II
Варвара Дмитриевна Малошина, сожительница Передонова, ждала
его, неряшливо одетая, но тщательно набеленная и нарумяненная.
Пеклись к завтраку пирожки с вареньем: Передонов их любил.
Варвара бегала по кухне вперевалку, на высоких каблуках, и торопилась все к его
приходу приготовить. Варвара боялась, что служанка, – рябая, толстая девица
Наталья, – украдет пирожок, а то и больше. Потому Варвара не выходила из
кухни и, по обыкновению, бранила служанку. На ее морщинистом лице, хранившем
следы былой красивости, неизменно лежало брюзгливо-жадное выражение [[1]] [2].
Как всегда при возвращении домой, Передонова охватили
недовольство и тоска. Он вошел в столовую шумно, швырнул шляпу на подоконник,
сел к столу и крикнул:
– Варя, подавай!
Варвара носила кушанья из кухни, проворно ковыляя в узких из
щегольства башмаках, и прислуживала Передонову сама. Когда она принесла кофе,
Передонов наклонился к дымящемуся стакану и понюхал. Варвара встревожилась и
пугливо спросила его:
– Что ты, Ардальон Борисыч? Пахнет чем-нибудь кофе?
Передонов угрюмо взглянул на нее и сказал сердито:
– Нюхаю, не подсыпано ли яду.
– Да что ты, Ардальон Борисыч! – испуганно сказала
Варвара. – Господь с тобой, с чего ты это выдумал?
– Омегу набуровила! – ворчал он.
– Что мне за корысть травить тебя, – убеждала
Варвара, – полно тебе петрушку валять!
Передонов долго еще нюхал, наконец успокоился и сказал:
– Уж если есть яд, так тяжелый запах непременно
услышишь, только поближе нюхнуть, в самый пар.
Он помолчал немного и вдруг вымолвил злобно и насмешливо:
– Княгиня!
Варвара заволновалась.
– Что княгиня? Что такое княгиня?
– А то княгиня, – говорил Передонов, – нет,
пусть она сперва даст место, а уж потом и я женюсь. Ты ей так и напиши.
– Ведь ты знаешь, Ардальон Борисыч, – заговорила
Варвара убеждающим голосом, – что княгиня обещает только, когда я выйду
замуж. А то ей за тебя неловко просить.
– Напиши, что мы уж повенчались, – быстро сказал
Передонов, радуясь выдумке. Варвара опешила было, но скоро нашлась и сказала:
– Что же врать, – ведь княгиня может справиться.
Нет, ты лучше назначь день свадьбы. Да и платье пора шить.
– Какое платье? – угрюмо спросил Передонов.
– Да разве в этом затрапезе венчаться? – крикнула
Варвара. – Давай же денег, Ардальон Борисыч, на платье-то.
– Себе в могилу готовишь ? – злобно спросил
Передонов.
– Скотина ты, Ардальон Борисыч! – укоризненно
воскликнула Варвара.
Вдруг Передонову захотелось подразнить Варвару. Он спросил:
– Варвара, знаешь, где я был?
– Ну, где ? – беспокойно спросила Варвара.
– У Вершиной, – сказал он и захохотал.
– Нашел себе компанию, – злобно крикнула
Варвара, – нечего сказать!
– Видел Марту, – продолжал Передонов.
– Вся в веснушках, – с возрастающею злобою
говорила Варвара, – и рот до ушей, хоть лягушке пришей.
– Да уж красивее тебя, – сказал Передонов. –
Вот возьму да и женюсь на ней.
– Женись только на ней, – закричала Варвара, красная
и дрожащая от злости, – я ей глаза кислотой выжгу!
– Плевать я на тебя хочу, – спокойно сказал
Передонов.
– Не проплюнешь! – кричала Варвара.
– А вот и проплюну, – сказал Передонов.
Встал и с тупым и равнодушным видом плюнул ей в лицо.
– Свинья! – сказала Варвара довольно спокойно,
словно плевок освежил ее.
