 Увеличить |
2. Первое изготовление
кейворита
Опасения
Кейвора не оправдались. 14 октября 1899 года это сказочное вещество было изготовлено!
Забавно,
что открытие произошло случайно, совершенно неожиданно для Кейвора. Он сплавил
несколько металлов и еще что-то (жаль, что не знаю состава) и намеревался
оставить смесь на неделю, чтобы потом дать ей медленно остынуть. Если он не
ошибся в своих вычислениях, то последняя стадия процесса должна была наступить,
когда температура приготовленного вещества понизится до шестидесяти градусов по
Фаренгейту. Но случайно, без ведома Кейвора, между его помощниками разгорелся
спор о том, кому смотреть за печью. Гиббс вздумал свалить эту обязанность на
своего сослуживца, бывшего садовника, ссылаясь на то, что каменный уголь – та
же земля и, следовательно, не может входить в круг ведения столяра. Бывший
садовник возражал, что каменный уголь – металл или руда, не говоря уже о том,
что сам он повар. Спаргус тоже настаивал на том, что это дело Гиббса, так как
всем известно, что уголь – ископаемое дерево. Гиббс бросил засыпать уголь в
печь, и никто другой этого не делал, а Кейвор был слишком погружен в разрешение
некоторых интересных проблем о летательной машине из кейворита (пренебрегая
сопротивлением воздуха и некоторыми другими условиями) и поэтому не заметил,
что в лаборатории не все благополучно. И преждевременные роды его изобретения
произошли в тот момент, когда он шел через поле к моему домику, чтобы
побеседовать со мной за чаем. Я очень хорошо помню, как это случилось. Вода для
чая уже кипела, и все было приготовлено. Услышав характерный звук жужжания
Кейвора, я вышел на веранду. Его подвижная маленькая фигурка темным пятном вырисовывалась
на фоне заходящего осеннего солнца, а справа, из-за деревьев, окрашенных светом
заката, выглядывали белые трубы его дома. Вдали, на горизонте, синели в дымке
холмы Уилдена; влево дымилась туманом болотистая равнина. И вдруг…
Печные
трубы взлетели на воздух, рассыпавшись щебнем; за ними последовали крыша и
разная мебель. Затем вспыхнуло белое пламя. Деревья раскачивались и вырывались
из земли; их разносило в щепы, летевшие в огонь. Громовой удар оглушил меня с
такой силой, что я на всю жизнь оглох на одно ухо. Все стекла в окнах
разлетелись вдребезги.
Я сделал
несколько шагов от веранды по направлению к дому Кейвора, и в эту минуту налетел
ураган.
Фалды
пиджака взлетели мне на голову, и я против воли огромными прыжками помчался
вперед. В тот же самый миг ветер подхватил и изобретателя, закружил его и
поднял на воздух. Я видел, как колпак от одной из печных труб слетел на землю в
шести ярдах от меня, подпрыгнул и стремительно понесся к центру взрыва. Кейвор,
болтая ногами и размахивая руками, упал и кубарем покатился по земле, потом
снова взлетел на воздух, со страшной быстротой понесся вперед и исчез среди
корчившихся от жара деревьев около своего дома.
Клубы
дыма и пепла и полоса какого-то синеватого блестящего вещества взлетели к
зениту. Большой обломок забора промелькнул мимо меня, воткнулся в землю и упал
плашмя, – самое худшее миновало. Воздушная буря стихла и превратилась в
сильный ветер, и я убедился, что у меня целы ноги и я могу дышать. Я повернулся
против ветра, с трудом остановился и попытался прийти в себя и собраться с
мыслями.
Вся
природа вокруг точно преобразилась. Спокойный отблеск заката потух, небо задернулось
черными тучами, подул порывистый, резкий ветер. Я оглянулся, чтобы посмотреть,
уцелел ли мой домик, затем неверными шагами направился к деревьям, среди
которых исчез Кейвор; сквозь длинные оголившиеся ветви блестело пламя горевшего
дома.
Я вошел
в заросли, перебегая от ствола к стволу, и долго искал Кейвора; наконец у стены
сада, среди кучи бурелома и досок от забора, я заметил что-то копошившееся на
земле. Прежде чем я успел подойти ближе, какая-то темная фигура встала, и я
увидел грязные ноги и бессильно повисшие окровавленные руки. Ветер шевелил
вокруг его пояса лохмотья, бывшие когда-то одеждой.
В первую
минуту я не узнал этой земляной глыбы, потом разглядел, что это Кейвор, весь облепленный
грязью, в которой он вывалялся. Он наклонился вперед против ветра, протирая
глаза и отплевываясь. Потом протянул грязную руку и, пошатываясь, сделал шаг ко
мне навстречу. Его возбужденное лицо было перепачкано грязью. Он выглядел таким
несчастным и жалким, что я очень удивился его замечанию.
