Глава XXV
Ложась,
я знал, что усну крепко, но встать хотел рано, и это желание – рано встать –
бессознательно разбудило меня. Когда я открыл глаза, память была пуста, как
после обморока. Я не мог поймать ни одной мысли до тех пор, пока не увидел
выпяченную нижнюю губу спящего Кука. Тогда смутное прояснилось, и, мгновенно
восстановив события, я взял со стула часы. На мое счастье, было всего половина
десятого утра.
Я тихо
оделся и, стараясь не разбудить своего хозяина, спустился в общий зал, где потребовал
крепкого чаю и письменные принадлежности. Здесь я написал две записки: одну –
Биче Сениэль, уведомляя ее, что Гез находится в Гель-Гью, с указанием адреса;
вторую – Проктору с просьбой вручить мои вещи посыльному. Не зная, будет ли
удобно напоминать Дэзи о ее встрече со мной, я ограничился для нее в этом
письме простым приветом. Отправив записки через двух комиссионеров, я вышел из
гостиницы в парикмахерскую, где пробыл около получаса.
Время
шло чрезвычайно быстро. Когда я направился искать Геза, было уже четверть одиннадцатого.
Стоял знойный день. Не зная улиц, я потерял еще около двадцати минут, так как
по ошибке вышел на набережную в ее дальнем конце и повернул обратно. Опасаясь,
что Гез уйдет по своим делам или спрячется, если Синкрайт не сдержал клятвы, а
более всего этого желая опередить Биче, ради придуманного мной плана ущемления
Геза, сделав его уступчивым в деле корабля Сениэлей, – я нанял извозчика.
Вскоре я был у гостиницы «Парус и Пар», белого грязного дома, с стеклянной
галереей второго этажа, лавками и трактиром внизу. Вход вел через ворота,
налево, по темной и крутой лестнице. Я остановился на минуту собрать мысли и
услышал торопливые, догоняющие меня шаги. «Остановитесь!» – сказал запыхавшийся
человек. Я обернулся.
Это был
Бутлер с его тяжелой улыбкой.
– Войдемте
на лестницу, – сказал он. – Я тоже иду к Гезу. Я видел, как вы ехали,
и облегченно вздохнул. Можете мне не верить, если хотите. Побежал догонять вас.
Страшное, гнусное дело, что говорить! Но нельзя было помешать ему. Если я в чем
виноват, то в том, почему ему нельзя было помешать. Вы понимаете? Ну,
все равно. Но я был на вашей стороне; это так. Впрочем, от вас зависит –
знаться со мной или смотреть как на врага.
Не знаю,
был я рад встретить его или нет. Гневное сомнение боролось во мне с бессознательным
доверием к его словам. Я сказал: «Его рано судить». Слова Бутлера звучали
правильно; в них был и горький упрек себе и искренняя радость видеть меня
живым. Кроме того, Бутлер был совершенно трезв. Пока я молчал, за фасадом, в
глубине огромного двора, послышались шум, крики, настойчивые приказания. Там
что-то происходило. Не обратив на это особого внимания, я стал подыматься по
лестнице, сказав Бутлеру:
– Я
склонен вам верить; но не будем теперь говорить об этом. Мне нужен Гез. Будьте
добры указать, где его комната, и уйдите, потому что мне предстоит очень
серьезный разговор.
– Хорошо, –
сказал он. – Вот идет женщина. Узнаем, проснулся ли капитан. Мне надо ему
сказать всего два слова; потом я уйду.
В это
время мы поднялись на второй этаж и шли по тесному коридору с выходом на стеклянную
галерею слева. Направо я увидел ряд дверей, – четыре или пять, –
разделенные неправильными промежутками. Я остановил женщину. Толстая крикливая
особа лет сорока с повязанной платком головой и щеткой в руках, узнав, что мы
справляемся, дома ли Гез, бешено показала на противоположную дверь в дальнем
конце.
– Дома
ли он – не хочу и не хочу знать! – объявила она, быстро заталкивая
пальцами под платок выбившиеся грязные волосы и приходя в возбуждение. –
Ступайте сами и узнавайте, но я к этому подлецу больше ни шагу. Как он на меня
гаркнул вчера! Свинья и подлец ваш Гез! Я думала он меня стукнет. «Ступай вон!»
Это – мне! Дома, – закончила она, свирепо вздохнув, – уже стрелял. Я
на звонки не иду; черт с ним; так он теперь стреляет в потолок. Это он требует,
чтобы пришли. Недавно опять пальнул. Идите, и если спросит, не видели ли вы
меня, можете сказать, что я ему не слуга. Там женщина, – прибавила толстуха. –
Развратник!
Она
скрылась, махая щеткой. Я посмотрел на Бутлера. Он стоял, задумчиво разглядывая
дверь. За ней было тихо.
Я начал
стучать, вначале постучав негромко, потом с силой. Дверь шевельнулась, следовательно,
была не на ключе, но нам никто не ответил.
– Стучите
громче, – сказал Бутлер, – он, верно, снова заснул.
Вспомнив
слова прислуги о женщине, я пожал плечами и постучал опять. Дверь открылась
шире; теперь между ней и притолокой можно было просунуть руку. Я вдруг
почувствовал, что там никого нет, и сообщил это Бутлеру.
– Там
никого нет, – подтвердил он. – Странно, но правда. Ну что же, давайте
откроем.
Тогда я,
решившись, толкнул дверь, которая, отойдя, ударилась в большой шкап, и вошел,
крайне пораженный тем, что Гез лежит на полу.
|