И принялась обтираться салфеткою. Передонов молчал. В
последнее время он стал с Варварою грубее обыкновенного. Да и раньше он
обходился с нею дурно. Ободренная его молчанием, она заговорила погромче:
– Право, свинья. Прямо в морду попал.
В передней послышался блеющий, словно бараний голос.
– Не ори, – сказал Передонов, – гости.
– Ну, это Павлушка, – ухмыляясь, отвечала Варвара.
Вошел с радостным громким смехом Павел Васильевич Володин,
молодой человек, весь, и лицом и ухватками, удивительно похожий на барашка:
волосы, как у барашка, курчавые, глаза выпуклые и тупые, – все, как у
веселого барашка, – глупый молодой человек. Он был столяр, обучался раньше
в ремесленной школе, а теперь служил учителем ремесла в городском училище.
– Ардальон Борисыч, дружище! – радостно закричал
он: – ты дома, кофеек распиваешь, а вот и я, тут как тут.
– Наташка, неси третью ложку! – крикнула Варвара.
Слышно было из кухни, как Наталья звенела единственною
оставшеюся чайною ложкою: остальные были спрятаны.
– Ешь, Павлушка, – сказал Передонов, и видно было,
что ему хочется накормить Володина. – А я, брат, уж теперь скоро в
инспекторы пролезу, – Варе княгиня обещала.
Володин заликовал и захохотал.
– А, будущий инспектор кофеек распивает! –
закричал он, хлопая Передонова по плечу.
– А ты думаешь, легко в инспекторы вылезть ? Донесут –
и крышка.
– Да что доносить-то? – ухмыляясь, спросила
Варвара.
– Мало ли что. Скажут, что я Писарева читал, – и
ау!
– А вы, Ардальон Борисыч, этого Писарева на заднюю
полочку, – посоветовал Володин, хихикая.
Передонов опасливо глянул на Володина и сказал:
– У меня, может быть, никогда и не было Писарева.
Хочешь выпить, Павлушка?
Володин выпятил нижнюю губу, сделал значительное лицо
знающего себе цену человека и сказал, по-бараньи наклоняя голову:
– Если за компанию, то я всегда готов выпить, а так –
ни-ни.
А Передонов тоже всегда готов был выпить. Выпили водки,
закусили сладкими пирожками.
Вдруг Передонов плеснул остаток кофе из стакана на обои.
Володин вытаращил свои бараньи глазки и огляделся с удивлением. Обои были
испачканы, изодраны. Володин спросил:
– Что это у вас обои?
Передонов и Варвара захохотали.
– На зло хозяйке, – сказала Варвара. – Мы
скоро выедем. Только вы не болтайте.
– Отлично! – крикнул Володин и радостно захохотал.
Передонов подошел к стене и принялся колотить по ней
подошвами. Володин по его примеру тоже лягал стену. Передонов сказал:
– Мы всегда, когда едим, пакостим стены, – пусть
помнит.
– Каких лепех насажал! – с восторгом восклицал
Володин.
– Иришка-то как обалдеет, – сказала Варвара с
сухим и злым смехом.
И все трое, стоя перед стеною, плевали на нее, рвали обои и
колотили их сапогами. Потом, усталые и довольные, отошли.
Передонов нагнулся и поднял кота. Кот был толстый, белый,
некрасивый. Передонов теребил его, – дергал за уши, за хвост, тряс за шею.
Володин радостно хохотал и подсказывал Передонову, что еще можно сделать.
– Ардальон Борисыч, дунь ему в глаза! Погладь его
против шерсти!
Кот фыркал и старался вырваться, но не смел показать
когтей, – за это его жестоко били. Наконец забава Передонову наскучила, и
он бросил кота.
– Слушай, Ардальон Борисыч, что я тебе хотел
сказать, – заговорил Володин. – Всю дорогу думал, как бы не забыть, и
чуть не забыл.
– Ну? – угрюмо спросил Передонов.
– Вот ты любишь сладкое, – радостно говорил
Володин, – а я такое кушанье знаю, что ты пальчики оближешь.
