Герберт Уэллс «Рассказы»

Клад мистера Бришера

Пер. - Д.Горфинкель.

   - Жениться надо с разбором, знать, на ком  женишься,  -  сказал  мистер Бришер, задумчиво покручивая пухлой  рукой  длинные  жидкие  усы,  которые скрывали у него отсутствие подбородка.

   - Вот почему вы... - вставил я.

   - Да, - продолжал мистер Бришер, мрачно глядя перед  собой  слезящимися серо-голубыми глазами; он выразительно покачал головой и  дружески  дохнул на меня спиртным перегаром. - Сколько раз пытались меня окрутить. В  одном нашем городе я мог бы назвать  многих,  но  никому  это  еще  не  удалось, поверьте, никому.

   Я окинул взглядом его раскрасневшееся лицо,  обширность  его  экватора, художественную  небрежность  его  туалета   и   вздохнул,   подумав,   как опрометчиво  поступает  женский  пол:  вот  человек   поневоле   останется последним отпрыском своего рода!

   - Шустрым я был малым  в  прежние  годы,  -  сказал  мистер  Бришер.  - Трудненько иной раз приходилось, но я был настороже, всегда настороже,  ну и спасся.

   Он нагнулся ко мне через столик, видимо, раздумывая,  заслуживаю  ли  я доверия или нет. Наконец я с облегчением увидел, что вопрос  решен  в  мою пользу.

   - Я был однажды  помолвлен,  -  объявил  мистер  Бришер;  он  скользнул взглядом по стойке бара и погрузился в воспоминания.

   - Так далеко зашло?

   Он поглядел на меня.

   - Да, так далеко зашло. Собственно говоря... - Он  наклонился  ко  мне, понизил  голос  и  жестом  грязноватой  руки  как  бы  отстранил  от  себя презренный мир. - Собственно говоря, если она не умерла или  не  вышла  за другого, я и сейчас еще помолвлен. Да, до сих пор, - заявил он,  покачивая головой и скривив лицо. - Все еще! - сказал он, перестал гримасничать и, к моему удивлению, расплылся в самодовольной улыбке. - Я!  Но  я  сбежал,  - пояснил он, восхищенно вскидывая брови. - Унес ноги! И  это  еще  не  все! Верьте не верьте, - продолжал он, - но я нашел клад! Самый настоящий клад!

   Я подумал, что это ирония,  и,  быть  может,  не  проявил  достаточного удивления.

   - Да, - сказал он. - Нашел клад. И унес ноги. Говорю вам, вы до  смерти удивитесь, если я расскажу, что со мной случилось.

   Он несколько раз повторил, что нашел клад и не воспользовался им.

   Я не стал приставать к нему с расспросами, но поспешил  позаботиться  о телесных нуждах мистера Бришера и только после этого навел  его  снова  на разговор о покинутой невесте.

   - Милая была девушка, - сказал он не без грусти, как мне показалось,  - и очень порядочная.

   Он поднял брови и поджал губы, изображая  исключительную  порядочность, идущую гораздо дальше того, что нравится нам, пожилым людям.

   -  Это  случилась  далеко  отсюда,  точнее  говоря,  в  Эссексе.   Близ Колчестера. Я тогда жил  в  Лондоне,  подвизался  по  строительной  части. Шикарным пареньком я был тогда, скажу я вам! Стройным! Выходной  костюм  - мое почтение!  И  цилиндр,  обратите  внимание!  -  Рука  мистера  Бришера взлетела над головой в беспредельность, показывая, каким высоким  был  его цилиндр. - Зонтик, отличный зонтик с роговой ручкой.  Сбережения!  Я  знал цену деньгам, расчетливым был.

   Он ненадолго задумался, как все мы рано  или  поздно  задумываемся  над утраченным блеском юности.  Но  от  прописных  истин  воздержался,  как  и подобает в баре.

