Увеличить |
18. В солнечном свете
Вскоре
мы увидели, что впереди маячит какая-то туманная пустота, и вышли в наклонную
галерею; она привела нас в новую обширную круглую пещеру, огромную цилиндрическую
шахту, стены которой отвесно поднимались вверх. Вдоль стены извивалась галерея
без всякого парапета или перил и через оборота полтора поворачивала вверх, в
скалы. Галерея эта напоминала мне спираль железной дороги через Сен-Готард. Все
было грандиозных размеров. Невозможно описать впечатление, производимое этим
сооружением; оно просто подавляло. Мы обвели глазами отвесные стены гигантской
шахты и далеко вверху заметили круглое отверстие; сквозь него виднелись слабо
мерцавшие звезды. Половина кромки этого отверстия сияла под ослепительными
лучами белого Солнца. Мы оба невольно вскрикнули от радости.
– Скорей! –
торопил я, бросаясь вперед.
– А
что там? – спросил Кейвор и осторожно подошел к краю шахты. Я последовал
его примеру и заглянул вниз, но мне мешал свет сверху, и я разглядел во мраке
лишь цветные полосы малинового и пурпурного цвета. Видеть я не мог, зато мог
слышать. Из тьмы доносился гул, похожий на гудение рассерженных пчел – если
приложить ухо к улью, – и гул этот поднимался из пропасти глубиной, быть
может, мили в четыре…
Я
прислушался, потом крепко сжал в руке лом и пошел вперед, вверх по галерее.
– Вероятно,
это та самая шахта с крышкой, куда мы смотрели, – заметил Кейвор.
– А
внизу те же самые огни!
– Огни! –
повторил Кейвор. – Да, огни того мира, которого нам теперь никогда не
увидеть.
– Мы
еще вернемся, – утешил я его.
Нам так
везло, что после бегства я уже начал надеяться, что мы найдем и шар.
Ответа
Кейвора я не расслышал.
– Что? –
спросил я.
– Ничего, –
ответил он, и мы торопливо зашагали вверх по галерее.
Этот
наклонный балкон тянулся, вероятно, не менее четырех или пяти миль и поднимался
так круто, что идти по нему на Земле было бы совершенно невозможно; но здесь,
на Луне, это было очень легко. За все время мы заметили только двух селенитов,
которые при нашем приближении обратились в бегство. Очевидно, до них уже дошла
весть о нашей силе и жестокости. Подъем оказался неожиданно легким. Спиральная
галерея перешла в крутой тоннель с отпечатками следов лунных стад, такой узкий
и короткий по сравнению с высокими сводами, что почти весь он был освещен.
Сразу стало светлей, и вверху далеко-далеко ослепительным светом засверкал
выход; на Солнце четко вырисовывался альпийский склон, увенчанный гребнем
высокого колючего кустарника, теперь уже изломанного, высохшего и
помертвевшего.
Странно,
что мы, люди, которым эта самая растительность казалась недавно такой нелепой и
ужасной, испытывали теперь то же самое чувство, что и вернувшийся домой
изгнанник при виде родных мест. Мы радовались даже разреженному воздуху,
который мучил нас одышкой при быстром движении и превращал наши разговоры в
тяжкие усилия. Приходилось сильно напрягать голос. Все шире и шире становился
освещенный Солнцем круг; тоннель позади нас погружался в непроницаемый мрак. Видневшийся
наверху колючий кустарник уже побурел и засох, на нем не осталось ни единого
зеленого листочка; густо переплетавшиеся ветки затеняли узорами нависшие скалы.
У самого входа в тоннель расстилалась широкая утоптанная площадка для лунных
стад.
Наконец-то
мы вышли по ней к ослепительному свету, в невыносимый зной. Мы с трудом
пересекли открытое место и, вскарабкавшись по откосу между стволами колючих
растений, уселись, запыхавшиеся, под выступом застывшей лавы. Но даже и в тени
скала была горяча.
