Явление шестое
Кнуров, Вожеватов и Робинзон.
Вожеватов. А, милорд! Что во сне видел?
Робинзон. Богатых дураков; то же, что и
наяву вижу.
Вожеватов. Ну, как же ты, бедный умник,
здесь время проводишь?
Робинзон. Превосходно. Живу в свое
удовольствие и притом в долг, на твой счет. Что может быть лучше!
Вожеватов. Позавидуешь тебе. И долго ты
намерен наслаждаться такой приятной жизнью?
Робинзон. Да ты чудак, я вижу. Ты
подумай: какой же мне расчет отказываться от таких прелестей!
Вожеватов. Что-то я не помню: как будто я
тебе открытого листа не давал?
Робинзон. Так ты в Париж обещал со мной
ехать – разве это не все равно?
Вожеватов. Нет, не все равно! Что я
обещал, то исполню; для меня слово – закон, что сказано, то свято. Ты спроси:
обманывал ли я кого-нибудь?
Робинзон. А покуда ты сбираешься в Париж,
не воздухом же мне питаться?
Вожеватов. Об этом уговору не было. В
Париж хоть сейчас.
Робинзон. Теперь поздно; поедем, Вася,
завтра.
Вожеватов. Ну, завтра, так завтра. Послушай,
вот что: поезжай лучше ты один, я тебе прогоны выдам взад и вперед.
Робинзон. Как один? Я дороги не найду.
Вожеватов. Довезут.
Робинзон. Послушай, Вася, я по-французски
не совсем свободно… Хочу выучиться, да все времени нет.
Вожеватов. Да зачем тебе французский язык?
Робинзон. Как же, в Париже да
по-французски не говорить?
Вожеватов. Да и не надо совсем, и никто
там не говорит по-французски.
Робинзон. Столица Франции, да чтоб там
по-французски не говорили! Что ты меня за дурака, что ли, считаешь?
Вожеватов. Да какая столица! Что ты, в уме
ли? О каком Париже ты думаешь? Трактир у нас на площади есть «Париж», вот я
куда хотел с тобой ехать.
Робинзон. Браво, браво!
Вожеватов. А ты полагал, в настоящий? Хоть
бы ты немножко подумал. А еще умным человеком считаешь себя! Ну, зачем я тебя
туда возьму, с какой стати? Клетку, что ли, сделать да показывать тебя?
Робинзон. Хорошей ты школы, Вася,
хорошей; серьезный из тебя негоциант выйдет.
Вожеватов. Да ничего; я стороной слышал,
одобряют.
Кнуров. Василий Данилыч, оставьте его!
Мне нужно вам сказать кой-что.
Вожеватов (подходя). Что вам
угодно?
Кнуров. Я все думал о Ларисе
Дмитриевне. Мне кажется, она теперь находится в таком положении,
что нам, близким людям, не только позволительно, но мы
даже обязаны принять участие в ее судьбе.
Робинзон
прислушивается.
Вожеватов. То есть вы хотите сказать, что
теперь представляется удобный случай взять ее с собой в Париж?
Кнуров. Да, пожалуй, если угодно: это
одно и то же.
Вожеватов. Так за чем же дело стало? Кто
мешает?
Кнуров. Вы мне мешаете, а я вам. Может
быть, вы не боитесь соперничества? Я тоже не очень опасаюсь; а
все-таки неловко, беспокойно; гораздо лучше, когда поле чисто.
Вожеватов. Отступного я не возьму, Мокий
Парменыч.
Кнуров. Зачем отступное? Можно иначе
как-нибудь.
Вожеватов. Да вот, лучше всего. (Вынимает
из кармана монету и кладет под руку.) Орел или решетка?
Кнуров (в раздумье). Если скажу:
орел, так проиграю; орел, конечно, вы. (Решительно.) Решетка.
Вожеватов (поднимая руку). Ваше.
Значит, мне одному в Париж ехать. Я не в убытке; расходов меньше.
Кнуров. Только, Василий Данилыч, давши
слово, держись; а не давши, крепись! Вы купец, вы должны понимать, что значит
слово.
Вожеватов. Вы меня обижаете. Я сам знаю,
что такое купеческое слово. Ведь я с вами дело имею, а не с Робинзоном.
Кнуров. Вон Сергей Сергеич идет с
Ларисой Дмитриевной! Войдемте в кофейную, не будем им мешать.
Кнуров и Вожеватов уходят в
кофейную. Входят Паратов и Лариса.
|