   - Я познакомился с ней через приятеля: он с ее сестрой  был  помолвлен. Она гостила в Лондоне у тетки, державшей мясную лавку.  Тетка  была  очень строгая - все ее родственники отличались строгостью, - и  старуха  пускала свою племянницу гулять с моим приятелем лишь с Сестрой,  то  есть  с  моей Джен. Вот он и втянул меня в эту затею,  ну,  просто,  чтобы  ему  удобнее было. Мы всегда в воскресенье под вечер отправлялись в Баттерси-парк. Я  в цилиндре,  он  тоже,  и  девушки,  само  собой,  в  полном  параде.  И   в Баттерси-парке мы были под стать другим. Красивой  Джен  не  назовешь,  но лучшей девушки я не встречал. Мне она понравилась с самого начала, и что ж - самому, пожалуй, это говорить и не пристало, - но я ей тоже пришелся  по душе. Знаете, как это бывает?

   Я сделал вид, что знаю.

   - И что же, вы думаете, этот малый сделал, когда женился на ее  сестре? Мы с ним были в большой дружбе, ну, он возьми да пригласи меня  к  себе  в Колчестер. Она там поблизости жила. Понятно, меня представили  ее  родным, так вот и вышло, что скоро мы  с  ней  были  помолвлены...  Помолвлены!  - повторил он.

   - Она жила с отцом и матерью, как полагается молодой леди.  У  них  был чудесный домик с садом. На редкость почтенные  люди  и  вдобавок  довольно богатые. У них был собственный дом,  купили  по  дешевке  у  Строительного общества: прежний владелец кого-то ограбил и сидел в тюрьме. Да еще были у них клочок земли и несколько коттеджей,  и  денежки  у  них  водились  под верными закладными. Одним словом, люди хоть куда. Скажу вам прямо, я  было уж совсем решился. А мебель! Ух! У них даже пианино было.  Джен,  ее  Джен звали, по воскресеньям играла, и как здорово играла! В  книге  псалмов  не было священной песни, которую она не могла бы сыграть!

   Мы часто сходились по вечерам  и  пели  псалмы:  и  я,  и  она,  и  все семейство.

   Ее отец был очень видным человеком в церкви. Вы бы посмотрели на него в воскресный день, когда он  перебивал  священника  и  сам  запевал  псалмы! Помню, он носил золотые очки. Бывало, глянет поверх них на вас, а сам  так и заливается, уж очень душевно он славил господа.  И  если  случалось  ему сбиться с такта, половина прихожан сбивалась вместе с ним,  это  как  пить дать! Вот какой был человек! Идешь иной раз за ним, а он весь в черном,  и на голове этакая широкополая шляпа, так  невольно  гордость  возьмет,  что тебе такой тесть попался.

   Когда настало лето, я поехал туда и гостил у них две  недели.  Впрочем, надо вам сказать, была в этом деле одна заминка, - вздохнул мистер Бришер. - Мы с Джен хотели пожениться, и делу конец. А папаша говорил, что  раньше я должен "занять положение". Вот и вышла заминка.  Ну,  значит,  я  поехал туда и из кожи лез, чтобы показать, какой я толковый и нужный малый. Хотел показать, что я мастер на все руки. Понятно?

   Я сочувственно хмыкнул.

   - А за домом у них,  в  самой  глубине  сада,  было  такое  заброшенное местечко. Я и говорю старику: "Почему бы вам не разбить  здесь  цветник  и камнями обложить, все честь честью? Красиво!".

   - Дорого обойдется, - говорит.

   - Ни гроша не будет стоить, - говорю. -  Я  дока  пс  части  цветников. Давайте я вам сделаю. - Я, видите ли, помогал брату  цветник  разбивать  в саду для гостей за его баром и знал, с какого  конца  за  это  взяться.  - Давайте, - говорю, - я вам сделаю. Я, правда, в отпуске,  но  уж  такой  я человек: не могу, - говорю, - сидеть сложа руки. Разобью  вам  цветник  по всем правилам. Короче сказать, он мне разрешил.

   Тут-то я и наткнулся на клад.

   - Какой клад? - спросил я.

   - Эх! - произнес мистер Бришер. - Тот самый, о котором я  вам  говорил. Из-за него-то я и остался холостяком на всю жизнь.