– Я сам все вкусные кушанья знаю, – сказал
Передонов.
Володин сделал обиженное лицо.
– Может быть, – сказал он, – вы, Ардальон
Борисыч, знаете все вкусные кушанья, которые делают у вас на родине, но как же
вы можете знать все вкусные кушанья, которые делаются у меня на родине, если вы
никогда на моей родине не были?
И, довольный убедительностью своего возражения, Володин
засмеялся, заблеял.
– На твоей родине дохлых кошек жрут, – сердито
сказал Передонов.
– Позвольте, Ардальон Борисыч, – визгливым и
смеющимся голосом говорил Володин, – это, может быть, на вашей родине
изволят кушать дохлых кошек, этого мы не будем касаться, а только ерлов вы никогда
не кушали.
– Нет, не кушал, – признался Передонов.
– Что же это за кушанье такое? – спросила Варвара.
– А это вот что, – стал объяснять Володин, –
знаете вы кутью?
– Ну, кто кутьи не знает, – ухмыляясь, ответила
Варвара.
– Так вот, пшенная кутья, с изюмцем, с сахарцем, с
миндалем, – это и есть ерлы.
И Володин подробно рассказал, как варят на его родине ерлы.
Передонов слушал тоскливо. Кутья, – что ж, его в покойники, что ли, хочет
записать Павлушка?
Володин предложил:
– Если вы хотите, чтоб все было, как следует, вы дайте
мне материал, а я вам и сварю.
– Пусти козла в огород, – угрюмо сказал Передонов.
“Еще подсыплет чего-нибудь”, – подумал он. Володин
опять обиделся.
– Если вы думаете, Ардальон Борисыч, что я у вас стяну
сахарцу, так вы ошибаетесь, – мне вашего сахарцу не надо.
– Ну, что там валять петрушку, – перебила
Варвара. – Ведь вы знаете, у него все привереды. Приходите и варите.
– Сам и есть будешь, – сказал Передонов.
– Это почему же? – дребезжащим от обиды голосом
спросил Володин.
– Потому, что гадость.
– Как вам угодно, Ардальон Борисыч, – пожимая
плечами, сказал Володин, – а только я вам хотел угодить, а если вы не
хотите, то как хотите.
– А как тебя генерал-то отбрил? – спросил
Передонов.
– Какой генерал? – ответил вопросом Володин и
покраснел и обиженно выпятил нижнюю губу.
– Да слышали, слышали, – говорил Передонов.
Варвара ухмылялась.
– Позвольте, Ардальон Борисыч, – горячо заговорил
Володин, – вы слышали, да, может быть, не дослышали. Я вам расскажу, как
все это дело было.
– Ну, рассказывай, – сказал Передонов.
– Это было дело третьего дня, – рассказывал
Володин, – об эту самую пору. У нас в училище, как вам известно,
производится в мастерской ремонт. И вот, изволите видеть, приходит Верига с
нашим инспектором осматривать, а мы работаем в задней комнате. Хорошо. Я не
касаюсь, зачем Верига пришел, что ему надо, – это не мое дело. Положим, я
знаю, что он – предводитель дворянства, а к нашему училищу касательства не
имеет, – но я этого не трогаю. Приходит – и пусть, мы им не мешаем,
работаем себе помаленьку, – вдруг они к нам входят, и Верига, изволите
видеть, в шапке.
– Это он тебе неуважение оказал, – угрюмо сказал
Передонов.
– Изволите видеть, – обрадованно подхватил
Володин, – и у нас образ висит, и мы сами без шапок, а он вдруг является
этаким мамелюком. Я ему и изволил сказать, тихо, благородно: ваше
превосходительство, говорю, потрудитесь вашу шапочку снять, потому, говорю, как
здесь образ. Правильно ли я сказал? – спросил Володин и вопросительно
вытаращил глаза.
– Ловко, Павлушка, – крикнул Передонов, – так
ему и надо.
– Конечно, что им спускать, – поддержала и
Варвара. – Молодец, Павел Васильевич.
