ианасса, а также Климена,

С пышной косой Аматея, Орифия вместе с Маирой

И нереиды другие, в пучинах живущие моря.

Светлый наполнился грот. Они в грудь ударяли руками,

18-50

И начала между ними Фетида плачевное слово:

Слушайте милые сестры, о, дочери старца Нерея,

Чтобы вы знали, услышав, какая печаль в моем сердце!

О, я несчастная! Мать горемычная лучшего мужа!

Сына я в свет родила, беспорочного, храброго духом,

18-55

Первого в сонме героев. Он вырос как ветвь молодая.

Долго лелеяв его, как растенье средь тучного сада,

Я на кривых кораблях снарядила потом к Илиону

С войском троянцев сражаться. Обратно ж его я не встречу,

И не вернется домой он в чертоги владыки Пелея.

18-60

Но и при жизни недолгой, любуясь сиянием солнца,

Скорбью терзает он грудь, и ему пособить не могу я.

Ныне проведать пойду дорогое дитя, чтоб услышать,

Чем опечален так сильно, вдали находясь от сраженья".

Молвив, пещеру она покидает, а с ней и другие,

18-65

Плача, пошли, и пред ними морская волна расступилась.

Вскоре богини достигли Троянской земли плодородной

И чередою вошли на прибрежье, где вкруг Ахиллеса

Плотно стояли ряды мирмидонских судов крутобоких.

Стала почтенная мать пред дитятею, громко стонавшим;

18-70

Горько рыдая сама, обняла она голову сына

И среди слез безутешных крылатое молвила слово:

"Сын мой, что плачешь? Какая печаль в твою душу проникла?

Выскажи все, не таи. Ведь исполнил Зевес Громовержец

То, о чем прежде ты руки к нему воздевал, умоляя,

18-75

Чтобы Ахеян, лишенных тебя, покарал пред кормами,

Чтобы на голову их он обрушил позор и страданья".

Тяжко вздыхая, тогда отвечал Ахиллес быстроногий:

"Правда, о, милая мать, Олимпиец все это исполнил.

Только что радости в том, если милый убит мой товарищ,

18-80

Храбрый Патрокл! Его же любил я всех больше в дружине,

С жизнью своей наравне. Он погиб для меня. А доспехи

Гектор убийца совлек – драгоценные, чудо для взора,

Дар знаменитый богов, поднесенный владыке Пелею,

В день как послали тебя они к смертному мужу на ложе.

18-85

О, почему не осталась ты нимфой бессмертною моря!

Лучше б Пелей копьеносец супругу избрал среди смертных.

Ныне и ты в своем сердце безмерную скорбь испытаешь,

Если погибнет твой сын. Не вернется он больше в отчизну,

Дома не встретишь его, оттого что душа не велит мне

18-90

Жить и глядеть на людей, разве если б воинственный Гектор

Первый дыханья лишился, моим пораженный оружьем,

И поплатился за гибель Патрокла, Менойтия сына".

Льющая слезы, ему возразила богиня Фетида:

"Ежели так, о, дитя, у меня кратковечен ты будешь;

18-95

Тотчас за Гектором вслед и тебя ожидает кончина".

Громко вздыхая, на то отвечал Ахиллес быстроногий:

"Пусть же умру я скорее! За то, что убитому другу

Помощь подать не хотел, и погиб он вдали от отчизны,

Тщетно меня призывая, защитника в бедствии грозном.

18-100

Ныне вернуться не должен я в милую отчую землю,

Ибо Патрокла не спас, а равно и товарищей прочих,

Многих друзей, укрощенных оружьем Приамова сына,

А на судах обретаюсь, земли бесполезное бремя;

Будучи в битве, способней других аргивян меднобронных,

18-105

Только в собрании многим в искусстве речей уступая.

Пусть же погибнет отныне раздор меж людьми и богами,

Гнев, что и мудрого мужа в неистовство часто приводит,

Ибо вначале сочится он слаще текущего меда,

Но разрастается быстро, как дым, разъедая нам сердце.

18-110

Так и меня прогневил повелитель мужей Агамемнон.

Только оставим былое, хотя опечалены сильно,

Сердце в любезной груди успокоим, нужде уступая.

Ныне иду отомстить я за голову милого друга,

Гектора встретить убийцу, а после и смерти богиню

18-115

Встречу, когда лишь угодно Зевесу и прочим бессмертным.