   - Как?! Вы откопали клад?

   - Да, зарытое сокровище, клад нашел. Он сам мне  в  руки  дался.  Я  же говорил вам, настоящий клад!

   Он посмотрел на меня без обычной почтительности.

   - Клад был зарыт неглубоко,  на  крышке  земли  лежало  около  фута,  - продолжал он. - Я не успел опомниться, как наткнулся на угол.

   - И что дальше? - спросил я. - Я что-то не понимаю.

   - Чего же там не понимаете? Как только я  за  сундук  взялся,  сразу  и сообразил, что в нем клад! Чутье подсказало. Словно внутри у  меня  что-то крикнуло: "Вот твое счастье! Бери и помалкивай!" Хорошо, что я знал законы о ценных находках, а не то я бы тут же заорал. Вы ведь знаете...

   - Казна забирает все и выдает один процент.  Прямо  безобразие!  Ну,  а дальше? Что же вы сделали?

   - Открыл сундук. В саду и вообще кругом ни души. Джен  помогала  матери убирать комнаты. И волновался же я, скажу вам!  Сперва  попробовал  замок, потом тяпнул по петлям. Сундук открылся. Серебро! Полно серебряных  монет! Блестят. Как увидел, меня всего так и затрясло. И надо же, чтобы  тут  как раз мусорщик вышел из-за дома. У меня чуть сердце  не  оборвалось.  Думаю, какой же я дурак, что у меня все эти деньги на виду. А тут еще сосед -  он тоже был в отпуске - вздумал поливать бобы в своем огороде. Что,  если  бы он взглянул через забор?

   - Что же вы сделали?

   - Захлопнул крышку и давай скорехонько засыпать.  Потом  принялся,  как сумасшедший, рыть землю в ярде от того места. А  рожа  у  меня  улыбалась, можно сказать, сама по себе, пока всю  работу  не  кончил.  Одна  мысль  в голове вертится: как бы скрыть это дело, - больше ни о чем думать не  мог. "Клад, - шепчу, - клад! Сотни фунтов! Сотни и сотни фунтов!" Шепчу, а  сам рою вовсю. И все мне мерещилось, что сундук торчит  наружу  и  виден,  как ноги из-под одеяла, когда человек лежит в постели. Поэтому я  еще  накидал сверху всю ту землю, что была вырыта из ямы для цветника. И взмок же я!  А тут из дома притопал сам папаша. Он мне ничего не сказал. Стоит у меня  за спиной и глаз не сводит. Потом я от Джен узнал, что он вернулся  в  дом  и говорит: "Этот твой олух, Джен, - он всегда меня олухом почему-то обзывал, - все-таки умеет на работу приналечь". Ясно, что  я  на  него  впечатление произвел.

   - Какой длины был сундук? - вдруг спросил я.

   - Какой длины? - переспросил мистер Бришер.

   - Да, ну каких размеров?

   - А! Примерно вот столько на столько.

   Мистер Бришер показал длину и ширину сундука средних размеров.

   - Полный? - спросил я.

   - Доверху полный серебряных монет, полукрон, кажется.

   - Послушайте! - воскликнул я. - Ведь это значит сотни фунтов!

   - Тысячи! - с каким-то печальным спокойствием подтвердил мистер Бришер. - Я высчитал.

   - Но как они туда попали?

   - Не знаю. Знаю только, что их нашел. Думаю же  я  вот  что:  молодчик, который владел домом до ее отца, был заправский грабитель. Что называется, преступник высшей марки. В собственной  коляске,  развалившись,  ездил.  - Мистер Бришер остановился перед сложностями задачи рассказчика  и  наконец разразился длинным вводным периодом: - Не помню, говорил ли я вам, что это был дом одного разбойника, раньше чем попал к тестю, и я знал, что он  раз ограбил почтовый поезд. Это я знал. И вот я подумал...

   - Это вполне возможно, - согласился я. - Но что же вы дальше сделали?