– Поздравьте
меня, – пробормотал он, – поздравьте меня.
– Поздравить
вас? С чем?
– Я
сделал это.
– Конечно!
А отчего произошел взрыв?
Порыв
ветра отнес его слова. Кажется, он сказал, что никакого взрыва не было. Ветер
толкал нас, и мы невольно цеплялись друг за друга.
– Попробуем
вернуться ко мне! – крикнул я ему в ухо. Но он, очевидно, не расслышал и
пробормотал что-то о трех «мучениках науки» и о том, что «это ужасно».
Он
думал, что три его помощника погибли при взрыве. К счастью, он ошибся. Как
только он пошел ко мне, они отправились в соседний трактир обсудить за бутылкой
спорный вопрос о печи.
Я
вторично предложил Кейвору вернуться в мой домик, на этот раз он расслышал. Мы
взялись под руку и пошли искать приюта под остатками моей крыши. С трудом
добравшись до места, мы опустились в кресла, чтобы отдышаться. Все рамы в окнах
вылетели, более легкие предметы из мебели попадали на пол, но большого вреда
взрыв все же здесь не причинил. К счастью, кухонная дверь устояла против напора
и посуда и утварь уцелели, даже керосинка не потухла, и я снова поставил на нее
чайник. Сделав это, я вернулся к Кейвору, чтобы выслушать его объяснения.
– Совершенно
верно, – повторял он, – совершенно верно, я сделал это. Все идет
отлично.
– Как
бы не так, – возразил я, – все идет отлично! Наверное, на двадцать
миль кругом не уцелело ни одного стога сена, ни одного забора, ни одной
соломенной крыши.
– Все
идет отлично. Конечно, я не предвидел этого небольшого бесчинства. Я был
поглощен другой проблемой и не обратил внимания на побочные практические
результаты. Но все идет отлично.
– Как,
дорогой сэр, – воскликнул я, – разве вы не видите, что причинили
убытков на тысячу фунтов стерлингов?
– Тут
придется понадеяться на вашу скромность. Конечно, я не практик, но не думаете
ли вы, что все примут это за циклон?
– Однако
взрыв…
– Это
был не взрыв. Все объясняется очень просто. Я не смог предусмотреть всех мелочей.
Это вроде моего жужжания, только в более широком масштабе. По недосмотру я
готовил это новое вещество, этот кейворит, в виде тонкого большого листа… – Он
запнулся. – Вы же знаете, что вещество это не подчиняется силе тяготения и
преграждает взаимное притяжение между телами?
– Да,
да, – подтвердил я.
– Как
только кейворит достигает температуры шестидесяти градусов по Фаренгейту и процесс
его образования заканчивается, сейчас же воздух, часть кровли, потолок, пол
перестают иметь вес. Вам известно, это каждый знает, что воздух также имеет
вес, что он оказывает давление на любой предмет, на поверхность земли, во всех
направлениях с силой, равной четырнадцати с половиной английским фунтам на
квадратный дюйм.
– Знаю,
продолжайте.
– Я
это тоже знаю, – заметил он, – однако это доказывает, как бесполезно
знание, если не применять его на практике. Итак, над нашим кейворитом (теперь
это уже произошло) давление воздуха сверху прекратилось, воздух же по сторонам
кейворита продолжал давить с силою четырнадцати с половиной фунтов на каждый
квадратный дюйм того воздуха, который вдруг сделался невесомым. Теперь вы
понимаете? Воздух, окружающий кейворит, с непреодолимой силой давил на воздух
над ним. Воздух над кейворитом, насильно вытесняемый, шел вверх; притекший же ему
на смену воздух с боков тоже потерял вес, перестал производить давление,
последовал также кверху, пробил потолок и снес крышу… Таким образом,
образовался как бы атмосферный фонтан, печная труба в атмосфере. И если бы сам
кейворит не был подвижным и не оказался втянутым в эту трубу, то что произошло
бы? Как вы думаете?
Я
подумал.
– Полагаю,
что воздух устремился бы все выше и выше над этим адским листом, уничтожающим
силу тяготения.
– Совершенно
верно, – подтвердил он, – исполинский фонтан…
– Бьющий
в небесное пространство! Бог ты мой! Через него улетучилась бы вся земная атмосфера!
Он лишил бы земной шар воздуха. Все люди погибли бы. И все это наделал бы один
кусок этого вещества.