Воздух
веял жаром. Физически мы чувствовали себя неважно, но зато мы вырвались из кошмара.
Нам казалось, что мы опять вернулись к себе, в мир, где есть звезды. Все страхи
и трудности бегства через мрачные пещеры и расщелины теперь миновали. После
недавнего боя мы уже не боялись селенитов. Оглядываясь на зияющее отверстие, мы
сами не верили, что вышли оттуда. Там, глубоко внизу, в голубоватом свете,
который нам вспоминался, как мрак, мы встретились с существами – кошмарной
пародией на людей, с шлемообразными головами. Мы боялись их и подчинялись им,
пока наконец не подняли бунт. И что же, они растаяли, как воск, рассыпались
прахом, разбежались и исчезли, как ночные призраки.
Я протер
глаза, сомневаясь, уж не видели ли мы все это во сне под опьяняющим действием
съеденных грибов, но вдруг заметил кровь у себя на лице и убедился, что рубашка
крепко прилипла к моему плечу и руке.
– Черт
возьми! – проговорил я, ощупывая свои раны, и вход отдаленного тоннеля в
ту же секунду вновь стал глазом вражеского лазутчика. Кейвор, что же они будут
делать? И что делать нам?
Он
покачал головой, не отрывая глаз от темного входа тоннеля.
– Откуда
мы можем знать, что они намерены делать?
– Это
зависит от того, что они о нас думают, а этого нам не узнать. Затем это зависит
от того, что у них имеется в резерве. Вы правы, Кейвор: мы коснулись лишь
окраины лунного мира. У них там, в глубине, еще могут быть неожиданные
сюрпризы. Даже своими самострелами они могут причинить нам немало вреда… Но все
же, – резюмировал я, – если мы даже и не сразу найдем шар, то
все-таки у нас есть надежда на спасение. Мы продержимся. Даже ночью. Мы можем
снова сойти вниз и отвоевать себе место.
Потом я
начал осматриваться. Характер пейзажа резко изменился, и все это из-за роста и
засыхания растительности. Мы сидели высоко над обширной долиной кратера, сплошь
покрытой увядшей, сухой растительностью поздней, послеполуденной лунной осени.
Один за другим тянулись пологие бугры и побуревшие поля, где пасся лунный скот;
вдали целое их стадо, отбрасывая тени, грелось и дремало на солнце, точно овцы.
Селенитов нигде не было видно. Убежали ли они при нашем появлении или обычно
скрывались после выгона стад на пастбища, этого я не могу сказать. Тогда я
предполагал первое.
– Если
поджечь этот сушняк, то нам, пожалуй, легче найти шар среди пепла.
Кейвор,
по-видимому, не слыхал моих слов: прикрыв глаза рукой, он внимательно смотрел
на звезды, которые, несмотря на яркий солнечный свет, были хорошо видны на
небе.
– Как
вы думаете, сколько времени мы пробыли здесь? – спросил он наконец.
– Где
здесь?
– На
Луне.
– Два
зимних дня, вероятно.
– Нет,
около десяти дней. Солнце уже перешло зенит и склоняется к западу. Дня через
четыре, а может быть, и раньше наступит ночь.
– Но
ведь мы ели только один раз?
– Знаю,
но… так выходит по звездам!
– Разве
время здесь, на меньшей планете, другое?
– Не
знаю, выходит, так.
– Как
вы исчисляете время?
– Голод,
утомление – все здесь иное. Все по-другому, не так, как на Земле. Мне казалось,
что со времени нашего выхода из шара прошло всего несколько часов – длинных
часов, но не больше.
– Десять
дней, – удивлялся я, – значит, нам остается… – Я взглянул на
Солнце. – Оно уже прошло полпути от зенита до запада. Остается всего
только четыре дня… Кейвор, нам нельзя сидеть тут и мечтать. С чего же нам
начать?
Я встал.
– Надо
наметить какой-нибудь отдаленный и издалека видный пункт, можно вывесить флаг,
или платок, или что-нибудь еще, наметить участок и искать кругом.
