II
- Дай же отряхнуться, папаша, - говорил несколько
сиплым от дороги, но звонким юношеским голосом Аркадий, весело отвечая на
отцовские ласки, - я тебя всего запачкаю.
- Ничего, ничего, - твердил, умиленно улыбаясь, Николай
Петрович и раза два ударил рукою по воротнику сыновней шинели и по
собственному пальто. - Покажи-ка себя, покажи-ка, - прибавил он,
отодвигаясь, и тотчас же пошел торопливыми шагами к постоялому двору,
приговаривая: "Вот сюда, сюда, да лошадей поскорее".
Николай Петрович казался гораздо встревоженнее своего
сына; он словно потерялся немного, словно робел. Аркадий остановил его.
- Папаша, - сказал он, - позволь познакомить тебя
с моим добрым приятелем, Базаровым, о котором я тебе так часто писал. Он так
любезен, что согласился погостить у нас.
Николай Петрович быстро обернулся и, подойдя к
человеку высокого роста в длинном балахоне с кистями, только что вылезшему
из тарантаса, крепко стиснул его обнаженную красную руку, которую тот не
сразу ему подал.
- Душевно рад, - начал он, - и благодарен за доброе
намерение посетить нас; надеюсь... позвольте узнать ваше имя и отчество?
- Евгений Васильев, - отвечал Базаров ленивым, но
мужественным голосом и, отвернув воротник балахона, показал Николаю
Петровичу все свое лицо. Длинное и худое, с широким лбом, кверху плоским,
книзу заостренным носом, большими зеленоватыми глазами и висячими бакенбардами
песочного цвету, оно оживлялось спокойной улыбкой и выражало самоуверенность и
ум.
- Надеюсь, любезнейший Евгений Васильич, что вы не
соскучитесь у нас, - продолжал Николай Петрович.
Тонкие губы Базарова чуть тронулись; но он ничего не
отвечал и только приподнял фуражку. Его темно-белокурые волосы, длинные и
густые, не скрывали крупных выпуклостей просторного черепа.
- Так как же, Аркадий, - заговорил опять Николай
Петрович, оборачиваясь к сыну, - сейчас закладывать лошадей, что ли? Или вы
отдохнуть хотите?
- Дома отдохнем, папаша; вели закладывать.
- Сейчас, сейчас, - подхватил отец. - Эй, Петр,
слышишь? Распорядись, братец, поживее.
Петр, который в качестве усовершенствованного слуги не
подошел к ручке барича, а только издали поклонился ему, снова скрылся под
воротами.
- Я здесь с коляской, но и для твоего тарантаса
есть тройка, - хлопотливо говорил Николай Петрович, между тем как Аркадий
пил воду из железного ковшика, принесенного хозяйкой постоялого двора, а
Базаров закурил трубку и подошел к ямщику, отпрягавшему лошадей, -
только коляска двухместная, и вот я не знаю, как твой приятель...
- Он в тарантасе поедет, - перебил вполголоса
Аркадий. - Ты с ним, пожалуйста, не церемонься. Он чудесный малый, такой
простой - ты увидишь.
Кучер Николая Петровича вывел лошадей.
- Ну, поворачивайся, толстобородый! - обратился Базаров
к ямщику.
- Слышь, Митюха, - подхватил другой тут же стоявший
ямщик с руками, засунутыми в задние прорехи тулупа, - барин-то тебя
как прозвал? Толстобородый и есть.
Митюха только шапкой тряхнул и потащил вожжи с потной
коренной.
- Живей, живей, ребята, подсобляйте, - воскликнул
Николай Петрович, - на водку будет!
В несколько минут лошади были заложены; отец с
сыном поместились в коляске; Петр взобрался на козлы; Базаров вскочил в
тарантас, уткнулся головой в кожаную подушку - и оба экипажа покатили.
|
