Явление седьмое
Паратов, Лариса и Робинзон.
Лариса. Ах, как я устала. Я теряю силы,
я насилу взошла на гору. (Садится в глубине сцены на скамейку у решетки.)
Паратов. А, Робинзон! Ну, что ж ты,
скоро в Париж едешь?
Робинзон. С кем это? С тобой, ля-Серж,
куда хочешь, а уж с купцом я не поеду. Нет, с купцами кончено.
Паратов. Что так?
Робинзон. Невежи!
Паратов. Будто? Давно ли ты догадался?
Робинзон. Всегда знал. Я всегда за
дворян.
Паратов. Это делает тебе честь,
Робинзон. Но ты не по времени горд. Применяйся к обстоятельствам,
бедный друг мой! Время просвещенных покровителей, время
меценатов прошло; теперь торжество буржуазии, теперь искусство на вес золота
ценится, в полном смысле наступает золотой век. Но, уж не взыщи, подчас и
ваксой напоят, и в бочке с горы, для собственного удовольствия, прокатят – на
какого Медичиса нападешь. Не отлучайся, ты мне будешь нужен!
Робинзон. Для тебя в огонь и в воду. (Уходит
в кофейную.)
Паратов (Ларисе). Позвольте
теперь поблагодарить вас за удовольствие – нет, этого мало, – за счастие,
которое вы нам доставили.
Лариса. Нет, нет, Сергей Сергеич, вы
мне фраз не говорите! Вы мне скажите только: что я – жена ваша или нет?
Паратов. Прежде всего, Лариса
Дмитриевна, вам нужно ехать домой. Поговорить обстоятельно мы еще успеем
завтра.
Лариса. Я не поеду домой.
Паратов. Но и здесь оставаться вам
нельзя. Прокатиться с нами по Волге днем – это еще можно допустить; но кутить
всю ночь в трактире, в центре города, с людьми, известными дурным поведением!
Какую пищу вы дадите для разговоров.
Лариса. Что мне за дело до разговоров!
С вами я могу быть везде. Вы меня увезли, вы и должны привезти меня домой.
Паратов. Вы поедете на моих лошадях –
разве это не все равно?
Лариса. Нет, не все равно. Вы меня
увезли от жениха, маменька видела, как мы уехали – она не будет беспокоиться,
как бы поздно мы ни возвратились… Она покойна, она уверена в вас, она
только будет ждать нас, ждать… чтоб благословить. Я должна или приехать с вами,
или совсем не являться домой.
Паратов. Что такое? Что значит: «совсем
не являться»? Куда деться вам?
Лариса. Для несчастных людей много
простора в божьем мире: вот сад, вот Волга. Здесь на каждом сучке удавиться
можно, на Волге – выбирай любое место. Везде утопиться легко, если есть желание
да сил достанет.
Паратов. Какая экзальтация! Вам можно
жить и должно. Кто откажет вам в любви, в уважении! Да тот же ваш жених: он
будет радехонек, если вы опять его приласкаете.
Лариса. Что вы говорите! Я мужа своего
если уж не любить, так хоть уважать должна; а как я могу уважать человека,
который равнодушно сносит насмешки и всевозможные оскорбления! Это дело
кончено: он для меня не существует. У меня один жених: это вы.
Паратов. Извините, не обижайтесь на мои
слава! Но едва ли вы имеете право быть так требовательными ко мне.
Лариса. Что вы говорите! Разве вы
забыли? Так я вам опять повторю все с начала. Я год страдала, год не могла
забыть вас, жизнь стала для меня пуста; я решилась, наконец, выйти замуж за
Карандышева, чуть не за первого встречного. Я думала, что семейные обязанности
наполнят мою жизнь и помирят меня с ней. Явились вы и говорите: «Брось все, я
твой». Разве это не право? Я думала, что ваше слово искренне, что я его
выстрадала.
Паратов. Все это прекрасно, и обо всем
мы с вами потолкуем завтра.
Лариса. Нет, сегодня, сейчас.
Паратов. Вы требуете?
Лариса. Требую.
В
дверях кофейной видны Кнуров и Вожеватов.
Паратов. Извольте. Послушайте, Лариса
Дмитриевна! Вы допускаете мгновенное увлечение?
Лариса. Допускаю. Я сама способна
увлечься.
Паратов. Нет, я не так выразился;
допускаете ли вы, что человек, скованный по рукам и по ногам неразрывными
цепями, может так увлечься, что забудет все на свете, забудет и гнетущую его
действительность, забудет и свои цепи?
Лариса. Ну, что же! И хорошо, что он
забудет.
Паратов. Это душевное состояние очень
хорошо, я с вами не спорю; но оно непродолжительно. Угар страстного увлечения
скоро проходит, остаются цепи и здравый рассудок, который говорит, что этих
цепей разорвать нельзя, что они неразрывны.
Лариса (задумчиво). Неразрывные
цепи! (Быстро.) Вы женаты?
Паратов. Нет.
Лариса. А всякие другие цепи – не
помеха! Будем носить их вместе, я разделю с вами эту ношу, большую половину
тяжести я возьму на себя.
Паратов. Я обручен.
Лариса. Ах!
Паратов (показывая обручальное
кольцо). Вот золотые цепи, которыми я скован на всю жизнь.
Лариса. Что же вы молчали? Безбожно,
безбожно! (Садится на стул.)
Паратов. Разве я в состоянии был помнить
что-нибудь! Я видел вас, и ничего более для меня не существовало.
Лариса. Поглядите на меня!
Паратов
смотрит на нее.
«В
глазах, как на небе, светло…» Ха, ха, ха! (Истерически смеется.) Подите
от меня! Довольно! Я уж сама об себе подумаю. (Опирает голову на руку.)
Кнуров, Вожеватов и Робинзон
выходят на крыльцо кофейной.
|