Володин с видом напрасно обиженного человека продолжал:
– А он вдруг изволил мне сказать: всякий сверчок знай
свой шесток. Повернулся и вышел. Вот как все дело было, и больше никаких.
Володин чувствовал себя все-таки героем. Передонов в
утешение дал ему карамельку.
Пришла и еще гостья, Софья Ефимовна Преполовенская, жена
лесничего, полная, с добродушно-хитрым лицом и плавными движениями. Ее посадили
завтракать. Она лукаво спросила Володина:
– Что это вы, Павел Васильевич, так зачастили к Варваре
Дмитриевне?
– Я не к Варваре Дмитриевне изволил притти, –
скромно ответил Володин, – а к Ардальону Борисычу.
– Уж не влюбились ли вы в кого-нибудь? – посмеиваясь,
спрашивала Преполовенская.
Всем известно было, что Володин искал невесты с приданым,
сватался ко многим и получал отказ. Шутка Преполовенской показалась ему
неуместною. Дрожащим голосом, напоминая всею своею повадкою разобиженного
баранчика, он сказал:
– Если я влюбился, Софья Ефимовна, то это ни до кого не
касается, кроме меня самого и той особы, а вы таким манером выходите в
сторонке.
Но Преполовенская не унималась.
– Смотрите, – говорила она, – влюбите вы в
себя Варвару Дмитриевну, кто тогда Ардалъону Борисычу сладкие пирожки станет
печь?
Володин выпятил губы, поднял брови и уже не знал, что
сказать.
– Да вы не робейте, Павел Васильевич, – продолжала
Преполовенская, – чем вы не жених! И молоды, и красивы.
– Может быть, Варвара Дмитриевна и не захотят, –
сказал Володин, хихикая.
– Ну, как не захотят, – ответила
Преполовенская, – уж больно вы скромны некстати.
– А, может быть, и я не захочу, – сказал Володин,
ломаясь. – Я, может быть, я не хочу на чужих сестрицах жениться. У меня,
может быть, на родине своя двоюродная племянница растет.
Уже он начал верить, что Варвара не прочь за него выйти.
Варвара сердилась. Она считала Володина дураком; да и получал он вчетверо
меньше, чем Передонов. Преполовенской же хотелось женить Передонова на своей
сестре, дебелой поповне. Поэтому она старалась поссорить Передонова с Варварою.
– Что вы меня сватаете, – досадливо сказала
Варвара, – вот вы лучше вашу меньшуху за Павла Васильевича сватайте.
– Зачем же я стану его от вас отбивать! – шутливо
возразила Преполовенская.
Шутки Преполовенской дали новый оборот медленным мыслям
Передонова; да и ерлы крепко засели в его голове. С чего это Володин выдумал
такое кушанье? Передонов не любил размышлять. В первую минуту он всегда верил
тому, что ему скажут. Так поверил он и влюбленности Володина в Варвару. Он
думал: вот окрутят с Варварой, а там, как поедут на инспекторское место,
отравят его в дороге ерлами и подменят Володиным: его похоронят как Володина, а
Володин будет инспектором. Ловко придумали!
Вдруг в передней послышался шум. Передонов и Варвара
испугались: Передонов неподвижно уставил на дверь прищуренные глаза. Варвара
подкралась к двери в залу, едва приоткрыла ее, заглянула, потом так же тихо, на
цыпочках, балансируя руками и растерянно улыбаясь, вернулась к столу. Из
передней доносились визгливые крики и шум, словно там боролись. Варвара
шептала:
– Ершиха – пьяная-распьяная, Наташка ее не пускает, а
она в залу так и прет.
– Как же быть? – испуганно спросил Передонов.
– Надо перейти в залу, – решила Варвара, –
чтоб она сюда не залезла.
