Герберт Уэллс «Рассказы»

Волшебная лавка

   Пер. - К.Чуковский.

   Издали пне случалось видеть эту волшебную лавку и раньше.

   Раза два я проходил мимо ее витрины, где было  столько  привлекательных товаров: волшебные шары, волшебные куры,  чудодейственные  колпаки,  куклы для чревовещателей, корзины с аппаратурой для фокусов, колоды карт, с виду совсем обыкновенные, и тому подобная мелочь. Мне и в голову  не  приходило зайти в эту лавку. Но вот однажды Джип взял меня за палец и, ни  слова  не говоря, потащил к витрине; при этом он вел себя так, что не  войти  с  ним туда было никак невозможно.

   По правде говоря, я и не думал, что  эта  скромная  лавчонка  находится именно здесь, на Риджент-стрит, между магазином, где продаются картины,  и заведением, где выводятся цыплята в патентованных инкубаторах. Но это была она. Мне почему-то казалось, что она ближе  к  Сэркус,  или  за  углом  на Оксфорд-стрит, или даже в Холборне, и всегда я видел ее на другой  стороне улицы, так что к ней было не подойти, и  что-то  в  ней  было  неуловимое, что-то похожее на мираж. Но вот она здесь, в этом нет никаких сомнений,  и пухлый указательный пальчик Джипа стучит по ее витрине.

   -  Будь  я  богат,  -  сказал  Джип,  тыча  пальцем  туда,  где  лежало "Исчезающее яйцо", - я купил бы себе вот  это.  И  это.  -  Он  указал  на "Младенца, плачущего совсем как живой". - И это.

   То  был  таинственный  предмет,  который  назывался:  "Купи  и  удивляй друзей!" - как значилось на аккуратном ярлычке.

   - А под этим колпаком, - сказал Джип, - пропадает все, что ни положи. Я читал об этом в одной книге... А вон, папа,  "Неуловимый  грошик",  только его так положили, чтобы не видно было, как это делается.

   Джип унаследовал милые черты своей матушки: он не звал меня в  лавку  и не надоедал приставаниями, он только тянул меня за палец по направлению  к двери - совершенно  бессознательно,  -  и  было  яснее  ясного,  чего  ему хочется.

   - Вот! - сказал он и указал на "Волшебную бутылку".

   - А если б она у тебя была? - спросил я.

   И, услыхав в этом вопросе обещание, Джип просиял.

   - Я показал бы ее Джесси! - ответил он, полный, как  всегда,  заботы  о других.

   - До дня твоего рождения осталось меньше ста дней, Джип, - сказал  я  и взялся за ручку двери.

   Джип не ответил, но еще сильнее сжал мой палец, и мы вошли в лавку.

   Это была не простая лавка, это была лавка волшебная. И потому  Джип  не проследовал к прилавку впереди меня, как при покупке обыкновенных игрушек. Здесь он всю тяжесть переговоров возложил на меня.

   Это  была  крошечная,  тесноватая  полутемная   лавчонка,   и   дверной колокольчик задребезжал жалобным звоном,  когда  мы  захлопнули  за  собой дверь. В лавчонке никого не оказалось, и мы могли оглядеться. Вот тигр  из папье-маше  на  стекле,  покрывающем  невысокий  прилавок,  -   степенный, добродушный тигр, размеренно качающий головой; вот хрустальные  шары  всех видов; вот фарфоровая рука с  колодой  волшебных  карт;  вот  целый  набор разнокалиберных волшебных  аквариумов;  вот  нескромная  волшебная  шляпа, бесстыдно выставившая напоказ все  свои  пружины.  Кругом  было  несколько волшебных зеркал. Одно вытягивало и суживало вас, другое  отнимало  у  вас ноги и расплющивало вашу голову, третье делало из  вас  какую-то  круглую, толстую чурку.  И  пока  мы  хохотали  перед  этими  зеркалами,  откуда-то появился какой-то мужчина, очевидно, хозяин.

   Впрочем,  кто  бы  он  ни  был,  он  стоял  за   прилавком,   странный, темноволосый, бледный. Одно ухо было у него больше другого, а подбородок - как носок башмака.

   - Чем могу служить? - спросил он и растопырил  свои  длинные  волшебные пальцы по стеклу прилавка.

   Мы вздрогнули, потому что не подозревали о его присутствии.