Кейвор
поднялся и стал рядом со мной.
– Да, –
согласился он, – нам ничего больше не остается, как искать шар. Ничего
больше. Может быть, мы и найдем его. Разумеется, найдем. А если нет…
– Мы
должны искать.
Он
огляделся кругом, посмотрел вверх на небо, вниз в тоннель и удивил меня
внезапным нетерпеливым жестом.
– Как
глупо! Зачем нас понесло в этот тоннель! Подумайте только, сколько мы успели бы
сделать!
– Никогда
нам не сделать того, что упущено. Ведь тут, под нашими ногами, целый мир. Подумайте,
какой это, должно быть, мир! Вспомните о машине, которую мы видели, вспомните о
шахте и о крышке! Но все это было только начало. И те несчастные создания, с
которыми мы сражались, – всего лишь невежественные крестьяне, жители
окраин, пастухи и мясники, недалеко ушедшие от животных. Там же, внизу…
Огромные подземелья, тоннели, сооружения, пути сообщения… И чем глубже, тем все
грандиозней, шире и населенней. Несомненно! Там, в самом низу, должно
находиться Центральное Море, омывающее сердцевину Луны. Подумайте о черных, чернильных
водах при мягком освещении – если только их глаза вообще нуждаются в свете! Подумайте
о многоводных, бегущих каскадами потоках, питающих это море! Представьте себе
его приливы и отливы! Может быть, по этому морю ходят суда, может быть, у них
есть большие города и пути сообщения. Быть может, у них есть мудрость и
порядок, превосходящие разум человека. А мы погибнем здесь и никогда не увидим
разумных существ, создавших все эти сооружения. Мы здесь замерзнем и умрем, и
воздух замерзнет на нас и вновь оттает, и тогда… тогда они случайно набредут на
наши окоченелые, безмолвные трупы, найдут и шар, который нам не удастся отыскать,
и поймут наконец, хотя и слишком поздно, сколько идей и усилий бесплодно
погибло здесь.
Голос
его, когда он говорил все это, звучал, точно сквозь телефонную трубку,
откуда-то издалека.
– Но
эта темнота… – возразил я.
– Это
можно преодолеть.
– Но
как?
– Не
знаю. Откуда я могу знать? Можно захватить факел, лампу или фонарь. Те, другие…
смогут понять в конце концов.
Он
постоял с минуту с опущенными руками и печальным лицом, уныло глядя в пространство,
затем безнадежно махнул рукой и начал строить всяческие планы систематических
поисков шара.
– Мы
ведь можем потом вернуться обратно, – утешал его я.
Он
огляделся вокруг.
– Прежде
всего нам надо вернуться на Землю.
– Мы
можем потом привезти с собой лампы и железные кошки для лазанья и сотни других
необходимых вещей.
– Да, –
сказал Кейвор.
– Мы
можем захватить с собой это золото как залог успеха.
Кейвор
посмотрел на мои золотые ломы и долго молчал. Он стоял, заложив руки за спину,
отсутствующим взором глядя на кратер. Наконец вздохнул и снова заговорил:
– Да,
это я нашел сюда путь, но найти путь не значит еще быть его господином. Если я
вновь увезу свою тайну на Землю, то что произойдет? Я не смогу хранить ее
долго. Рано или поздно все обнаружится или другие люди вторично откроют кейворит.
А тогда… Правительства и державы будут стараться проникнуть сюда, будут воевать
из-за лунных территорий между собой и лунными жителями. Это только усилит
вооружения и даст лишний повод к войнам. Если только я разглашу мой секрет, вся
эта планета, вплоть до глубочайших галерей, очень скоро будет усеяна трупами.
Все остальное сомнительно, но в этом не приходится сомневаться… И дело совсем
не в том, что Луна нужна людям. Для чего им новая планета? Что сделали они со
своей собственной планетой? Поле вечной битвы, арену вечных глупостей. Мир
человеческий мал, и жизнь человеческая коротка – еще довольно дел на Земле!