Смерти никто не избег, сам Геракл из мужей величайший,

Он, кто Зевесу Крониду милее был прочих героев.

Пал он, сраженный судьбою и гневом безжалостной Геры.

Также и я, если жребий подобный меня ожидает,

18-120

Лягу сраженный, но раньше добуду великую славу.

Вскоре заставлю я многих троянских супруг полногрудых

И пышнокудрых дарданок руками со щек миловидных

Жгучие слезы в тоске утирать и стонать безутешно.

Пусть они знают, что долго вдали отдыхал я от битвы.

18-125

Ты ж, и любя, не препятствуй сражаться: меня не удержишь".

И среброногая так отвечала богиня Фетида:

"Верно ты все говорил, дорогое дитя. Не постыдно

Грозную гибель в бою отвращать от дружины теснимой.

Только доспехи твои у врагов обретаются ныне,

18-130

Пышные, медноблестящие. Сам шлемовеющий Гектор

Ими гордится, на плечи надев. Но недолго, надеюсь,

Гордость продлится его, ибо смерть от него недалеко.

Ты же, о, сын мой, не раньше приступишь к работе Арея,

Чем я вернусь к кораблям и меня пред глазами увидишь.

18-135

Завтра с зарею приду я, едва лишь подымется солнце,

И от Гефеста царя принесу дорогие доспехи".

Так говоря, удалилась она от любезного сына,

К сестрам своим обратилась, богиням морским, и сказала:

"Вы погрузитесь, о, сестры, в широкое лоно морское,

18-140

В дом возвратитесь отца и проведайте старца морского,

Чтоб рассказать ему все. Я ж иду на Олимп многоверхий,

Не согласится ль владыка Гефест, знаменитый художник,

Славные сделать для сына доспехи из меди блестящей".

Молвила так. Нереиды в морскую волну погрузились,

18-145

А среброногая вверх на Олимп поспешила Фетида,

Чтобы любезному сыну добыть дорогое оружье.

Тою порой как она на Олимп поднималась, ахейцы

С криком немолчным бежали пред Гектором мужеубийцей

И Геллеспонта достигли и быстрых судов мореходных.

18-150

Не удалось из-под стрел аргивянам в прекрасных доспехах

Вынести тело Патрокла, слугу Ахиллеса Пелида.

Снова настигли его колесницы и мужи троянцы

С Гектором, сыном Приама, по силе похожим на пламя.

Трижды блистательный Гектор держал уже за ноги тело.

18-155

В город увлечь порываясь и зычно взывая к троянцам.

Трижды Аяксы его, облеченные бурною силой,

Прочь отгоняли от трупа. Но, мощи своей доверяясь,

То он в смятение битвы бросался, то, стоя на месте,

Голосом громким взывал, отступать же не думал нисколько.

18-160

Точно как рыжего льва, распаленного голодом жгучим,

Прочь от убитой коровы бессильны прогнать поселяне:

Так шлемоносцы Аяксы могучие не были в силах

Гектора, сына Приама, вдвоем отпугнуть от Патрокла.

Так бы увлек он его, несказанною славой покрывшись,

18-165

Если б тайком от Зевеса и прочих бессмертных Ирида,

Кинув Олимп, не сошла ветроногою вестницей быстрой,

Послана Герой затем, чтоб к оружью призвать Пелиона.

Став пред Ахиллом, богиня крылатое слово сказала:

"Славный Пелид, ополчись, между всеми мужами страшнейший,

18-170

И заступись за Патрокла. То яростный бой пред судами

Из-за него разгорелся, и воины губят друг друга.

Дети ахеян вкруг трупа стоят и его защищают,

А копьеносцы троянцы желали бы тело похитить

В Трою, открытую ветрам. Всех больше блистательный Гектор

18-175

Жаждет Патрокла увлечь, побуждаемый сердцем отважным

Голову на кол воткнуть, от шеи отрезавши нежной.

Полно лениться, воспрянь! Устыдися душою при мысли,

Что достается Патрокл в забаву троянским собакам.

Вечный позор тебя ждет, если труп изуродован будет".

18-180

И, вопрошая, сказал быстроногий Ахилл богоравный:

"Кто из бессмертных, Ирида, послал тебя вестницей ныне?"

И ветроногая так отвечала богиня Ирида:

"Гера послала меня, многославная Зевса супруга,

Только не знает об этом Кронион высоко царящий,

18-185

Также никто из бессмертных, живущих на снежном Олимпе".