Пошли в залу, а двери за собой плотно закрыли. Варвара вышла
в прихожую со слабою надеждою задержать хозяйку или посадить ее в кухню. Но
нахальная баба ворвалась-таки в залу. Она, подбочась, остановилась у порога и
сыпала ругательные слова в виде общего приветствия. Передонов и Варвара
суетились около нее и старались усадить ее на стул поближе к прихожей да
подальше от столовой. Варвара вынесла ей из кухни на подносе водки, пива,
пирожков. Но хозяйка не садилась, ничего не брала и рвалась в столовую, да
только никак не могла признать, где дверь. Она была красная, растрепанная,
грязная, и от нее далеко пахло водкою. Она кричала:
– Нет, ты меня за свой стол посади. Что ты мне выносишь
на подносе! Я на скатертке хочу. Я – хозяйка, так ты меня почти. Ты не гляди,
что я – пьяная. Зато я – честная, я – своему мужу жена.
Варвара, трусливо и нагло ухмыляясь, сказала:
– Да уж мы знаем.
Ершова подмигнула Варваре, хрипло захохотала и ухарски
щелкнула пальцами. Она становилась все более дерзкою.
– Сестра! – кричала она, – знаем мы, какая ты
есть сестра. А отчего к тебе директорша не ходит? а? что?
– Да ты не кричи, – сказала Варвара. Но Ершова
закричала еще громче:
– Как ты можешь мне указывать! Я в своем дому, что
хочу, то и делаю. Захочу – и сейчас вас выгоню вон, и чтобы духу вашего не
пахло. Но только я к вам милостива. Живите, ничего, только чтоб не фордыбачить.
Меж тем Володин и Преполовенская скромненько посиживали у
окна да помалкивали. Преполовенская легонечко усмехалась, посматривала искоса
на буянку, а сама притворялась, что глядит на улицу. Володин сидел с
обиженно-значительным выражением на лице.
Ершова на время пришла в благодушное настроение и дружелюбно
сказала Варваре, пьяно и весело улыбаясь ей и похлопывая ее по плечу:
– Нет, ты меня послушай-ка, что я тебе скажу, – ты
меня за свой стол посади, да барского разговорцу мне поставь. Да поставь ты мне
сладких жамочек, почти хозяйку домовую, так-то, милая ты моя девушка.
– Вот тебе пирожки, – сказала Варвара.
– Не хочу пирожков, хочу барских жамочек, –
закричала Ершова, размахивая руками и блаженно улыбаясь, – скусные жамочки
господа жрут, и-их скусные!
– Нет у меня никаких тебе жамочек, – отвечала
Варвара, делаясь смелее оттого, что хозяйка становилась веселее, – вот,
дают тебе пирожки, так и жри.
Вдруг Ершова разобрала, где дверь в столовую. Она неистово
взревела:
– Дай дорогу, ехидина!
Оттолкнула Варвару и кинулась к двери. Ее не успели
удержать. Наклонив голову, сжав кулаки, ворвалась она в столовую, с треском
распахнув дверь. Там она остановилась близ порога, увидела испачканные обои и
пронзительно засвистала. Она подбоченилась, лихо отставила ногу и неистово
крикнула:
– А, так вы и в самом деле хотите съезжать!
– Что ты, Иринья Степановна, – дрожащим голосом
говорила Варвара, – мы и не думаем, полно тебе петрушку валять.
– Мы никуда не уедем, – подтверждал
Передонов, – нам и здесь хорошо.
Хозяйка не слушала, подступала к оторопелой Варваре и
размахивала кулаками у ее лица. Передонов держался позади Варвары. Он бы и
убежал, да любопытно было посмотреть, как хозяйка и Варвара подерутся.
– На одну ногу стану, за другую дерну, пополам
разорву! – свирепо кричала Ершова.
– Да что ты, Иринья Степановна, – уговаривала
Варвара, – перестань, у нас гости.
– А подавай сюда гостей! – закричала
Ершова, – гостей-то твоих мне и нужно!
Ершова, шатаясь, ринулась в залу и, вдруг переменив
совершенно и речь и все свое обращение, смиренно сказала Преполовенской, низко
кланяясь ей, причем едва не свалилась на пол:
– Барыня милая, Софья Ефимовна, простите вы меня, бабу
пьяную. А только, что я вам скажу, послушайте-ка. Вот вы к ним ходите, а
знаете, что она про вашу сестрицу говорит? И кому же? Мне, пьяной сапожнице!