   - Я хотел бы купить моему малышу какую-нибудь игрушку попроще, - сказал я.

   - Фокусы? - спросил он. - Ручные? Механические?

   - Что-нибудь позабавнее, - ответил я.

   - Гм... - произнес продавец и почесал голову, как бы размышляя. И прямо у нас на глазах вынул у себя из головы стеклянный шарик.

   - Что-нибудь в таком роде? - спросил он и протянул его мне.

   Это было неожиданно. Много раз мне  случалось  видеть  такой  фокус  на эстраде - без него не обойдется ни один фокусник средней руки, - но  здесь я этого не ожидал.

   - Недурно! - сказал я со смехом.

   - Не правда ли? - заметил продавец.

   Джип отпустил мой палец и потянулся за стеклянным шариком, но  в  руках продавца ничего не оказалось.

   - Он у вас в кармане, - сказал продавец,  и  действительно,  шарик  был там.

   - Сколько за шарик? - спросил я.

   - За стеклянные шарики мы денег не берем, - любезно ответил продавец. - Они достаются нам, - тут он поймал еще один  шарик  у  себя  на  локте,  - даром.

   Третий шарик он поймал у себя на затылке  и  положил  его  на  прилавок рядом с предыдущим. Джип, не торопясь, оглядел свой шарик, потом  те,  что лежали на прилавке, потом обратил вопрошающий взгляд на продавца.

   - Можете взять себе и эти, - сказал тот, улыбаясь, - а также,  если  не брезгуете, еще один, изо рта. Вот!

   Джип взглянул на меня, ища совета, потом в глубочайшем  молчании  сгреб все  четыре  шарика,  опять  ухватился  за  мой  успокоительный  палец   и приготовился к дальнейшим событиям.

   - Так мы  приобретаем  весь  наш  товар,  какой  помельче,  -  объяснил продавец.

   Я засмеялся и, подхватив его остроту, сказал:

   - Вместо того, чтобы покупать их на складе? Оно, конечно, дешевле.

   - Пожалуй, - ответил продавец. - Хотя в конце концов  и  нам-приходится платить, но не так много, как думают иные. Товары покрупнее, а также пищу, одежду и все, что нам нужно, мы достаем вот из этой шляпы...  И  позвольте мне заверить вас, сэр, что на  свете  совсем  не  бывает  оптовых  складов настоящих волшебных товаров. Вы,  верно,  изволили  заметить  нашу  марку: "Настоящая волшебная лавка".

   Он вытащил из-за щеки прейскурант и подал его мне.

   - Настоящая, - сказал он, указывая пальцем на это слово, и прибавил:  - У нас без обмана, сэр.

   У меня мелькнула мысль, что его шутки не лишены последовательности.

   Потом он обратился к Джипу с ласковой улыбкой:

   - А ты, знаешь ли, Неплохой Мальчуган...

   Я  удивился,  не  понимая,  откуда  он  мог  догадаться.  В   интересах дисциплины мы держим это в секрете даже в домашнем  кругу.  Джип  выслушал похвалу молча и продолжал смотреть на продавца.

   - Потому что только хорошие мальчики могут пройти в эту дверь.

   И тотчас же, как бы в подтверждение, раздался стук в дверь и послышался пискливый голосок:

   - И-и! Я хочу войти туда, папа! Папа, я хочу войти! И-и-и!

   И уговоры измученного папаши:

   - Но ведь заперто, Эдуард, нельзя!

   - Совсем не заперто! - сказал я.

   - Нет, сэр, у нас всегда заперто для таких детей, - сказал продавец,  и при этих словах мы увидели мальчика: крошечное личико,  болезненно-бледное от множества поедаемых лакомств, искривленное от вечных  капризов,  личико бессердечного маленького себялюбца, царапающего заколдованное стекло.

   - Не поможет, сэр, - сказал торговец, заметив, что  я  со  свойственной мне услужливостью шагнул к двери.

   Скоро хнычущего избалованного мальчика увели.

   - Как это у вас делается? - спросил я, переводя дух.

   - Магия! - ответил продавец, небрежно махнув рукой. И - ах!  -  из  его пальцев вылетели разноцветные искры и погасли в полутьме магазина.

   - Ты говорил там, на улице, - сказал продавец, обращаясь к Джипу, - что хотел бы иметь нашу коробку "Купи и удивляй друзей"!

   - Да, - признался Джип после героической внутренней борьбы.

