|
Виктору
Гюго
I
Я о тебе одной мечтаю, Андромаха[88],
Бродя задумчиво по новой Карусель[89],
Где скудный ручеек, иссякший в груде праха,
Вновь оживил мечту, бесплодную досель.
О, лживый Симоис[90],
как зеркало живое
Ты прежде отражал в себе печаль вдовы.
Где старый мой Париж!.. Трудней забыть былое,
Чем внешность города пересоздать! Увы!..
Я созерцаю вновь кругом ряды бараков,
Обломки ветхие распавшихся колонн,
В воде зацветших луж ищу я тленья знаков,
Смотрю на старый хлам в витринах у окон.
Здесь прежде, помнится, зверинец был построен;
Здесь, помню, видел я среди холодной мглы,
Когда проснулся Труд, и воздух был спокоен,
Но пыли целый смерч взвивался от метлы,
Больного лебедя; он вырвался из клетки
И, тщетно лапами сухую пыль скребя
И по сухим буграм свой пух роняя редкий,
Искал, раскрывши клюв, иссохшего ручья.
В пыли давно уже пустого водоема
Купая трепет крыл, все сердце истомив
Мечтой об озере, он ждал дождя и грома,
Возникнув предо мной, как странно-вещий миф.
Как муж Овидия[91],
в небесные просторы
Он поднял голову и шею, сколько мог,
И в небо слал свои бессильные укоры –
Но был небесный свод насмешлив, нем и строг.
II
Париж меняется – но неизменно горе;
Фасады новые, помосты и леса,
Предместья старые – все полно аллегорий
Для духа, что мечтам о прошлом отдался.
Воспоминания, вы тяжелей, чем скалы;
Близ Лувра грезится мне призрак дорогой,
Я вижу лебедя: безумный и усталый,
Он предан весь мечте, великий и смешной.
Я о тебе тогда мечтаю, Андромаха!
Супруга, Гектора предавшая, увы!
Склонясь над урною, где нет святого праха,
Ты на челе своем хранишь печаль вдовы;
– О негритянке той, чьи ноги тощи, босы:
Слабеет вздох в ее чахоточной груди,
И гордой Африки ей грезятся кокосы,
Но лишь туман встает стеною впереди;
– О всех, кто жар души растратил безвозвратно,
Кто захлебнуться рад, глотая слез поток,
Кто волчью грудь Тоски готов сосать развратно,
О всех, кто сир и гол, кто вянет, как цветок!
В лесу изгнания брожу, в тоске упорный,
И вас, забытые среди пустыни вод,
Вас, павших, пленников, как долгий зов валторны,
Воспоминание погибшее зовет.
XC
СЕМЬ СТАРИКОВ[92]
|
