 Увеличить |
6. Ужасная команда
баркаса
Но люди
с острова, увидя, что я действительно брошен на произвол судьбы, сжалились надо
мной. Меня медленно относило к востоку в сторону острова, и скоро я с
облегчением увидел, что баркас повернул и направился ко мне. Баркас был тяжело
нагружен, и когда он подошел ближе, то я увидел седого широкоплечего товарища
Монтгомери, сидевшего на корме среди собак и ящиков с багажом. Этот человек
молча, не двигаясь, смотрел на меня. Не менее пристально разглядывал меня и
черномазый урод, расположившийся около клетки с пумой на носу. Кроме них, в
баркасе было еще три странных, звероподобных существа, на которых злобно рычали
собаки. Монтгомери, сидевший на руле, подчалил к ялику и, привстав с места,
поймал и прикрепил к своей корме обрывок каната, чтобы отвести меня на буксире:
на баркасе места не было.
Я успел
уже оправиться от своего нервного припадка и довольно бодро ответил на его
оклик. Я сказал, что шлюпка почти затоплена, и он подал мне деревянный ковш.
Когда буксир натянулся, я упал от толчка, но встал и начал усердно вычерпывать
воду.
Лишь
покончив с этим делом (шлюпка только зачерпнула воду бортом, но была
невредима), я снова взглянул на людей, сидевших в баркасе.
Седой
человек все так же пристально и, как мне показалось, с некоторым
замешательством смотрел на меня. Когда наши взгляды встречались, он опускал
глаза и глядел на собаку, сидевшую у него между коленями. Это был великолепно
сложенный человек, с красивым лбом и довольно крупными чертами лица, но веки у
него были дряблые, старческие, а складка у рта придавала лицу выражение дерзкой
решительности. Он разговаривал с Монтгомери так тихо, что я не мог разобрать
слов. Я стал рассматривать остальных трех, сидевших в баркасе.
Это была
на редкость странная команда. Я видел только их лица; но в них было что-то неуловимое,
чего я не мог постичь, и это вызывало во мне странное отвращение. Я пристально
всматривался в них, и странное чувство не проходило, хотя я и не мог понять его
причины. Они показались мне темнокожими, но их руки и ноги были обмотаны
какой-то грязной белой тканью до самых кончиков пальцев. Я никогда еще не
видел, чтобы мужчины так кутались, только женщины на Востоке носят такую
одежду. На головах их были тюрбаны, из-под которых виднелись их таинственные
лица – выпяченные нижние челюсти и сверкающие глаза. Волосы их, черные и
гладкие, были похожи на лошадиные гривы, и, сидя, они казались значительно выше
всех людей, каких мне доводилось видеть. Седой старик, который, как я заметил,
был добрых шести футов роста, теперь, сидя, был на голову ниже каждого из этих
троих. Впоследствии я убедился, что в действительности все они были не выше
меня, но туловища у них были ненормально длинные, а ноги короткие и странно
искривленные. Во всяком случае, они представляли собой необычайно безобразное
зрелище, а над их головами, под передним парусом, выглядывало смуглое лицо того
урода, чьи глаза светились в темноте.
Когда
взгляды наши встретились, он отвернулся, но не прекратил украдкой поглядывать в
мою сторону. Чтобы не быть навязчивым, я перестал их рассматривать и повернулся
к острову, к которому мы приближались.
Остров
был низкий, покрытый пышной растительностью, среди которой больше всего было
пальм незнакомого мне вида. В одном месте белая струя дыма поднималась
необычайно высоко и затем расплывалась в воздухе белыми, как пух, хлопьями. Мы
очутились в большой бухте, ограниченной с обеих сторон невысокими мысами. Берег
был усыпан темным сероватым песком и в глубине поднимался футов на шестьдесят
или семьдесят над уровнем моря, на нем кое-где виднелись деревья и кустарники.
Посреди, склона была странная, пестрая каменная ограда, сложенная, как я увидел
позже, частью из кораллов и частью из вулканической пемзы. Две тростниковые
крыши виднелись над оградой.
На
берегу, ожидая нас, стоял человек. Издали мне показалось, что еще несколько
других странных существ поспешно скрылись в кустарнике, но, когда мы
приблизились, я уже больше не видел их. Человек, ожидавший нас, был среднего
роста, с черным, как у негра, лицом. Его широкий рот был очень тонок, руки
необычайно худые, а искривленные дугой ноги имели узкие и длинные ступни. Он
стоял на берегу, вытянув шею, ожидая нашего приближения. Одет он был так же,
как Монтгомери и седой старик, в синюю блузу и панталоны.