   - Она у тебя в кармане.

   И, перегнувшись через  прилавок  (тело  у  него  оказалось  необычайной длины), этот изумительный субъект с ужимками заправского фокусника вытащил у Джипа из кармана коробку.

   - Бумагу! -  сказал  он  и  достал  большой  лист  из  пустой  шляпы  с пружинами.

   - Бечевку! - И во рту у него оказался клубок бечевки,  от  которого  он отмотал бесконечно длинную нить, перевязал ею сверток, перекусил зубами, а клубок,  как  мне  показалось,  проглотил.   Потом   об   нос   одной   из чревовещательных кукол зажег свечу, сунул в огонь палец (который тотчас же превратился в палочку красного сургуча) и запечатал покупку.

   - Вам еще понравилось "Исчезающее яйцо", - заметил он,  вытаскивая  это яйцо из внутреннего кармана моего пальто, и завернул его в бумагу вместе с "Младенцем, плачущим совсем как живой". Я передавал каждый готовый сверток Джипу, а тот крепко прижимал его к груди.

   Джип говорил очень мало, но глаза его были  красноречивы,  красноречивы были  его  руки,  обхватившие  подарки.  Его  душой  овладело  невыразимое волнение. Поистине это была настоящая магия.

   Но тут я вздрогнул, почувствовав,  что  у  меня  под  шляпой  шевелится что-то мягкое, трепетное. Я  схватился  за  шляпу,  и  голубь  с  измятыми перьями выпорхнул оттуда,  побежал  по  прилавку  и  шмыгнул,  кажется,  в картонную коробку позади тигра из папье-маше.

   - Ай, ай, ай! -  сказал  продавец,  ловким  движением  отбирая  у  меня головной убор. - Скажите, пожалуйста,  эта  глупая  птица  устроила  здесь гнездо!..

   И он стал  трясти  мою  шляпу,  вытряхнул  оттуда  два  или  три  яйца, мраморный  шарик,  часы,  с  полдюжины  неизбежных  стеклянных  шариков  и скомканную бумагу, потом еще бумагу, еще и еще, все время  распространяясь о том, что очень многие  совершенно  напрасно  чистят  свои  шляпы  только сверху и забывают почистить  их  внутри,  -  все  это,  разумеется,  очень вежливо, но не без личных намеков.

   - Накапливается целая куча мусора, сэр... Конечно, не у  вас  одного... Чуть не у каждого покупателя... Чего только люди не носят с собой!

   Мятая бумага росла, и вздымалась на прилавке все выше и выше, и  совсем заслонила его от нас. Только голос его раздавался по-прежнему:

   - Никто из  нас  не  знает,  что  скрывается  иногда  за  благообразной внешностью человека, сэр. Все мы - только  одна  видимость,  только  гробы повапленные...

   Его голос замер, точь-в-точь как у ваших соседей  замер  бы  граммофон, если бы вы угодили в него ловко брошенным кирпичом, - такое  же  внезапное молчание. Шуршание бумаги прекратилось, и стало тихо.

   - Вам больше не нужна моя шляпа? - спросил я наконец.

   Ответа не было.

   Я поглядел на Джипа, Джип поглядел на  меня,  и  в  волшебных  зеркалах отразились наши искаженные лица - загадочные, серьезные, тихие.

   - Я думаю, нам пора! - сказал я. - Будьте добры, скажите, сколько с нас следует... Послушайте, - сказал я, повышая голос, - я хочу расплатиться... И, пожалуйста, мою шляпу...

   Из-за груды бумаг как будто послышалось сопение.

   - Он смеется над нами! - сказал я. - Ну-ка, Джип, поглядим за прилавок.

   Мы обошли тигра, качающего головой. И что же? За  прилавком  никого  не оказалось.  На  полу  валялась  моя  шляпа,  а  рядом  с  нею  в  глубокой задумчивости,  съежившись,  сидел   вислоухий   белый   кролик   -   самый обыкновенный, глупейшего вида кролик, как раз такой, какие бывают только у фокусников. Я нагнулся за шляпой - кролик отпрыгнул от меня.

   - Папа! - шепнул Джип виновато.

   - Что?

   - Мне здесь нравятся, лапа.

   "И мне тоже нравилось бы, - подумал я,  -  если  бы  этот  прилавок  не вытянулся вдруг, загораживая нам выход". Я не сказал об этом Джипу.