Нет, наука и так уж слишком много трудилась над выковыванием оружия для
безумцев. Пора с этим покончить! Пусть люди снова откроют эту тайну через
тысячу лет.
– Есть
много способов сохранить тайну, – возразил я.
Кейвор
посмотрел на меня и улыбнулся.
– В
конце концов, – продолжал он, – о чем нам беспокоиться? Шар нам,
вероятно, не найти, а там, внизу, события нарастают. Только присущее человеку свойство
надеяться до последней минуты позволяет нам думать о возвращении на Землю. Наши
несчастья только начинаются. Мы проявили по отношению к лунным жителям нашу
силу и жестокость, показали им, на что мы способны, и шансы наши на спасение
так же велики, как у тигра, который вырвался из клетки и загрыз человека в
Гайд-парке. Весть о нас, по всей вероятности, разносится из галереи в галерею
все ниже и ниже, до центральных областей… Никакие разумные существа в здравом
уме и твердой памяти не позволят нам вернуть шар на Землю после всего, что они
видели или слышали о нас.
– Но
мы не увеличим наши шансы, если будем сидеть здесь, – сказал я.
Мы оба
встали.
– Лучше
будет, если мы пойдем в разные стороны, – сказал Кейвор. – Надо
вывесить платок на верхушке одного из этих стволов, крепко привязать его и от
этого пункта, как от центра, приняться за поиски по всему кратеру. Вы пойдете
на запад, двигаясь полукругами, в сторону заходящего Солнца. Вы должны идти
сначала так, чтобы ваша тень падала от вас вправо, до тех пор, пока она не
пересечет под прямым углом путь от нашей вехи, а затем идите так, чтобы тень
ложилась влево. Я буду делать то же самое в восточном направлении. Мы будем
заглядывать в каждый овраг, осматривать каждую скалу; мы приложим все усилия,
чтобы отыскать шар. Селенитов будем всячески избегать. Для утоления жажды можно
глотать снег, для утоления голода надо постараться убить лунную корову, –
правда, нам придется есть сырое мясо. Итак, каждый из нас пойдет своей дорогой.
– А
если один из двух натолкнется на шар?
– Тот,
кто найдет шар, должен вернуться к вывешенному платку и ждать там, подавая сигналы.
– А
если никто?..
Кейвор
взглянул на Солнце.
– Мы
будем искать шар до тех пор, пока нас не застигнет ночь и стужа.
– А
вдруг селениты нашли шар и спрятали?
Кейвор
пожал плечами.
– Или
если они теперь гонятся за нами?
Он
ничего не ответил.
– Возьмите
на всякий случай один лом, – предложил я.
Он
отрицательно покачал головой и задумчиво посмотрел на расстилавшуюся перед ним
пустыню.
Но он не
сразу тронулся в путь. Он почему-то замялся и смущенно посмотрел на меня.
– До
свидания, – сказал он наконец.
Меня
точно кольнуло в сердце. Я сразу вспомнил, как мы раздражали друг друга, и
особенно как я, должно быть, раздражал его.
«Проклятие, –
подумал я, – все могло быть иначе». Я хотел было протянуть ему на прощание
руку, но он уже сомкнул ноги и прыгнул прочь от меня к северу. Он несся по
воздуху, как сухой лист, плавно спустился и снова прыгнул. Я постоял с минуту,
наблюдая за его полетом, потом нехотя повернулся лицом на запад, выбрал место
для прыжка и с чувством человека, собирающегося прыгнуть в ледяную воду,
устремился обследовать свою половину лунного мира. Я довольно неуклюже упал
между скалами, поднялся на ноги, осмотрелся вокруг, вскарабкался на каменистую
площадку и прыгнул снова… Кейвор уже скрылся из виду, но платок храбро
развевался над пригорком, ослепительно белый в лучах яркого солнца.
Я решил
не терять из виду платка, что бы ни случилось.
|