   - Трудился, можно сказать, до седьмого пота, - отвечал мистер Бришер. - С меня прямо градом текло. Все утро. Я делал вид, что разбиваю цветник,  а сам все думал, как мне быть. Пожалуй, я рассказал бы  ее  отцу,  только  я сомневался в его честности: боялся, как бы он не обобрал меня и не передал все властям. А потом, раз я собирался жениться и войти в семью, я  считал, пусть лучше эти деньги принесу в дом я, и они, так сказать,  поднимут  мне цену в их глазах. Наконец, у меня оставалось еще три дня отпуска, так  что спешить было  некуда.  Я  все  и  засыпал  землей  и  продолжал  копать  и раздумывать, как уберечь клад. И ничего не мог придумать. Все голову ломал и ломал, - продолжал мистер Бришер. - Меня даже сомнение взяло, вправду ли я видел эти монеты. Я перешел на то место и опять разрыл землю, но как раз вышла мамаша Джен белье развешивать. Опять  на  меня  трясучка  напала.  А позже, только я собрался еще раз взяться, приходит Джен и  зовет  обедать. "Яму-то, - говорит, - какую вырыл, верно, проголодался теперь очень!"

   За обедом я был, как в тумане. Из головы все не  шло:  "А  вдруг  сосед перемахнул через забор и сейчас набивает себе  карманы?"  Но  потом  стало легче на душе. "Раз деньги лежали там так долго, - думаю, - еще  полежат". Тогда я завел разговор, чтобы выпытать у старика, как он вообще смотрит на всякие там находки.

   Мистер Бришер остановился и сделал  вид,  будто  воспоминание  об  этом разговоре доставляет ему поистине удовольствие.

   - Старик оказался язвой, - сказал он. - Настоящей язвой!

   - Как? - удивился я. - Неужели он хотел?..

   - Вот как было дело, - пояснил мистер Бришер,  дружески  взяв  меня  за руку и дыша мне в лицо, чтобы успокоить. - Я хотел выпытать у него, что он думает, и рассказал ему историю про моего приятеля (все  нарочно  выдумал, понимаете!), который взял напрокат пальто и будто  нашел  в  нем  соверен. "Мой приятель оставил золотой себе, но я, - говорю, - не уверен, правильно ли он поступил". Тут старик и начни. Господи, и  отчитал  же  он  меня!  - Мистер Бришер сделал вид, что его все это очень забавляет. -  Старик  был, можно сказать, на редкость вредный.  Конечно,  говорит,  он  так  и  знал, других друзей, мол, у меня и быть не может. Иного  поведения,  говорит,  и нельзя  было  ожидать  от  друга  безработного  бродяги,  который  заводит шуры-муры с чужими дочками. Каково, а? Чего  только  он  не  наговорил!  И половины не передашь! Как заведенный сыпал, и все такое оскорбительное!  Я стал возражать ему, только чтобы побольше выведать. "Разве, - говорю, - вы не взяли бы себе полсоверена, если бы нашли на улице?"  "Конечно,  нет!  - отвечает. - Конечно, не взял бы!" "Как же так? - говорю. - Ведь  это  было бы вроде клада!" А он мне на это: "Молодой человек, есть мудрость, которая превыше моей. "Кесарево кесарю...", как дальше  там  сказано?  И  принялся расписывать. Да! Ничего не скажешь, ловкий был старик, умел трахнуть людей библией по голове. Говорит, удержу  нет.  Наконец  стал  подпускать  такие шпильки, что терпение у меня лопнуло. Джен-то я обещал не отвечать ему  на обидные слова, но тут меня прорвало!

   Загадочными гримасами мистер Бришер старался уверить меня, что  одержал верх в этом словесном поединке, но меня не так легко было провести.

   - Наконец зло меня взяло, и я ушел, когда понял, что клад мне  придется поднимать одному. Но я подбодрился, когда подумал, как утру старому  черту нос, когда денежки будут у меня...

   Он помолчал.

   - Так вот,  поверите  ли,  за  все  три  дня  у  меня  не  было  случая подобраться к проклятому сундуку. Ни полкроны я не  вынул  оттуда:  всегда что-нибудь мешало.

