VI. Нелюбовь народа
Как мы уже указывали, архидьякон и звонарь не пользовались
любовью ни у людей почтенных, ни у мелкого люда, жившего близ собора. Всякий
раз, когда Клод и Квазимодо, выйдя вместе, шли, слуга позади господина, по
прохладным, узким и сумрачным улицам, прорезавшим квартал Собора Богоматери, вслед
им летели острые словечки, насмешливые песенки, оскорбительные замечания. Но
случалось, хотя и редко, что Клод Фролло ступал с высоко поднятой головой;
тогда его открытое чело и строгий, почти величественный вид приводили в
смущение зубоскалов.
Оба они в своем околотке напоминали тех двух поэтов, о
которых говорит Ренье:
И всякий сброд преследует поэтов, Вот так малиновки
преследуют сову.
То озорной мальчишка рисковал своими костями и шкурой ради
неописуемого наслаждения вонзить булавку в горб Квазимодо. То не в меру бойкая
и дерзкая хорошенькая девушка мимоходом умышленно задевала черную сутану
священника, напевая ему прямо в лицо язвительную песенку: «Ага, попался, пойман
бес!» Иногда неопрятные старухи, примостившиеся на ступеньках паперти, брюзжали
при виде проходивших мимо архидьякона и звонаря и вместе с бранью посылали им
вслед подбадривающие приветствия: «Гм! У этого душа точь‑в‑точь, как у другого
тело». Или же ватага школьников и сорванцов, игравших в котел, вскакивала и
встречала их улюлюканьем и каким‑нибудь латинским восклицанием вроде: Eia! Eia!
Claudius cum claudo.[62]
Но чаще всего оскорбления пролетали мимо священника и
звонаря. Квазимодо был глух, а Клод погружен в свои размышления, и все эти
любезности не достигали их слуха.
|
