НЕОБЫЧНЫЙ СУДЕБНЫЙ
ПРОЦЕСС
Наутро
Престо предстал перед лицом не прокурора, а судьи, который оказался большим
буквоедом. Впрочем, буквоедство это имело и особые причины. Престо не знал, что
Питч принял меры к тому, чтобы новый Престо не был признан правопреемником
имущества карлика Престо. Если бы право нового Престо было немедленно признано,
он мог лично выступить на суде, пригласить в защиту своих интересов виднейших
адвокатов, пустить в ход деньги, — всё это осложнило бы дело. Опека
гораздо больше устраивала Питча. Опекун для ответа на суде вместо «безвестно
отсутствующего» Престо был бы выдвинут Питчем из своих людей, и такой опекун,
конечно, поспешил бы признать все требования Питча. Нужно было, во всяком
случае, затянуть, запутать дело, и судья успешно делал это. Несмотря на то, что
Престо очень убедительно доказывал, что он есть Антонио Престо, только
изменивший свой вид, что о краже не может быть и речи, судья стоял на своём:
— Допустим,
что ваши фотографии настоящие, а не ловко подобранная коллекция похожих людей;
допустим, что доктор Цорн, если я удовлетворю вашу просьбу и вызову его в
качестве свидетеля, подтвердит всё сказанное вами; допустим, что знаменитый
киноартист, который мне самому доставлял немало весёлых минут, и вы, совершенно
не похожий на него молодой человек, одно и то же лицо, хотя лица у вас и
разные. Всё это не изменяет положения. Ещё древние римские юристы находили, что
слово кража «фуртум» происходит от слова «фурва» — мрак, тьма, так как кража
обыкновенно совершалась «клям, обскуро эт плэрумквэ». О! — судья поднял
палец вверх. — Это значит: тайно, во мраке и преимущественно ночью. Вы
совершили тайно, во мраке, ночью.
— Но
позвольте — возражал Престо. — Насколько мне известно, при краже всегда
предполагается похищение чужого имущества, а это имущество моё.
— Вы
не доказали и этого. Вы должны были законным путём восстановить вашу личность.
— Вернуть
мой прежний вид?
— Это
было бы лучше всего. По крайней мере судебным порядком, на основании всех
имеющихся у вас данных, обязаны были доказать ваше тождество с исчезнувшим
Тонио Престо.
— Но
для этого мне необходимо собрать документы, навести справки и прочее. Я прошу
освободить меня до суда из-под ареста.
— Под
залог. Пять тысяч долларов.
— Разве
того, что отняли у меня в полиции, недостаточно? Там было около ста тысяч
долларов.
— Это
ещё спорное имущество.
— Другого
я не имею. Но послушайте, — взмолился Престо, — какое же вам ещё
нужно обеспечение? Разве я могу убежать от суда, если от разрешения этого дела
зависит всё моё благосостояние? Моё имущество превышает сотню миллионов.
Неужели я убегу от них?
Судья
задумался. Довод показался ему убедительным. Конечно, Престо не убежит от
миллионов. И, конечно. Престо есть Престо. Судья и раньше слыхал о Цорне и о
чудесах, которые он производит. Престо не первому приходится доказывать своё
тождество. Но главное не это. Главное — миллионы, которые вернутся в руки
Престо. Совсем не пустое дело — оказать в трудную минуту услугу миллионеру.
Мистер Питч, видимо, будет недоволен? Но что же делать? Судья сделал, что мог…
Юрисконсульт
Питча недаром назвал своего патрона предусмотрительным. Мистер Питч, очевидно,
предвидел и такого рода колебания судейской совести и постарался оградить свои
интересы с другой стороны.
Судья
собирался уже отпустить Престо, но в этот момент судье был подан срочный пакет
от прокурора, который требовал отложить разбор дела гражданина, именующего себя
Тонио Престо, и не принимать никаких действий, так как в этом деле имеются
некоторые обстоятельства, вызывающие вмешательство прокуратуры.
Судья
прочитал письмо и, махнув бумажкой, сказал:
— Не
могу. Ничего не могу сделать. Ваше дело будет слушаться с участием прокурора.
Пока вы должны отправиться в тюрьму.
Никакие
доводы больше не помогли. И из полицейского участка Престо был переведён в
тюрьму.
Начался
один из самых запутанных, курьёзных процессов, которые когда-либо слушались в
американских судах. Процесс этот оказался настоящей золотоносной жилой для
газетных корреспондентов. Не только газеты, но и толстые журналы обсуждали
казуистическое сплетение обстоятельств.