Зачем? Чтобы я всем рассказала, вот зачем!
Варвара багрово покраснела и сказала:
– Ничего я тебе не говорила.
– Ты не говорила? Ты, касть поганая? – закричала
Ершова, подступая к Варваре со сжатыми кулаками.
– Ну, замолчи, – смущенно пробормотала Варвара.
– Нет, не замолчу, – злорадно крикнула Ершова и
опять обратилась к Преполовенской. – Что она с вашим мужем будто живет,
ваша сестра, вот что она мне говорила, паскудная.
Софья сверкнула сердитыми и хитрыми глазами на Варвару,
встала и сказала с притворным смехом:
– Благодарю покорно, не ожидала.
– Врешь! – злобно взвизгнула на Ершову Варвара.
Ершова сердито гукнула, топнула и махнула рукою на Варвару и
сейчас же снова обратилась к Преполовенской:
– Да и барин-то про вас, матушка-барыня, что говорит!
Что вы будто раньше таскались, а потом замуж вышли! Вот они какие есть, самые
мерзкие люди! Плюньте вы им в морды, барыня хорошая, ничем с такими расподлыми
людишками возжаться.
Преполовенская покраснела и молча пошла в прихожую.
Передонов побежал за нею, оправдываясь.
– Она врет, вы ей не верьте. Я только раз сказал при
ней, что вы – дура, да и то со злости, а больше, ей-богу, ничего не
говорил, – это она сама сочинила.
Преполовенская спокойно отвечала:
– Да что вы, Ардальон Борисыч! ведь я вижу, что она
пьяная, сама не помнит, что мелет. Только зачем вы все это позволяете в своем
доме?
– Вот поди, знай, – ответил Передонов, – что
с нею сделаешь!
Преполовенская, смущенная и сердитая, надевала кофту.
Передонов не догадался помочь ей. Еще он бормотал что-то, но уже она не слушала
его. Тогда Передонов вернулся в залу. Ершова принялась крикливо упрекать его.
Варвара выбежала на крыльцо и утешала Преполовенскую:
– Ведь вы знаете, какой он дурак, – что говорит
сам не знает.
– Ну, полноте, что вы беспокоитесь, – отвечала ей
Преполовенская. – Мало ли что пьяная баба сболтнет.
Около дома, на дворе, куда выходило крыльцо, росла крапива,
густая, высокая. Преполовенская слегка улыбнулась, и последняя тень
недовольства сбежала с ее белого и полного лица. Она попрежнему стала
приветлива и любезна с Варварою. Обида будет отомщена и без ссоры. Вместе пошли
они в сад пережидать хозяйкино нашествие.
Преполовенская все посматривала на крапиву, которая и в саду
обильно росла вдоль заборов. Она сказала наконец:
– Крапивы-то у вас сколько. Вам она не нужна?
Варвара рассмеялась и ответила:
– Ну вот, на что мне она!
– Коли вам не жалко, надо у вас нарвать, а то у нас
нету, – сказала Преполовенская.
– Да на что она вам? – с удивлением спросила
Варвара.
– Да уж надо, – сказала Преполовенская,
посмеиваясь.
– Душечка, скажите, на что? – взмолилась
любопытная Варвара.
Преполовенская, наклонившись к Варварину уху, шепнула:
– Крапивой натирать – с тела не спадешь. От крапивы-то
и моя Геничка такая толстуха.
Известно было, что Передонов отдает предпочтение жирным
женщинам, а тощих порицает. Варвару сокрушало, что она тонка и все худеет. Как
бы нагулять побольше жиру? – вот в чем была одна из главнейших ее забот. У
всех спрашивала она: не знаете ли средства? Теперь Преполовенская была уверена,
что Варвара по ее указанию будет усердно натираться крапивою, и так сама себя
накажет.
|