И, возражая, сказал быстроногий Ахилл богоравный:

"Как я в сраженье отправлюсь? Доспехи мои у троянцев.

Милая мать приказала мне в бой ополчиться не раньше,

Чем возвратится сама и ее пред глазами увижу,

18-190

И принести мне доспехи Гефеста царя обещала.

Здесь же не знаю оружья, в которое б мог облачиться,

Кроме, быть может, щита Теламонова сына Аякса,

Только он сам, полагаю, в переднем ряду подвизаясь,

Медным копьем сокрушает врагов из-за тела Патрокла".

18-195

И ветроногая так отвечала богиня Ирида:

"Знаем и сами, что взяты твои дорогие доспехи

Ты, безоружный, ко рву подойди, покажись лишь Троянцам,

Не устрашатся ль тебя, не покинут ли битвы жестокой,

Чтобы могли отдохнуть непреклонные дети ахеян,

18-200

Ныне теснимые сильно: в сражении отдых не долог".

Так говоря, быстроногая прочь удалилась Ирида.

Зевсу любезный воспрянул Ахилл. И Афина покрыла

Мощные плечи героя бахромистой славной Эгидой.

Дивная в сонме богинь золотою окутала тучей

18-205

Голову мужа, зажегши над тучею светлое пламя.

Точно средь моря, над островом дальним, восходит до неба

Дымное пламя над городом, ратью врагов осажденным;

Жители с башен сражались весь день неуклонно

В битве жестокой Арея, потом же, лишь солнце спустилось,

18-210

Факелы всюду зажгли без числа, и, поднявшись высоко,

Яркое пламя встает до небес, да увидят соседи

И поспешат на судах от опасности грозной избавить:

Так над его головой поднималось по воздуху пламя.

Стал он у рва за стеной, но с толпой аргивян не смешался,

18-215

Мудрый совет уважая, преподанный матерью милой,

Стоя, он крикнул оттуда; вдали отозвалась Афина,

И несказанное в войске троянском возникло смятенье.

Точно как звуки трубы заигравшей доносятся ясно

От ополченья врагов, осаждающих город обширный:

18-220

Также пронзительно – звонко и голос звучал Эакида.

Только что голос Ахилла троянцы заслышали медный,

Все они духом упали. И вмиг пышногривые кони,

Сердцем почуя беду, повернули назад колесницы.

Ужас возниц поразил, увидавших огонь негасимый

18-225

Над головою могучей отважного сына Пелея,

Дивный огонь, синеокой зажженый Афиной Палладой.

Трижды пронзительно крикнул чрез ров Ахиллес богоравный,

Трижды троянцы в смятенье пришли и союзники с ними.

Тою порою двенадцать погибло храбрейших героев,

18-230

Под колесницы попав иль на копья свои же наткнувшись.

С радостью тело меж тем из-под стрел унесли аргивяне

И положили на ложе. Товарищи шли за Патроклом,

Громко вздыхая. И, шествуя с ними, Ахилл быстроногий

Слезы горячие лил, на товарища верного глядя,

18-235

Как на носилках лежал он, пронзенный безжалостной медью.

Сам он в сраженье его с колесницей послал и с конями,

Только не встретил обратно из битвы пришедшего друга.

Гера богиня в то время заставила против желанья

Солнце пораньше вернуться в поток Океана.

18-240

Солнце тотчас погрузилось, и дивные дети ахеян

От беспощадной борьбы и кровавой резни отдохнули.

В свой же черед и троянцы, покинув жестокую битву,

Из колесниц отпрягли быстроногих коней пышногривых

И для совета сошлись, перед тем как о пище подумать.

18-245

Стоя, присесть не дерзая, открыли троянцы собранье.

Ужас их всех обуял, оттого что Ахилл быстроногий

Вновь, по отсутствии долгом, в зловещем бою появился.

Полидамас, сын Панфоя разумный, открыл совещанье,

Ибо один он умел сопоставить грядущее с прошлым.

18-250

Гектору был он ровесник, в единую ночь с ним рожденный.

Первый копьем отличался, второй затмевал его словом.

Доброжелательный к ним обратился он с речью и молвил:

"Вы обсудите, друзья, хорошо, что скажу вам. Совет мой –

В город немедля уйти и священной зари пред судами

18-255

Не дожидаться в долине: от стен удалились мы слишком.

