12. Лицо селенита
Я
очнулся скрюченным, в гулком мраке. Долго не мог понять, где я и как попал в
это ужасное положение. Я вспомнил о чулане, куда меня иногда запирали в
детстве, потом о темной и шумной спальне, где я однажды лежал больной. Но эти
звуки не походили ни на какие знакомые мне шумы, в воздухе витал легкий запах
конюшни. Мне показалось, что мы еще работаем над сооружением шара и что я
почему-то попал в погреб Кейвора. Тут я вспомнил, что мы уже сделали наш шар, и
подумал, что все еще лечу в нем в межпланетном пространстве.
– Кейвор,
нельзя ли зажечь свет? – спросил я.
Ответа
не последовало.
– Кейвор! –
повторил я.
Вместо
ответа послышались стоны.
– Голова! –
прошептал он. – Голова!
Я хотел
приложить руки к пылавшему лбу, но они оказались связанными. Это меня очень
удивило. Я поднес их к губам и почувствовал прикосновение холодного гладкого
металла. Руки мои были скованы. Я попробовал раздвинуть ноги, но они тоже
оказались скованными; кроме того, я был прикован к полу толстой цепью, обвитой
вокруг моего туловища.
Меня
охватил такой страх, какого я еще ни разу не испытывал во время наших
похождений. Некоторое время я молчал, пытаясь ослабить свои путы.
– Кейвор, –
крикнул я потом, – почему я связан? Зачем вы сковали меня по рукам и
ногам?..
– Я
не сковывал вас, – ответил он, – это селениты.
Селениты!
Моя мысль сосредоточилась на этом слове. И тут я все вспомнил: снежная пустыня,
таяние мерзлого воздуха, быстрый рост растений, наши странные прыжки и ползание
среди скал и растительности кратера. Вспомнил, как отчаянно мы искали шар… Как
открылась огромная крышка над шахтой…
Я
силился припомнить, что случилось потом и как мы очутились здесь, но мне мешала
невыносимая головная боль. Я словно уперся в непреодолимую преграду, в
безвыходный тупик.
– Кейвор!
– Что?
– Где
мы?
– Не
знаю.
– Мы
умерли?
– Какая
чушь!
– Значит,
они нас одолели?
Он
ничего не ответил, только сердито заворчал. Продолжавшееся еще действие яда
сделало его странно раздражительным.
– Что
вы намерены делать?
– Почем,
я знаю?
– Ну
ладно, ладно, – прошептал я и умолк.
Скоро я
вышел из своего оцепенения.
– Черт
побери! – крикнул я. – Прекратите это жужжание!
Мы снова
погрузились в молчание, прислушиваясь к глухому гулу не то многолюдной улицы,
не то фабрики. Сначала я не мог разобраться в хаосе звуков, потом начал
различать новый, более резкий ритм, выделяющийся из всех остальных. Это был ряд
последовательных звуков, легких ударов и шорохов, вроде шуршания ветки плюща об
окно или порхания птицы в клетке. Мы прислушивались и напрягали зрение, но
темнота окутывала нас темным бархатом. Послышался звук, точно щелкнул хорошо
смазанный замок. И передо мной во мраке блеснула тонкая светлая линия.
– Посмотрите! –
еле слышно шепнул Кейвор.
– Что
это такое?
– Не
знаю.
Мы
смотрели во все глаза.
Тонкая
светлая линия превратилась в широкую полосу и стала бледней, потом приняла вид
голубоватых лучей, падающих на белую стену. Края светлой полосы перестали быть
параллельными: один из них потемнел. Я обернулся, чтобы указать на это Кейвору,
и удивился, увидя его ярко освещенное ухо, – все остальное поглощала
темнота. Я повернул голову насколько позволяли оковы.
– Кейвор!
Это позади нас!
Ухо его
исчезло, уступив место глазу!
Внезапно
щель, пропускавшая свет, расширилась и оказалась просветом отворяющейся двери.