   Удивительно, как мало люди задумываются вот над чем, - продолжал мистер Бришер. - Найти клад - не такое уж большое дело. А вот  попробуйте  унести его. Мне кажется, я в эти ночи ни на минуту глаз не закрыл. Все думал, как мне прибрать его к рукам, да что я с ним буду делать, да  как  я  объясню, откуда взял такое богатство, Прямо заболел. Все дни  ходил  такой  хмурый, что Джен разозлилась. "Ты, - говорит, - совсем не тот, что был в Лондоне". И это она повторила несколько раз. Я пытался взвалить все на папашу  и  на его шпильки, но, с позволения сказать, у нее свое  было  на  уме:  забрала себе в голову, что я втюрился в другую. Говорит, будто я изменил  ей.  Ну, мы с ней поцапались чуточку, но я так помешался на  этом  кладе,  что  мне было наплевать на все ее слова. В конце концов я придумал план.  Я  всегда был на этот счет мастак; планы составлять - это по моей части, вот  только выполнить - с этим у меня  похуже.  Я  обдумал  все  подробно  и,  значит, наметил план. Прежде всего  я  хотел  унести  полные  карманы  этих  самых полукрон - понятно? А потом... ну, вы дальше увидите.

   Я дошел до такого состояния,  что  не  мог  и  подумать  о  том,  чтобы сунуться к сундуку среди дня. Стало быть, я дождался  ночи  и,  когда  все стихло, встал и прокрался к задней двери: хотел  набить  себе  карманы.  И надо же мне было в кухне споткнуться о ведро!  Тут  папаша  выскакивает  с пистолетом: чутко спал  старик,  и  недоверчив  он  был  притом;  пришлось объяснять, что я шел  к  колодцу  попить,  потому  графин  у  меня  был  с трещиной. Ну, сами понимаете, прежде чем уйти, пришлось  выслушать  разные обидные слова.

   - И вы хотите сказать... - начал я.

   - Погодите, - остановил меня мистер Бришер. - Я говорил вам, что у меня был план. Вышла маленькая заминка, но  главному  плану  это  нисколько  не повредило. На другой день я  вышел  и  закончил  цветник,  словно  никаких обидных слов и сказано не было. Обмазал  камни  цементом,  покрыл  зеленой краской, и все такое прочее.  Еще  положил  зеленый  мазок  там,  где  был сундук. Все вышли посмотреть и говорили, как красиво у меня получилось,  и даже старик чуточку подобрел, когда увидел. Но он  только  сказал:  "Жаль, что ты не всегда так трудишься. А то мог бы добиться чего-нибудь путного".

   - Да, - говорю (не удержался), - я много вложил в этот цветник.  Так  и сказал! Чувствуете? Когда я  говорил,  что  много  вложил  в  цветник,  я, конечно, имел в виду...

   -  Чувствую,  -  поспешил  я   сказать,   ибо   мистер   Бришер   любил растолковывать свои остроты.

   - А он не понял, - сказал мистер Бришер. - По  крайней  мере  тогда.  А когда все было кончено, я уехал в Лондон... Да, уехал в Лондон.

   Пауза.

   - Только я вовсе не в Лондон уехал, - снова заговорил мистер  Бришер  с внезапным оживлением и приблизил свое лицо к моему. - Будьте покойны!  Как вы думаете?.. Дальше Колчестера я не поехал ни на шаг. Лопату я оставил  в таком месте, что мог сразу найти.  Все  у  меня  было  обдумано  наилучшим манером. В Колчестере я нанял тележку и сказал, что поеду  в  Ипсвич,  там переночую и вернусь на следующий день. Мне пришлось оставить два  соверена в залог, и я поехал.

   Только вовсе не в Ипсвич.