Прежде, покуда сей воин казнил Агамемнона гневом,

Было не столь тяжело с остальными ахейцами биться.

С радостью сам я тогда близ судов оставался глубоких,

Ибо надеялся взять корабли, изогнутые ровно.

18-260

Ныне же страшно боюсь быстроногого сына Пелея.

Он, столь надменный душою, едва ли захочет остаться

Здесь, посредине долины, где долгое время троянцы

И аргивяне делили труды и опасности битвы.

Из-за троянских супруг, из-за Трои он станет сражаться.

18-265

В город вернемся. Примите совет, ибо так оно будет.

Ныне священная ночь быстроногого сына Пелея

Кинуть заставила битву. Но если он в бранных доспехах

Завтра нас встретит в долине, узнаете этого мужа!

Счастлив тот будет, кто, спасшись, вернется в священную Трою.

18-270

Многих тогда растерзают собаки и коршуны в поле

Но да пребудет от слуха такое несчастье далеко!

Если ж моим вы словам, хоть с печалью в душе, покоритесь,

Ночью советом себя укрепим, защищать же наш город

Будут и башни, и стены, и створы ворот крепкозданных,

18-275

Тесаных гладко, широких, засовами тесно сплоченных.

Завтра мы рано с зарею, в доспехи войны облачившись,

Башни займем городские. И горе тому, кто захочет

С нами сражаться, покинув суда, чтобы стены разрушить.

К флоту назад он вернется, хотя бы коней крутошеих

18-280

Всячески бегом измучил, вкруг Трои напрасно блужлая.

В самый же город проникнуть едва ль он осмелится сердцем.

Быстрые псы его раньше пожрут, чем он город разрушит".

Но, исподлобья взглянув, отвечал шлемовеющий Гектор:

"Полидомас, ты не по сердцу речь произнес мне сегодня,

18-285

Ты, кто велишь отступить нам и в городе вновь запереться.

Иль не насытились мы пребыванием долгим на башнях?

Было то время, когда среди смертнорожденных считался

Город Приама богатым и медью и золотом ценным.

Только иссякли в чертогах сокровища наши былые.

18-290

Много богатств на продажу ушло во Фригийскую землю,

И в Меонию, – с тех пор как великий Зевес рассердился.

Ныне ж, когда пред судами дозволил мне славой покрыться

Кроноса хитрого сын, и ахейцы притиснуты к морю,

Не предлагай всенародно подобных советов, безумец!

18-295

Я не дозволю, чтоб кто из троянцев тебе покорился.

Слушайте слово мое. Поступите, как вам повелю я.

Ужин готовьте сперва, разойдясь на отряды по стану,

После о страже ночной позаботьтесь и бдительны будьте.

Тот же из вас, кто чрезмерно дрожит за свое достоянье,

18-300

Пусть он богатства свои соберет и отдаст на народные нужды.

Лучше пускай их истратят троянцы, чем дети ахеян.

Завтра же, рано с зарею, надев боевые доспехи,

Подле глубоких судов мы возбудим работу Арея.

Если и вправду воспрянул пред флотом Ахилл богоравный,

18-305

Горе ему, коль захочет сражаться. Не я пред Ахиллом

Из многошумной войны убегу, но лицом его встречу,

И неизвестно еще, кто покроется славой великой.

Равен для всех Эниалий. Он губит готовящих гибель".

Так говорил Приамид, и воскликнули громко троянцы,

18-310

Глупые! Разум у них помрачила Паллада Афина.

Гектора все одобряли, хотя он советовал дурно,

Полидамаса – никто, хоть совет предлагал он разумный.

После того они сели за трапезу все. А данайцы

Целую ночь над Патроклом стонали и плакали горько.

18-315

Первый Ахилл Пелион между ними рыдание поднял,

Другу на грудь положивши к убийству привычные руки.

Громко и тяжко стонал он, подобно как лев пышногривый,

Если охотник на ланей похитил детей его малых

В чаще дремучей, а он убивается, поздно вернувшись,

18-320

Все обегает лощины, где ищет следов человечьих,

Страстно желая настигнуть, охваченный яростью дикой:

Так Ахиллес безутешно стонал, говоря мирмидонцам:

"Боги! Я праздное слово тогда обронил и пустое,

В день как Менойтия старца в дворце обнадеживал царском.

18-325

Славного сына ему обещал я в Опунт предоставить

Стены разрушившим Трои, удел получившим добычи.