   - Киска! - произнес он и протянул руку к кролику. - Киска, покажи Джипу фокус!

   Кролик шмыгнул в дверь, которой я там раньше почему-то не видел, и в ту же минуту оттуда опять показался человек, у которого одно ухо было длиннее другого. Он по-прежнему улыбался,  но  когда  наши  глаза  встретились,  я заметил, что его взгляд выражает не то вызов, не то насмешку.

   - Не угодно ли осмотреть нашу выставку, сэр? - как ни в чем  не  бывало сказал он.

   Джип потянул меня за палец. Я взглянул на прилавок, потом на  продавца, и глаза наши снова встретились.  Я  уже  начинал  думать,  что  волшебство здесь, пожалуй, слишком уж подлинное.

   - К сожалению, у нас не очень много времени,  -  начал  я.  Но  мы  уже находились в другой комнате, где была выставка образцов.

   - Все товары у нас одного качества, - сказал продавец,  потирая  гибкие руки, - самого высшего. Настоящая магия, без обмана, другой не  держим!  С ручательством... Прошу прощения, сэр!

   Я почувствовал, как он отрывает что-то от моего рукава, и, оглянувшись, увидел, что  он  держит  за  хвост  крошечного  красного  чертика,  а  тот извивается, и дергается, и норовит укусить его за руку. Продавец  беспечно швырнул его под прилавок. Конечно, чертик был резиновый,  но  на  какое-то мгновение... И держал он его так, как держат в руках какую-нибудь  кусачую гадину. Я посмотрел на Джипа, но его взгляд  был  устремлен  на  волшебную деревянную лошадку. У меня отлегло от сердца.

   - Послушайте, - сказал я продавцу, понижая голос и указывая глазами  то на Джипа, то на красного чертика,  -  надеюсь,  у  вас  не  слишком  много таких... изделий, не правда ли?

   - Совсем не держим! Должно быть, вы  занесли  его  с  улицы,  -  сказал продавец, тоже понизив голос и с еще более ослепительной улыбкой.  -  Чего только люди не таскают с собой, сами того не зная!

   Потом он обратился к Джипу:

   - Нравится тебе тут что-нибудь?

   Джипу многое нравилось.

   С доверчивой  почтительностью  обратившись  к  чудесному  продавцу,  он спросил:

   - А эта сабля тоже волшебная?

   - Волшебная игрушечная сабля -  не  гнется,  не  ломается  и  не  режет пальцев. У  кого  такая  сабля,  тот  выйдет  цел  и  невредим  из  любого единоборства с  любым  врагом  не  старше  восемнадцати  лет.  От  двух  с половиной шиллингов до семи с половиной, в зависимости от  размера...  Эти картонные  доспехи  предназначены  для  юных  рыцарей   и   незаменимы   в странствиях. Волшебный щит, сапоги-скороходы, шапка-невидимка.

   - Ох, папа! - воскликнул Джип.

   Я хотел узнать их цену, но продавец не обратил на меня внимания. Теперь он совершенно завладел Джипом. Он оторвал его от моего пальца, углубился в описание своих проклятых товаров, и остановить его было невозможно.  Скоро я заметил со смутной тревогой и каким-то чувством,  похожим  на  ревность, что Джип ухватился за его палец, точь-в-точь как обычно хватался  за  мой. "Конечно, он человек занятный, - думал я,  -  и  у  него  накоплено  много прелюбопытной дряни, но все-таки..."

   Я побрел за ними, не говоря ни слова, но  зорко  присматривая  за  этим фокусником. В конце концов Джипу это доставляет удовольствие... И никто не помешает нам уйти, когда вздумается.

   Выставка товаров занимала длинную комнату, большая галерея  изобиловала всякими колоннами, подпорками, стойками; арки вели в,  боковые  помещения, где болтались без дела и зевали по сторонам  приказчики  самого  странного вида; на каждом шагу нам преграждали путь и сбивали  нас  с  толку  разные портьеры и зеркала, так что скоро я потерял ту дверь, в которую мы вошли.

   Продавец показал Джипу волшебные поезда, которые двигались без  пара  и пружины, чуть только вы открывали семафор, а также драгоценные  коробки  с оловянными солдатиками, которые оживали, как только вы поднимали крышку  и произносили... Как передать этот звук, я не знаю, но Джип - у него  тонкий слух его матери - тотчас же воспроизвел его.

