II. Становясь бродягой
Вернувшись в монастырь, архидьякон нашел у двери своей кельи
младшего брата, Жеана Мельника, – тот дожидался его и разгонял скуку
ожидания, рисуя углем на стене профиль старшего брата с огромным носом.
Отец Клод мельком посмотрел на брата. Он был занят своими
мыслями. Веселое лицо повесы, улыбки которого столько раз проясняли мрачную
физиономию священника, ныне было бессильно рассеять туман, сгущавшийся с каждым
днем в этой порочной, зловонной, загнившей душе.
– Братец! – робко заговорил Жеан. – Я пришел
повидаться с вами.
Архидьякон даже не взглянул на него.
– Дальше что?
– Братец! – продолжал лицемер. – Вы так добры
ко мне и даете такие благие советы, что я постоянно возвращаюсь к вам.
– Еще что?
– Братец! Вы были совершенно правы, когда говорили мне:
«Жеан! Жеан! Cessat doctorum doctrina, discipulorum
discipline![145] Жеан,
будь благоразумен, Жеан, учись, Жеан, не отлучайся на ночь из коллежа без уважительных
причин и без разрешения наставника. Не дерись с пикардийцами, noli, Joannes,
verberare Picardos. He залеживайся, подобно безграмотному ослу, quasi aslnus
illiteratus на подстилке. Жеан, не противься наказанию, которое угодно будет
наложить на тебя учителю. Жеан, посещай каждый вечер часовню и пой псалмы,
стихи и молитвы Пречистой деве Марии!» Какие это были превосходные наставления!
– Ну и что же?
– Брат! Перед вами преступник, грешник, негодяй,
развратник, чудовище! Дорогой брат! Жеан все ваши советы превратил в солому и
навоз, он попрал их ногами. Я жестоко за это наказан, и господь бог совершенно
прав. Пока у меня были деньги, я кутил, безумствовал, вел разгульную жизнь! О,
сколь пленителен разврат с виду и сколь отвратительна и скучна его изнанка!
Теперь у меня нет ни единого беляка; я продал свою простыню, сорочку и
полотенце. Прощай, веселая жизнь! Чудесная свеча потухла, и у меня остался лишь
сальный огарок, чадящий мне в нос. Девчонки меня высмеивают. Я пью одну воду.
Меня терзают угрызения совести и кредиторы.
– Вывод? – спросил архидьякон.
– Дражайший брат! Я так хотел бы вернуться к праведной
жизни! Я пришел к вам с сокрушенным сердцем. Я грешник. Я каюсь. Я бью себя в
грудь кулаками. Как вы были правы, когда хотели, чтобы я получил степень
лиценциата и сделался помощником наставника в коллеже Торши! Теперь я и сам
чувствую, что в этом мое настоящее призвание. Но мои чернила высохли, купить
чернила мне не на что; у меня нет перьев, купить их мне не на что; у меня нет
бумаги, у меня нет книг, купить их мне не на что. Мне очень нужно немного
денег, я обращаюсь к вам, братец, с сердцем, полным раскаяния.
– И это все?
– Да, – ответил школяр. – Немного денег!
– У меня их нет.
Тут школяр заговорил с серьезным и вместе решительном видом:
– В таком случае, братец, хоть мне это и очень
прискорбно, но я должен вам сказать, что другие мне делают выгодные
предложения. Вы не желаете дать мне денег? Нет? В таком случае я становлюсь
бродягой.
Произнося это ужасное слово, он принял позу Аякса,
ожидающего, что его поразит молния.
Архидьякон холодно ответил:
– Становись бродягой.
Жеан отвесил ему низкий поклон и» насвистывая, спустился с
монастырской лестницы.
В ту минуту, когда он проходил по монастырскому двору под
окном кельи брата, он услыхал, как это окно распахнулось; он поднял голову и
увидел в окне строгое лицо архидьякона.
– Убирайся к дьяволу! – крикнул Клод. – Вот
тебе деньги – больше ты от меня ничего не получишь!
Кошелек, который бросил Жеану священник, набил школяру на
лбу большую шишку. Жеан подобрал его и удалился, раздосадованный и в то же
время довольный, точно собака, которую забросали мозговыми костями.
|