Только не все исполняет Зевес предрешенья людские.

Знать, нам обоим с тобой суждено обагрить своей кровью

Ту же троянскую землю. Ни мать дорогая Фетида,

18-330

Ни престарелый возница Пелей возвратившимся с поля

Дома не встретит меня, а сырая земля здесь укроет.

Ныне ж, Патрокл, последним в могилу сойти осужденный,

Не погребу тебя раньше, чем голову сына Приама,

Гордого смертью твоею, сюда привезу и доспехи.

18-335

Пред погребальным костром, за убийство твое отомщая.

Я обезглавлю двенадцать сынов знаменитейших Трои.

А до тех пор так лежи у меня пред судами кривыми.

Вкруг же тебя полногрудые жены дардан и троянцев

Будут и ночью и днем проливать безутешные слезы,

18-340

Жены, которых мы добыли длинным копьем и отвагой,

Много разрушив селений цветущих, людьми населенных".

Так говоря, повелел Ахиллес богоравный дружине

Медный треножник большой поместить над огнем, чтоб скорее

Тело Патрокла очистить от праха и крови сгущенной.

18-345

Те над горящим огнем поместили котел для купанья,

Налили полный водою, достали дрова и зажгли их.

Выпуклость чана огонь охватил, нагревая в нем воду.

Вскоре, едва лишь вода закипела в блистающей меди,

Тело умыли ахейцы, потом умастили елеем,

18-350

Девятилетнею мазью наполнив зиявшие раны,

И положили на ложе, и легкою тканью одели

От головы и до ног, и белым плащем приукрыли.

Целую ночь мирмидонцы с Ахиллом Пелидом в средине,

Над умерщвленным Патроклом вопили и плакали горько.

18-355

Гере, сестре и супруге, в то время сказал Громовержец:

"Ты, наконец, на своем настояла, почтенная Гера.

Вот он воспрянул, Ахилл быстроногий. Подумать бы можно,

Будто сама породила ты пышноволосых данайцев".

И волоокая Гера почтенная так отвечала:

18-360

"О, всемогущий Кронид, какое ты слово промолвил!

И человеку дано отомстить человеку другому,

Хоть народился он смертным, и мудрости нашей не знает.

Как же ты хочешь, чтоб я не вредила во гневе троянцам,

Я, кто, надеюсь, богинь всех важнее и дважды почтенна –

18-365

Тем, что рожденьем всех старше, и тем, что твоей называюсь

Милой супругою, – ты же царишь над бессмертными всеми".

Так, обращаясь друг к другу, они меж собой говорили.

К богу Гефесту меж тем среброногая входит Фетида

В светлый, нетленный чертог, из домов небожителей лучший,

18-370

Медный, покрытый звездами; воздвиг его сам Хромоногий.

Бога застала она вкруг кузнечных мехов ковылявшим.

Потом покрытый, спешил он, кончая треножников двадцать,

Чтобы потом разместить вдоль стены крепкозданного дома.

Он укрепил золотые колесца под каждою ножкой,

18-375

Чтоб они сами собою въезжали в собранье бессмертных

И возвращались обратно в чертог – удивленье для взора,

Были настолько они уж готовы. Еще оставалось

Ручки приладить, и к ним-то, работая, связы ковал он.

И между тем как над ними трудился он с мудрым расчетом,

18-380

В дом среброногая входит Фетида. Завидев богиню,

К ней устремилась навстречу харита в блестящей повязке,

Славная дивной красою, жена хромоногого бога.

За руку взявши богиню, она, вопрошая, сказала:

"О, дорогая Фетида, одетая в длинные ризы,

18-385

Что привело тебя в дом наш? Не часто ты нас посещала.

Следуй за мной, чтоб могла я тебе предложить угощенье".

Так говоря, повела ее дивную в сонме бессмертных

И усадила Фетиду на трон среброгвоздый, прекрасный,

Пышный. покрытый резьбой и скамейку для ног поместила.

18-390

После сказала Гефесту, художеством славному богу:

"Ближе, Гефест, подойди. Тебя видеть желает Фетида".

И, отвечая, сказал Хромоногий, художеством славный:

"Вправду, желанная мне, дорогая пришла к нам богиня,

Та, что в несчастье меня пожалела, упавшего с неба,

18-395

В день как бесстыжая мать меня бросила наземь, желая

С глаз удалить за мою хромоту. Я безмерно страдал бы,

Если б на лоне меня не укрыла богиня Фетида

И Евринома, широкотекущего дочь Океана.