   - Браво! - воскликнул продавец, весьма  бесцеремонно  бросая  оловянных человечков обратно в коробку и передавая ее Джипу. - Ну-ка еще разок!

   И Джип в одно мгновение опять воскресил их.

   - Вы берете эту коробку? - спросил продавец.

   - Мы бы взяли эту коробку, - сказал я, - если только вы уступите нам со скидкой. Иначе нужно быть миллионером...

   - Что вы! С удовольствием.

   И продавец  снова  впихнул  человечков  в  коробку,  захлопнул  крышку, помахал коробкой в воздухе  -  и  тотчас  же  она  оказалась  перевязанной бечевкой и обернутой в серую бумагу, а на бумаге появились полный адрес  и имя Джипа!

   Видя мое изумление, продавец засмеялся.

   - У нас настоящее волшебство, - сказал он. - Подделок не держим.

   - По-моему, оно даже чересчур настоящее, - отозвался я.

   После этого он стал показывать Джипу разные фокусы, необычайные сами по себе, а еще больше - по  выполнению.  Он  объяснял  устройство  игрушек  и выворачивал их наизнанку, и мой милый малыш, страшно серьезный, смотрел  и кивал с видом знатока.

   Я не мог уследить за ними. "Эй, живо!" - вскрикивал волшебный продавец, и вслед за ним чистый детский голос повторял: "Эй, живо!" Но меня отвлекло другое. Меня стала одолевать вся эта чертовщина. Ею было  проникнуто  все: пол, потолок, стены, каждый гвоздь, каждый стул. Меня не покидало странное чувство,  что  стоит  мне  только  отвернуться  -  и  все  это   запляшет, задвигается, пойдет бесшумно играть у меня за спиной  в  пятнашки.  Карниз извивался, как змея, и лепные маски  по  углам  были,  по  правде  говоря, слишком выразительны для простого гипса.

   Внезапно внимание мое привлек один из приказчиков, человек  диковинного вида.

   Он стоял в стороне и, очевидно, не знал о моем присутствии (мне он  был виден не весь: его  ноги  заслоняла  груда  игрушек  и,  кроме  того,  нас разделяла арка). Он беспечно стоял, прислонясь к столбу  и  проделывая  со своим лицом самые невозможные вещи. Особенно ужасно было то, что он  делал со своим носом. И все это с таким видом, будто просто  решил  поразвлечься от скуки. Сначала у него  был  коротенький  приплюснутый  нос,  потом  нос неожиданно вытянулся, как подзорная  труба,  а  потом  стал  делаться  все тоньше и тоньше и в конце концов превратился  в  длинный,  гибкий  красный хлыст... Как в страшном сне! Он размахивал своим носом в разные стороны  и забрасывал его вперед, как рыболов забрасывает удочку.

   Тут я спохватился, что это зрелище совсем не для Джипа. Я  оглянулся  и увидел, что все внимание мальчика поглощено продавцом и он не  подозревает ничего дурного. Они о чем-то шептались, поглядывая на меня. Джип взобрался на табуретку, а продавец держал в руке что-то вроде огромного барабана.

   - Сыграем в прятки, папа! - крикнул Джип. - Тебе водить!

   И не успел я вмешаться, как продавец накрыл его большим барабаном.

   Я сразу понял, в чем дело.

   - Поднимите барабан! - закричал я. - Сию минуту! Вы испугаете  ребенка! Поднимите!

   Человек с разными ушами беспрекословно повиновался и протянул мне  этот большой цилиндр, чтобы  я  мог  вполне  убедиться,  что  он  пуст!  Но  на табуретке тоже не было никого! Мой мальчик бесследно исчез!..

   Вам, может быть, знакомо  зловещее  чувство,  которое  охватывает  вас, словно рука неведомого, и больно сжимает вам сердце! Это  чувство  сметает куда-то  прочь  ваше  обычное  "я",  вы  сразу  напрягаетесь,  становитесь осмотрительны и предприимчивы, вы не медлите, но и не торопитесь,  гнев  и страх исчезают. Так было со мной.

   Я подошел к ухмыляющемуся продавцу и опрокинул табуретку ударом ноги.

   - Оставьте эти шутки, - сказал я. - Где мой мальчик?

   - Вы сами видите, - сказал он, показывая мне пустой барабан,  -  у  нас никакого обмана...