Имеет ли
человек право изменять свой внешний вид?
Будет ли
кражею похищение собственного имущества?
Действительно
ли Престо превратился в новую личность?
Нужно ли
Престо-новому утверждаться в правах наследства Престо-старого, или же
Престо-новому достаточно доказать свою идентичность с прежним Престо?
Имела ли
бы право жена Престо, если бы он был женат, требовать развода на том основании,
что её муж изменился до неузнаваемости?
Не
поведут ли такие изменения к новым преступлениям?
Не
получат ли преступники «шапку-невидимку», скрывающую их от представителей
власти?
Как
смотрит на такое превращение церковь с точки зрения норм религии и морали?
Не
угрожают ли эти метаморфозы всем устоям нашего социального строя?..
Каждый
из этих вопросов открывал необозримые возможности блеснуть своим остроумием и
показать свою эрудицию.
Прокуратурой
были собраны новые данные не в пользу Престо.
Служащий
отеля, в котором остановился Престо по возвращении из лечебницы доктора Цорна,
сообщил, что Престо сам по прибытии в отель признался в том, что он Престо, не
настоящий Престо, а однофамилец киноартиста. Кроме того, из гражданского
отделения суда была прислана справка о том, что мистер Питч успел наложить
арест на капиталы и запрещение на недвижимое имущество Престо в обеспечение
иска по договору в день, предшествующий краже. Таким образом, Престо мог
обвиняться в попытке скрыть имущество, служащее обеспечением иска. Престо
оставалось только утешаться тем, что показания Цорна и нескольких больных,
лечившихся у него, были в его пользу. Престо — не обманщик, а действительно
Тонио Престо, изменивший свой прежний вид. Однако это мало помогло ему.
Прокурор, самолично побывавший в лечебнице Цорна, был поражён всем виденным.
Вопреки обычаю, он дал интервью газетным корреспондентам и высказал свой взгляд
на вещи. Увы, перевоплощение Престо оказалось действительно «трудным случаем в
практике» Цорна.
— Основой
нашего государственного строя является право частной собственности, —
заявил прокурор. — Всякая собственность предполагает не только объект, но
и субъект права собственности, проще говоря, — собственности без
собственника не бывает. Будь это индивидуальная собственность или групповая,
как акционерные общества, первичным носителем права собственности всегда
является физическая личность, человек, лицо. Что же будет с обществом, если
обладатель собственности станет менять своё физическое лицо, как перчатки? К
кому мы будем предъявлять иски? С кого получать взыскания? Как станем бороться
с злостными банкротами? Главное же, как сможем мы вести борьбу с преступниками,
которые начнут подделывать свои лица под лица миллионеров так, как они сейчас
подделывают чужие подписи? Как отличим мы настоящего капиталиста от
поддельного? Произойдёт ужасный хаос. Деловая жизнь остановится. Страна
погибнет в анархии. Нет, в нашей стране мы не можем допустить свободу изменения
внешности человека. В детском возрасте, с лечебными целями, применение методов
доктора Цорна, пожалуй, ещё можно допустить. Но для взрослых — ни в коем
случае. И поэтому я вхожу в Конгресс с законодательным предложением: немедленно
издать закон, воспрещающий взрослым людям — под страхом потери имущественных
прав — изменять свой внешний вид какими бы то ни было способами, за исключением
случаев неизбежного хирургического вмешательства для спасения жизни. Что же касается
нашего обвиняемого, то, хотя обычно закон и не имеет обратной силы, я всё же
считаю необходимым распространить санкцию закона, который должен быть издан, на
мистера Престо и лишить его всех имущественных прав. Это послужит
предупреждением для других.
— Будете
ли вы держать Престо в тюрьме или же найдёте возможным выпустить его? —
спросил один из корреспондентов у прокурора.
— Поскольку
выяснилось, что Престо не мистификатор, «субъективно» его вина
уменьшилась, — ответил прокурор. — Он мог «бона фиде» — по чистой
совести — искренне заблуждаться относительно своих прав на похищение имущества
у самого себя. Это, конечно, не уменьшает, с моей точки зрения, тягости его
преступления, но всё же даёт мне возможность выпустить его под расписку на
свободу, пока Конгресс не рассмотрит моё предложение и не проведёт новый закон.
В зависимости от того, как будет формулирован этот закон. Престо будет оправдан
или обвинён в краже.
|