Девять годов подле них проживал я в пещере глубокой,

18-400

Много в то время сковал украшений из меди искусно,

Пряжек, запястий кривых, кольцевидных серег, ожерелий.

Пенясь, далеко кругом бушевал Океан беспредельный,

Так что никто из богов, ни из смертных не знал, где скрываюсь.

Знали лишь те, кто спасал: Фетида одна с Евриномой.

18-405

Ныне она посетила чертог наш, и нам подобает

Пышноволосой Фетиде дары предложить за спасенье.

Так поспеши и поставь перед ней дорогие гостинцы,

Я же пока и мехи уберу, и другие снаряды".

Молвив, Гефест исполинский, хромая, поднялся с помоста,

18-410

Где наковальня стояла. Под телом большим ковыляли

Медленно тонкие ноги. Мехи от огня он отставил,

Спрятал в серебряный ларь все орудья, какими работал,

Губкою справа и слева он лоб себе вытер и руки,

И волосатую грудь, и широкую, сильную шею.

18-415

После, в хитон облачившись, он толстый взял посох и в двери

Вышел, хромая. А рядом, опорой служа для владыки,

Две поспешали служанки из золота, точно живые.

Был у них разум внутри, и могучая сила, и голос,

И от бессмертных богинь научились они рукодельям.

18-420

Обе спешили с владыкой, и он, волоча свои ноги,

Перед Фетидой предстал и на трон опустился блестящий.

За руку взял он богиню и слово сказал, вопрошая:

"О, дорогая Фетида, одетая в длинные ризы,

Что привело тебя в дом наш? Не часто ты нас посещала.

18-425

Выскажи просьбу. Душа побуждает меня согласиться,

Если исполнить могу, если просьба твоя исполнима".

Льющая слезы, ему отвечала богиня Фетида:

"Есть ли, Гефест, средь богинь, на Олимпе живущих, другая,

Кто бы так много страданий мучительных вынесла сердцем,

18-430

Сколько назначено мне испытать их Зевесом Кронидом?

Он изо всех нереид лишь меня подчинил человеку,

Сыну Эака Пелею, – и нехотя я выносила

Смертного ложе. Теперь, удручаемый старостью грустной,

Муж мой в чертоге лежит. У меня же другое несчастье.

18-435

Сына мне дал Олимпиец родить и вскормить дорогого,

Первого в сонме героев. Он вырос как ветвь молодая.

Долго лелеяв его, как растенье из тучного сада,

Я на кривых кораблях снарядила потом к Илиону

С войском троянцев сражаться. Обратно ж его я не встречу

18-440

И не вернется домой он в чертоги владыки Пелея.

Но и при жизни недолгой, любуясь сиянием солнца,

Скорбью терзает он грудь, и ему пособить не могу я.

Деву, что дети ахеян ему уделили в награду,

Силою отнял из рук у него Агамемнон владыка.

18-445

Из-за нее убивается гневом, снедающим душу.

Пользуясь этим, троянцы к судам оттеснили Ахеян,

Выход в долину отрезав. С мольбою ахейские старцы

К сыну пришли моему, предлагая дары дорогие.

Сам он тогда отказался беду отвратить от ахеян,

18-450

Только в доспехи свои облачиться дозволил Патроклу

И отослал его в бой, предоставив большую дружину.

Близко от Скейских ворот целый день воевали герои.

Взяли б тогда они город, когда бы Менойтия сына,

После того как троянцам беды причинил он без счета,

18-455

Феб не убил перед войском и Гектору не дал победы.

Ныне к твоим припадаю коленям: быть может, захочешь

Щит приготовить и шлем моему кратковечному сыну,

Панцирь и пышные латы ножные, с застежками вместе.

Ибо доспехи его погубил умерщвленный товарищ,

18-460

Сам он лежит на земле, терзаясь безмерно душою".

Ей отвечая сказал знаменитый Гефест хромоногий:

"Не унывай, и пусть мысли об этом тебя не заботят.

Если бы также я мог несомненно от смерти зловещей

Сына укрыть твоего, когда рок его страшный настигнет,

18-465

Как несомненно могу дорогие доставить доспехи,

На удивление многих героев, кто только увидит"!

Так он сказал и богиню оставил, к мехам направляясь,

К пламени их обратил и велел им усердно работать.