   Я  протянул  руку,  чтобы  схватить  его  за  шиворот,  но  он,   ловко извернувшись, ускользнул от меня. Я опять бросился на него,  но  он  опять увильнул и распахнул какую-то дверь.

   - Стой! - крикнул я.

   Он убежал со смехом, я ринулся за ним и со всего размаху вылетел...  во тьму.

   Хлоп!

   - Фу ты! Я вас и не заметил, сэр!

   Я был на Риджент-стрит и столкнулся с каким-то очень почтенным рабочим. А невдалеке от меня, немного растерянный, стоял Джип. Я кое-как извинился, и Джип с ясной улыбкой подбежал ко мне,  как  будто  только  что  на  одну секунду потерял меня из виду.

   В руках у него было четыре пакета!

   Он тотчас же завладел моим пальцем.

   Сначала я не знал, что  подумать.  Я  обернулся,  чтобы  увидеть  дверь волшебной лавки, но ее нигде не было. Ни лавки, ни двери -  ничего!  Самый обыкновенный простенок между магазином, где продаются картины, и  окном  с цыплятами...

   Я сделал единственное, что было возможно в таком  положении:  встал  на краю тротуара и помахал зонтиком, подзывая кэб.

   -  В  карете!  -  восторженно  воскликнул  Джип.  Он   не   ждал   этой дополнительной радости.

   Я усадил Джипа, не без труда вспомнил свой  адрес  и  сел  сам.  Тут  я почувствовал что-то необычное у себя в кармане и вынул  оттуда  стеклянный шарик. С негодованием я бросил его на мостовую.

   Джип не сказал ни слова.

   Некоторое время мы оба молчали.

   - Папа! - сказал наконец Джип. - Это была хорошая лавка!

   Тут я впервые задумался, как же он воспринял все  это  приключение.  Он оказался совершенно цел и невредим - это главное. Он не был напуган, он не был расстроен, он просто был страшно доволен тем, как  провел  день,  и  к тому же у него в руках было четыре пакета.

   Черт возьми! Что могло там быть?

   - Гм! - сказал я. - Маленьким детям нельзя каждый день ходить  в  такие лавки!

   Он принял эти слова со свойственным ему стоицизмом, и на минуту я  даже пожалел, что я его отец, а не мать, и не могу тут же, coram  publico  [при народе (лат.)] расцеловать его. "В конце концов, - подумал я, - не так  уж все это страшно".

   Но окончательно утвердился я в этом мнении, только когда мы распаковали наши  свертки.  В  трех  оказались  коробки  с  обыкновенными,  но  такими замечательными оловянными солдатиками, что Джип  совершенно  забыл  о  тех "Настоящих волшебных солдатах", которых он видел в лавке,  а  в  четвертом свертке был котенок - маленький белый живой котенок,  очень  веселый  и  с прекрасным аппетитом.

   Я рассматривал содержимое пакетов с  облегчением,  но  все-таки  еще  с опаской. Проторчал я в детской не знаю сколько времени...

   Это случилось шесть месяцев тому назад. И теперь я начинаю думать,  что никакой беды не произошло. В котенке оказалось не больше  волшебства,  чем во всех других котятах. Солдаты оказались такими стойкими, что ими был  бы доволен любой полковник. Что же касается Джипа...

   Чуткие родители согласятся, что с ним я должен был соблюдать  особенную осторожность.

   Но недавно я все же отважился на серьезный шаг.

   Я спросил:

   - А что, Джип, если бы твои солдаты вдруг ожили в пошли маршировать?

   - Мои солдаты живые, - сказал Джип. - Стоит  мне  только  сказать  одно словечко, когда я открываю коробку.

   - И они маршируют?

   - Еще бы! Иначе за что их и любить!

   Я не высказал неуместного удивления и попробовал  несколько  раз,  чуть только он возьмется  за  своих  солдатиков,  неожиданно  войти  к  нему  в комнату. Но никаких признаков волшебного поведения я до сих пор за ними не заметил. Так что трудно сказать, прав ли Джип или нет.

   Еще один вопрос: о деньгах. У меня неизлечимая привычка всегда  платить по счетам. Я исходил вдоль и поперек всю Риджент-стрит, но  не  нашел  той лавки. Тем не менее я склонен  думать,  что  в  этом  деле  честь  моя  не пострадала: ведь раз этим людям - кто бы они  ни  были  -  известен  адрес Джипа, они могут в любое время явиться ко мне и получить по счету.