   В полночь я привязал лошадь и тележку у дороги, шагах в  пятидесяти  от дома Джен, и вмиг был на месте. Ночь  была  самая  подходящая  для  такого дела. Собрались тучи, душновато было. По всему небу зарницы играли, вскоре надвинулась гроза.  И  вдруг  началось!  Сперва  упало  несколько  крупных капель, они вроде как обожгли меня. И сразу град.  Я  продолжал  работать: швырял себе землю и совсем не думал, что старик может услышать. Я даже  не заботился о том, чтобы не стукнуть  лопатой.  Гром,  молния,  град  только раззадоривали меня. Не удивлюсь, если я даже  пел.  Я  так  старался,  что начисто забыл и про гром, и про свою конягу, и про тележку. Очень скоро  я добрался до сундука и начал поднимать его...

   - Небось, тяжелый был? - спросил я.

   - Ух, тяжеленный! Не поднять! Меня зло разобрало. Ведь  об  этом  я  не подумал! Тут я рассвирепел, скажу вам, и начал ругаться. Просто  вне  себя был. В ту минуту мне не пришло в голову разделить груз на части. Да  и  не мог же я бросать деньги прямо в тележку. С досады поднял я за  один  конец сундук, и все содержимое  посыпалось  оттуда  разом,  со  страшным  шумом, настоящий серебряный потоп! И вслед за этим - молния! Осветила все кругом, как днем! Смотрю, задняя дверь открыта и старик ковыляет в  сад  со  своим паршивым старым пистолетом. В ста шагах от меня был.

   Ну, скажу вам, я вконец растерялся, совсем уж не соображал, что  делаю. Не задержался даже, чтобы набить карманы. Стрелой прямо через забор  и  во весь дух помчался к  тележке.  Бегу,  а  сам  ругаюсь,  чертыхаюсь.  Ну  и перетрусил же я - всего перевернуло...

   И, поверите ли, когда я добежал до места, где оставил лошадь и тележку, гляжу, а их след простыл. Уф! Как я это увидел, и ругаться больше не  мог. Только топал ногами и прыгал, а потом взял и махнул в  Лондон...  Конченый был человек.

   Мистер Бришер задумался.

   - Конченый человек, - с горечью повторил он.

   - Ну и что же? - спросил я.

   - Вот и все, - сказал мистер Бришер.

   - Вы не вернулись?

   - Будьте покойны! Довольно намучился с этим проклятым кладом.  А  кроме того, я не знал, что делают с теми, кто присваивает себе находки. Я тут же подался в Лондон.

   - И больше не возвращались?

   - Нет.

   - А как же Джен? Вы ей писали?

   - Три раза. Удочку закидывал. Не ответила. Перед разлукой мы повздорили из-за ее ревности. Так что я не мог наверняка решить, отчего ответа нет.

   Я не знал,  что  делать.  Не  знал  даже,  разглядел  ли  меня  старик. Просматривал газеты: все  хотел  знать,  когда  он  сдаст  клад  в  казну. Сомнений у меня на этот счет не было: ведь он таким почтенным считался.

   - Ну и как?

   Мистер Бришер сжал губы и медленно покачал головой.

   - Не таковский он! Джен была милая девушка, -  продолжал  он,  -  очень милая девушка, заметьте, хотя и ревнивая. Кто знает, может,  я  и  мог  бы вернуться к ней немного погодя. Я думал: если старик не сдал клада, я смог бы вроде как держать его  в  руках.  Ну,  хорошо.  Как-то  проглядываю  по привычке газету, нет ли чего из Колчестера, и вдруг вижу  его  имя.  А  по какому поводу, как вы думаете?

   Я не мог отгадать.

   Мистер Бришер понизил голос до шепота, прикрывая рот  рукой.  Его  лицо просто светилось радостью.

   - Распространение фальшивых монет, -  прошептал  он,  -  понимаете  вы, фальшивых монет!

   - Неужели вы хотите сказать?..

   - Да.  Именно!  Скверная  штука.  Из  этого  сделали  громкий  процесс. Пришлось старику туго, как он ни вертелся. Сумели доказать, что он спустил - подумайте! - около десятка фальшивых полукрон.

   - И вы ничего не...

   - Еще чего! Да  и  какая  была  бы  ему  польза,  если  б  это  назвали присвоением ценной находки!