В двадцать пылающих горнов большие мехи поддували,

18-470

Воспламеняя, дышали на каждый с различною силой

И помогали Гефесту ковать то быстрее, то тише,

Как он в душе пожелает и как для работы способней.

Несокрушимую медь вместе с оловом бросил он в пламя

И серебра к ним прибавил и ценного золота также.

18-475

После того на подставку подняв наковальню большую,

Молот тяжелый в одну и клещи в другую взял руку.

Прежде всего изготовил он щит и огромный, и крепкий,

Весь изукрасил кругом и блистающий выковал обод

Гладкий, тройной, и ремень посеребренный снизу привесил.

18-480

Щит из пяти он составил отдельных полос, а на верхней

Много создал украшений, придумав их с мудрым расчетом.

В самой средине представил он землю и небо, и море,

Неутомимое солнце и полный блистающий месяц,

И неисчетные звезды, которые небо венчают.

18-485

Сделал созвездья Плеяд и Гиад и лучи Ориона,

Также Медведицу – ту, что иначе зовут Колесницей:

Круг она в небе свершает, взирая на блеск Ориона,

Та, что чуждается мыться в холодных волнах Океана.

Дальше два города сделал красивых, людьми населенных.

18-490

В первом пирует народ и веселые празднует свадьбы.

Мужи выводят невест из чертогов при факелах ярких

И провожают чрез город. Там свадебный гимн раздается.

Юноши в пляске кружатся, и нежно среди хоровода

Флейты и цитры звучат. И женщины перед домами,

18-495

Стоя в дверях у порога, взирают и пляске дивятся.

Множество граждан толпится на месте народных собраний.

Тяжба пред ними решается. Двое там спорят о пене

За умерщвленного мужа. Один пред народом клянется

В том, что весь долг уплатил, а другой – что не видел уплаты.

18-500

Оба они пожелали окончить свой спор пред судьею.

Граждане подняли крик, защищая того иль другого.

Их успокоить пытаются вестники. В круге священном

Старцы сидят, разместившись на гладко обтесанных камнях,

Посохи в руки берут у глашатаев звонкоголосых

18-505

И, опираясь на них, чередой возглашают решенье.

А посредине собранья лежат золотых два таланта –

Вознагражденье тому, кто решит справедливее тяжбу.

Город другой окружают два войска, сверкая оружьем.

Те, что осаду ведут, обсуждают два разных решенья:

18-510

Силой ли город разрушить или предложить осажденным

Надвое все поделить, чем владеет тот город прекрасный.

Те же, врагам не сдаваясь, к засаде готовятся тайной.

Стену, взойдя на нее, защищают их милые жены,

Малые дети и мужи, теснимые старостью грустной.

18-515

Сами в засаду идут. И Арей их предводит с Афиной.

Оба они золотые и носят из золота ризы,

Видны далеко, огромны, в доспехах больших и прекрасных,

Как подобает бессмертным, – а люди представлены меньше.

К месту приходят они, где засесть им казалось удобным,

18-520

Подле потока, – куда пригоняют стада к водопою.

Там они тайно засели, покрытые светлою медью.

Двое поодаль от войска укрылось лазутчиков в поле

И поджидают прихода овец и быков криворогих.

Вот появились стада; их два пастуха провожают,

18-525

Слух услаждая свирелью, коварства врагов не предвидя.

Те же, увидевши их, нападают и прочь угоняют

Стадо быков и отару красивых овец белорунных

И пастухов умерщвляют. Тогда в неприятельском стане

Воины, сидя в собрании, слышат смятенье близ стада,

18-530

И устремляются все, на коней быстроногих садятся,

Скачут навстречу врагам и стрелой прибывают на место.

Там, на речном берегу их фаланги вступают в сраженье,

Копья бросают друг в друга, снабженные острою медью.

Распря видна там и Смута, и Смерть, по рядам пробегая,

18-535

То не пронзенного ловит, то держит пронзенного мужа,

То через битву смятенную за ноги тело волочит:

Платье у ней на плечах обагренное кровью людскою.

Воины мечутся всюду и бьются, как будто живые,

И бездыханные трупы одни у других увлекают.

18-540

Дальше он тучный участок разрыхленной нови представил,

Трижды распаханный плугом, обширный. И пахарей много,

Идя по всем направленьям, яремными правят волами.

Каждый же раз, как они, возвращаясь, межи достигают,

Муж к ним подходит и кубок со сладким вином им подносит.

