Глава двадцать третья.
Что Кандид и Мартен увидали на английском берегу
– Ах, Панглос, Панглос! Ах, Мартен, Мартен! Ах, моя
дорогая Кунигунда! Что такое ваш подлунный мир? – восклицал Кандид на
палубе голландского корабля.
– Нечто очень глупое и очень скверное, – отвечал
Мартен.
– Вы хорошо знаете англичан? Они такие же безумцы, как
французы?
– У них другой род безумия, – сказал
Мартен. – Вы знаете, эти две нации ведут войну из-за клочка обледенелой
земли в Канаде и израсходовали на эту достойную войну гораздо больше, чем стоит
вся Канада [82]. Мои слабые познания не
позволяют мне сказать вам точно, в какой из этих двух стран больше людей, на
которых следовало бы надеть смирительную рубашку. Знаю только, что в общем
люди, которых мы увидим, весьма желчного нрава.
Беседуя так, они прибыли в Портсмут. На берегу толпился
народ; все внимательно глядели на дородного человека [83], который с завязанными глазами стоял на
коленях на палубе военного корабля; четыре солдата, стоявшие напротив этого
человека, преспокойно всадили по три пули в его череп, и публика разошлась,
чрезвычайно довольная.
– Что же это такое, однако? – сказал
Кандид. – Какой демон властвует над землей?
Он спросил, кем был этот толстяк, которого убили столь
торжественно.
– Адмирал, – отвечали ему.
– А за что убили этого адмирала?
– За то, – сказали ему, – что он убил слишком
мало народу; он вступил в бой с французским адмиралом [84] и, по мнению наших военных, подошел к врагу
недостаточно близко.
– Но, – сказал Кандид, – ведь и французский
адмирал был так же далеко от английского адмирала, как английский от
французского?
– Несомненно, – отвечали ему, – но в нашей
стране полезно время от времени убивать какого-нибудь адмирала, чтобы взбодрить
других.
Кандид был так ошеломлен и возмущен всем увиденным и
услышанным, что не захотел даже сойти на берег и договорился со своим
голландским судовладельцем (даже с риском быть обворованным, как в Суринаме),
чтобы тот без промедления доставил его в Венецию.
Через два дня корабль был готов к отплытию. Обогнули
Францию, проплыли мимо Лиссабона – и Кандид затрепетал. Вошли через пролив в
Средиземное море; наконец добрались до Венеции.
– Слава богу, – сказал Кандид, обнимая
Мартена, – здесь я снова увижу прекрасную Кунигунду. Я надеюсь на Какамбо
как на самого себя. Все хорошо, все прекрасно, все идет как нельзя лучше.
|