– Не
совсем так: атмосфера не рассеялась бы в небесном пространстве, – сказал
Кейвор, – но последствия были бы плохие. Воздушная оболочка слетела бы с
земли, как кожура с банана. Воздух поднялся бы на тысячи миль. Потом он
опустился бы обратно, но все живое задохнулось бы. С нашей точки зрения, это
было бы немногим лучше, чем если бы он совсем не вернулся.
Я
смотрел на него ошеломленный и разочарованный в своих надеждах.
– Что
вы теперь намерены делать? – спросил я.
– Прежде
всего надо достать садовый скребок. Я хочу счистить с себя грязь, а потом, если
позволите, принять у вас ванну. После этого мы побеседуем на досуге. Мне
кажется, – сказал он, положив мне на плечо грязную руку, – не следует
ничего говорить об этом посторонним. Я знаю, что причинил много вреда, –
вероятно, пострадали все дома в окрестности. Но, с другой стороны, я не в
состоянии заплатить за причиненный мной вред, и если причина катастрофы будет
оглашена, то это поведет только ко всеобщему озлоблению и помешает моей работе.
Нельзя предвидеть всего, а я не могу позволить себе роскошь считаться с
практическими результатами моих теоретических работ. Впоследствии при вашем,
практическом уме, когда кейворит пойдет в ход и осуществятся все наши
предположения, мы сможем уладить дело с этими людьми. Но только не теперь,
только не теперь! Если не будет никакого другого объяснения, то публика при
современном неудовлетворительном состоянии метеорологии припишет все циклону.
Быть может, устроят даже подписку, и так как мой дом сгорел, то и я получу
приличную сумму, которая очень пригодится для продолжения наших опытов. Но если
узнают, что я виновник всего, никакой подписки не будет, нас выгонят вон, и я
уже не смогу работать спокойно. Мои три помощника могли погибнуть или остаться
в живых. Это не так важно. Если погибли, то потеря не велика. Они были
усердные, но малоспособные работники, и авария произошла в значительной мере
из-за их небрежности при уходе за печью. Если же они и уцелели, то едва ли
смогут объяснить, в чем дело. Они поверят россказням о циклоне. Хорошо бы на
время поселиться в одной из комнат вашего домика, пока мой не пригоден для
житья.
Он
приостановился и вопросительно посмотрел на меня.
«Человек
с такими способностями, – подумал я, – не совсем приятный жилец».
– Может
быть, лучше всего сначала найти скребок, – сказал я уклончиво. И повел его
к остаткам оранжереи.
Пока он
принимал ванну, я раздумывал о происшедшем. Ясно, что дружба с мистером Кейвором
имеет свои неудобства, которых я раньше не предвидел. Его рассеянность, которая
чуть было не погубила население земного шара, может во всякую минуту привести к
какой-нибудь новой беде. С другой стороны, я нуждался в деньгах, был молод и
склонен к смелым авантюрам, когда можно надеяться на счастливый конец. Я уже
решил, что мне должна достаться, по крайней мере, половина прибыли от
изобретения кейворита. К счастью, я снял домик на три года без ремонта, а вся
мебель была куплена в долг и застрахована. В конце концов я решил не покидать
Кейвора и посмотреть, чем это все кончится.
Конечно,
теперь положение сильно изменилось. Я не сомневался более в чудесных свойствах
нового вещества, но у меня начало закрадываться сомнение насчет пригодности его
для артиллерии и для патентованных сапог.
Мы
дружно принялись за восстановление лаборатории, чтобы скорей приступить к продолжению
опытов. Кейвор теперь больше применялся к уровню моих знаний при разговорах о
том, как должно изготовляться новое вещество.
– Разумеется,
мы должны изготовить его снова, – заявил он весело. – Пусть мы
потерпели неудачу, но мои теоретические соображения оказались правильными, и
они уже позади. Мы по возможности примем меры, чтобы избегнуть гибели нашей
планеты. Но риск неизбежен! Неизбежен. В исследовательской работе без этого не
обойтись, и, как практик, вы должны помочь мне. Мне кажется, что вещество лучше
всего создать в виде узкой тонкой полоски. Впрочем, я еще не знаю. У меня
появилась мысль о другом методе, который я еще затрудняюсь формулировать. Но
любопытно, что эта мысль пришла мне в голову в тот самый момент, когда я
катился по грязи по воле ветра и не знал, чем кончится вся эта история.
Нам пришлось
довольно много повозиться, пока мы восстановили лабораторию. Дел хватало, хотя
мы не сразу решили вопрос о том, как надо ставить вторичный опыт. Трое
помощников были очень недовольны тем, что я стал старшим над ними, и даже
пытались бастовать. Но это удалось уладить, правда, после двухдневного перерыва
в работе.
|