18-545

Всякий назад на свою борозду обращается тотчас,

С жаждой придти поскорее к меже целины плодородной.

Пахоть за ними чернела, как бы настоящее поле,

Хоть золотая была: то великое сделал он чудо.

Дальше представил он ниву с обильной, высокою жатвой.

18-550

Всюду жнецы там стояли и острыми жали серпами.

Наземь в огромном числе полосами ложатся колосья;

Сзади вязальщики крепко в снопы их соломою вяжут.

Трое вязальщиков стали поодаль от прочих. За ними

Дети сбирают колосья, чредою подносят в охапках

18-555

И подают торопливо. Перед бороздою хозяин,

Радуясь сердцем, безмолвный, стоит, опираясь на посох.

Вестники, дальше под дубом, хлопочут о пире обильном

И убивают большого быка, принесенного в жертву.

Жены муку просевают, готовя обед для рабочих.

18-560

Дальше из золота сделал он дивный, большой виноградник,

Сладким плодом отягченный; висели в нем черные гроздья;

Ветви держались кругом на серебряных длинных подпорах.

За виноградником темный представил он ров, обнесенный

Вкруг оловянной оградой. Виднелась одна лишь тропинка –

18-565

Путь для носильщиков в дни, когда сбор наступал винограда;

Этой тропинкою девы и юноши, в резвости детской,

Шли и в корзинах несли медосладкие гроздья.

А посредине меж ними дитя на отзывчивой цитре

Нежно играло и пело прекрасную песню Лемноса

18-570

Голосом слабым. И все, ударяя согласно об землю,

Вторили пеньем и криком и двигали быстро ногами.

Дальше представил он стадо быков круторогих.

Он их из золота частью и частью из олова сделал.

С громким мычаньем коровы из хлева стремились на выгон.

18-575

Подле реки звонкоструйной, вблизи камышей шелестящих,

Четверо шло золотых пастухов, провожая то стадо.

Девять за ними вослед бежало собак резвоногих.

Вдруг средь передних коров два бестрепетных льва появились

И, налетев на быка, увлекают мычавшего громко.

18-580

Быстро собаки и люди к нему на защиту стремятся.

Львы между тем, на быке разодравши огромную шкуру,

Черную кровь его пьют и жадно глотают утробу.

Тщетно их люди желают прогнать и собак натравляют.

Те, уклоняясь от львов, не дерзают вцепиться зубами,

18-585

Только надвинулись близко и лают, готовые к бегству.

Далее славный Гефест хромоногий представил обширный

Пастбищный луг средь долины и стадо овец белорунных

Вместе с загоном и хлевом и крытыми к ним шалашами.

Далее славный Гефест хороводную пляску представил

18-590

С дивным искусством, подобную той, что в обширном Кнозосе

Некогда в честь пышнокудрой Дедал учредил Ариадны.

За руки взявши друг друга у кисти, там в пляске кружились

Юноши вместе и девы, берущие вено большое.

Девы в льняных покрывалах, а юноши в светлых хитонах,

18-595

Сотканных крепко из ниток, для блеска чуть маслом натертых.

Эти увенчаны щедро сплетенными пышно венками,

Те на ремнях посеребренных носят мечи золотые.

То они все в хороводе ногами, привычными к пляске,

Вместе кружатся легко с быстротою гончарного круга,

18-600

Если горшечник, в руках укрепив, его бег проверяет,

То разойдутся в ряды и одни на других наступают.

Вкруг хоровода теснится большая толпа, наслаждаясь,

А посредине поет и под лад себе вторит на цитре

Богоподобный певец. И все время, как пение длится,

18-605

Два скомороха проворных вертятся и прыгают в круге.

И, наконец, он представил могучий поток Океана

Близко от внешнего края щита, сотворенного дивно.

После того как закончил он щит исполинский и крепкий,

Сделал Ахиллу он панцирь, горящего пламени ярче.

18-610

Шлем изготовил тяжелый, к вискам приходившийся плотно,

Пышный, украшенный ярко, приделав из золота гребень.

После он латы ножные из гибкого олова вылил.

Все изготовив доспехи, Гефест хромоногий их быстро

Вместе собрал и поднес Ахиллесовой матери ждавшей.

18-615

Та устремилась, как сокол, с покрытого снегом Олимпа

Прочь от Гефеста царя, унося дорогое оружье.

* * *