Снаружи виднелся сапфировый проход, а в дверях показалась странная фигура,
силуэт которой уродливо вырисовывался на светлом фоне.
Мы оба
сделали судорожную попытку повернуться, но не смогли и сидели, косясь через плечо.
Сначала мне показалось, что перед нами стоит неуклюжее четвероногое с опущенной
головой; потом я разглядел, что это была тщедушная фигурка селенита на
коротких, тонких ножках, с головой, вдавленной между плечами. Он был без шлема
и без верхней одежды.
Мы
видели перед собой только темную фигуру, но инстинктивно наше воображение наделяло
ее человеческими чертами. Я решил, что он несколько сутуловат, что лоб у него
высокий, а лицо продолговатое.
Селенит
сделал три шага вперед и остановился. Движения его были совершенно бесшумны.
Затем он еще немного придвинулся. Ходил он, ставя ноги одну перед другой,
по-птичьи. Он вышел из полосы света, проникавшего через дверь, и исчез в тени.
Я тщетно
искал его глазами, потом вдруг увидел стоящим уже против нас в полосе света.
Однако все человеческие черты, какие я ему приписывал, полностью отсутствовали!
Конечно,
этого и следовало ожидать, но я был совершенно потрясен. Казалось, что у него
не лицо, а какая-то страшная маска, ужас, бесформенность, не поддающаяся
описанию, без носа, с двумя выпуклыми глазами по бокам, – сначала я принял
их за уши, которых вообще не было. Позднее я пробовал нарисовать такую голову,
но мне так и не удалось. Рот был искривлен, как у человека в припадке ярости…
Шея, на
которой болталась голова, расчленялась на три сустава, напоминающие ногу краба.
Суставов конечностей я не мог увидеть, так как они были обмотаны чем-то вроде
лент, – вот и все его одеяние.
Таково
было существо, стоявшее там и смотревшее на нас!
В то
время я весь был поглощен мыслью о том, что такое нелепое животное вообще не может
существовать. Полагаю, что и селенит был изумлен не меньше, чем мы, и у него
было для этого, пожалуй, еще больше оснований. Но только, будь он проклят, он
не показывал этого. Мы по крайней мере знали, чем мы были обязаны встрече с
этим созданием. Но вообразите, как были бы, например, поражены почтенные
лондонцы, натолкнувшись на пару живых существ ростом с человека, но совершенно
не похожих ни на каких земных животных и разгуливающих среди овец в Гайд-парке!
Наверное, так же был поражен и селенит.
Представьте
себе наш вид! Скованные по рукам и ногам, измученные и грязные, обросшие
бородой, с исцарапанными и окровавленными лицами. Не забудьте, что Кейвор в
велосипедных брюках (продранных во многих местах шипами колючего кустарника), в
егерской фуфайке и в старой шапочке для крикета, а жесткие волосы его
взъерошены и торчат во все стороны. В голубом свете лицо его выглядело не
красным, а очень темным: его губы и запекшаяся кровь на моих руках казались
совсем черными. Я, вероятно, выглядел еще хуже, чем он, потому что был покрыт
желтыми спорами грибовидных растений, в которые я прыгнул. Куртки наши были
расстегнуты, ботинки сняты и брошены рядом. Мы сидели спиной к уже упомянутому
мною фантастическому голубоватому свету, уставившись глазами в чудовище, какое
мог придумать и изобразить разве только Дюрер.
Кейвор
первый прервал молчание; он начал что-то говорить, но сразу охрип и стал откашливаться.
Снаружи послышалось отчаянное мычание, словно с лунной коровой происходило
нечто ужасное. Мычание закончилось пронзительным визгом, и снова наступила
мертвая тишина.
Селенит
повернулся, скользнул снова в тень, показался на миг у входа, спиной к нам, и закрыл
дверь за собой; мы опять очутились в таинственном мраке, наполненном странными
звуками.
|