Когда мы
подошли к самому берегу, он принялся бегать взад и вперед, делая крайне нелепые
телодвижения. По команде Монтгомери все четверо в баркасе вскочили на ноги и
как-то удивительно неуклюже принялись спускать паруса. Монтгомери ввел баркас в
маленький искусственный залив. Странный человек кинулся к нам. Собственно
говоря, заливчик был простой канавой, но достаточно большой, чтобы баркас мог
войти туда во время прилива.
Почувствовав,
что нос баркаса врезался в песок, я оттолкнулся от его кормы деревянным ковшом
и, отвязав буксир, причалил к берегу. Трое закутанных людей неуклюже вылезли из
баркаса и тотчас же принялись разгружать багаж с помощью человека, ожидавшего
нас на берегу. Особенно удивила меня их походка: нельзя сказать, что они были
неповоротливы, но казались какими-то искореженными, словно состояли из кое-как
скрепленных кусков. Собаки продолжали рычать и рваться с цепей, после того как
они вместе с седым стариком сошли на берег.
Эти
трое, переговариваясь, издавали какие-то странные, гортанные звуки, а человек,
встретивший нас на берегу, взволнованно обратился к ним на каком-то, как
показалось мне, иностранном языке, и они принялись за тюки, сложенные на корме.
Я уже где-то слышал точно такой же голос, но где, не мог припомнить. Старик
удерживал шесть бесновавшихся собак, перекрывая их лай громкими распоряжениями.
Монтгомери тоже сошел на берег, и все занялись багажом. Я был слишком слаб,
чтобы после голодовки, на жарком солнце, которое пекло мою непокрытую голову,
предложить им свою помощь.
Наконец
старик, видимо, вспомнил о моем присутствии и подошел ко мне.
– Судя
по вашему виду, вы не завтракали, – сказал он.
Его
маленькие черные глазки блестели из-под бровей.
– Прошу
у вас прощения. Теперь вы наш гость, хотя и непрошеный, и мы должны позаботиться
о вас. – Он взглянул мне прямо в лицо. – Монтгомери сказал мне, что
вы образованный человек, мистер Прендик. Он сказал, что вы немного занимались
наукой. Нельзя ли узнать, чем именно?
Я
рассказал, что учился в Ройал-колледже и занимался биологическими
исследованиями под руководством Хаксли. Услышав это, он слегка приподнял брови.
– Это
несколько меняет дело, мистер Прендик, – сказал он с легким оттенком
уважения в голосе. – Как ни странно, но мы тоже биологи. Это своего рода
биологическая станция.
Он
посмотрел на людей, которые на катках двигали клетку с пумой к ограде.
– Да,
мы с Монтгомери биологи, – сказал он. – Неизвестно, когда вы сможете
нас покинуть, – добавил он минуту спустя. – Наш остров лежит далеко
от навигационных путей. Суда появляются здесь не чаще раза в год.
Вдруг он
оставил меня, прошел мимо тащивших пуму людей, поднялся вверх по откосу и исчез
за изгородью. Еще двое вместе с Монтгомери грузили багаж на низенькую тележку.
Лама находилась на баркасе вместе с кроличьими клетками; собаки были
по-прежнему привязаны к скамьям. Нагрузив на тележку не меньше тонны, все трое
повезли ее наверх, вслед за клеткой с пумой. Потом Монтгомери оставил их и,
вернувшись, протянул мне руку.
– Что
касается меня, то я рад, – сказал он. – Капитан настоящий осел. Вам
пришлось бы хлебнуть с ним горя.
– Вы
еще раз спасли меня, – сказал я.
– Ну,
смотря как на это взглянуть! Уверяю вас, остров покажется вам чертовски скучной
дырой! На вашем месте я был бы осторожен… Он… – Монтгомери замялся и не сказал
того, что едва не сорвалось у него с языка. – Не будете ли вы так добры
помочь мне выгрузить клетки с кроликами?
С
кроликами он поступил самым удивительным образом. После того как я, войдя в
воду, помог ему перенести клетку на берег, он открыл дверцу и, наклонив ее,
вывернул всех зверьков прямо на землю. Кролики грудой барахтались на земле. Он
хлопнул в ладоши, и они скачками бросились врассыпную; их было штук пятнадцать
или двадцать.
– Плодитесь
и размножайтесь, друзья, – проговорил Монтгомери. – Населяйте остров.
У нас тут был недостаток в мясе.
Пока я
наблюдал за разбегавшимися кроликами, вернулся старик с бутылкой коньяку и несколькими
сухарями.
– Вот,
подкрепитесь, Прендик, – сказал он уже гораздо дружелюбнее.
Не
заставляя себя долго просить, я принялся за сухари, а он помог Монтгомери
выпустить на волю еще десятка два кроликов. Но три оставшихся кроличьих клетки
и клетку с ламой отнесли наверх, к дому. К коньяку я не притронулся, так как
никогда не пил спиртного.
|
