Увеличить |
Единые центры
предполагаемого творения.
Мы
подошли к вопросу, который многократно обсуждался натуралистами, а именно: был
ли создан каждый вид в одном или нескольких местах на поверхности земного шара.
Конечно, есть много случаев, когда очень трудно понять, каким образом один и
тот же вид мог мигрировать из какого-либо одного места в разные отдаленные и
изолированные пункты, где его теперь находят. Тем не менее простота воззрения,
по которому каждый вид образовался первоначально в одной только области,
пленяет наш ум. Кто отбрасывает это воззрение, тот отвергает и vera causa
обыкновенного зарождения и следующей за ним миграции и призывает на помощь
чудо. Всеми признано, что в большинстве случаев ареал каждого вида бывает
непрерывным; и если растение или животное встречается в двух пунктах, настолько
отдаленных друг от друга или разделенных промежутком такого характера, что
разделяющее их пространство представляет препятствие для миграции, то такой
случай выделяется как нечто замечательное и исключительное. Неспособность
миграции через обширное море выступает для наземных млекопитающих, может быть,
яснее, чем для всякого другого органического существа, и все-таки мы не находим
ничего необъяснимого в присутствии одних и тех же млекопитающих в различных
пунктах земного шара. Ни один геолог не видит затруднения в том, что Британские
острова имеют тех же четвероногих, что и остальная Европа, так как, без
сомнения, они были некогда соединены друг с другом. Если же один и тот же вид
может возникнуть в двух разных пунктах, то почему мы не находим ни одного
млекопитающего, общего Европе с Австралией или с Южной Америкой? Условия
существования там и здесь настолько одинаковы, что множество европейских животных
и растений натурализовалось в Америке и Австралии и некоторые аборигенные
растения этих отдаленных пунктов северного и южного полушария идентичны. Ответ
на это, я думаю, состоит в том, что млекопитающие не способны мигрировать через
обширные и разделенные пространства, тогда как некоторые растения совершили эту
миграцию благодаря имеющимся у них различным средствам к расселению. Огромное и
важное значение всевозможных преград понятно только с той точки зрения, что
большинство видов образовалось по одну сторону преграды и не могло переселиться
на противоположную. Немногие семейства, многие подсемейства, очень многие роды
и еще большее число видовых подразделений приурочены к единственной области;
кроме того, различными натуралистами замечено, что наиболее естественные роды,
т. е. такие, виды которых очень тесно связаны между собой, обыкновенно
приурочены к одной области или, если имеют широкое распространение, то занимают
непрерывные области. Было бы очень странно, если бы совершенно противоположное
этому наблюдалось в том случае, когда мы спустимся ступенью еще ниже в том же
ряду, дойдем до особей одного и того же вида, и вдруг они, по крайней мере с
самого начала, не оказались бы приуроченными к одной области.
Поэтому
мне, как и многим другим натуралистам, кажется наиболее вероятным воззрение, по
которому каждый вид образовался первоначально только в одной области и
впоследствии мигрировал отсюда так далеко, как это ему позволили его
способности к миграции и существованию в условиях прошлого и настоящего
времени. Несомненно, есть немало случаев, когда мы не можем объяснить, каким
образом один и тот же вид мог попасть из одного пункта в другой. Но географические
и климатические перемены, которые, наверное, происходили в течение позднейших
геологических периодов, могли прервать первоначально сплошные области распространения
многих видов. Таким образом, мы должны обсудить, настолько ли многочисленны и
так ли важны по своему значению исключения из правила о непрерывной области
распространения, чтобы это могло заставить нас отказаться от правдоподобного в
силу общих соображений воззрения, что каждый вид образовался в одной области и
затем мигрировал отсюда насколько возможно далеко. Было бы до крайности
утомительно обсуждать все те отдельные случаи, когда ныне живущие виды занимают
различные и обособленные места, и я ни на минуту не претендую на то, что в
отношении многих случаев может быть предложено какое-нибудь объяснение. Но
после некоторых предварительных замечаний я рассмотрю несколько наиболее
замечательных групп фактов: во-первых, существование одного и того же вида на
вершинах отдаленных друг от друга горных цепей и в разных местах арктической и
антарктической областей; во-вторых (в следующей главе), широкое распространение
пресноводных форм; и, в-третьих, существование одних и тех же наземных видов на
островах и на ближайших к ним материках, хотя иногда они разделены сотнями миль
открытого моря. Если существование одного и того же вида в отдаленных друг от
друга и изолированных пунктах земного шара может быть во многих случаях объяснено
миграцией каждого вида из единого места происхождения, и, принимая во внимание
наше незнание минувших климатических и географических перемен, а также
различные способы переселения время от времени, мне кажется несравненно более
правильной идея о том, что единство места происхождения есть закон.
Разбирая
этот вопрос, мы в то же время должны обсудить одну из важных для нас сторон
его, а именно: могут ли различные виды одного рода, происшедшие, согласно нашей
теории, от общего предка, расселиться из какой-либо одной области, подвергаясь
во время миграции модификации? Если бы в том случае, когда большая часть видов
одной области отличается от видов другой, но находится с ними в тесном родстве,
удалось доказать, что миграция из одной области в другую, вероятно, произошла в
некоторый более ранний период, то наше общее заключение нашло бы себе
значительное подкрепление, так как такое объяснение, очевидно, согласно с
принципом общности происхождения, сопровождаемого модификацией. Вулканический
остров, например, поднявшийся и образовавшийся на расстоянии нескольких сотен
миль от материка, в течение некоторого времени, вероятно, получил бы с материка
небольшое число колонистов, и потомки последних, хотя и модифицированные, еще
могут сохранить под влиянием наследственности черты сходства с обитателями
материка.
Подобные
случаи обычны и, как мы увидим далее, необъяснимы с точки зрения независимого
творения. Такой взгляд на отношения видов одной области к видам другой не
отличается существенно от мнения м-ра Уоллеса, который приходит к заключению,
что «каждый вид начинает свое существование, находясь в тесной связи как во
времени, так и в пространстве с предшествовавшим ему близкородственным видом».
В настоящее время хорошо известно, что эту связь он объясняет общим
происхождением, сопровождаемым модификацией.
Вопрос о
существовании единого или нескольких центров творения отличается от другого,
хотя и близкого вопроса, именно: произошли ли все особи одного вида от
единственной пары или от единственной гермафродитной особи или, как
предполагают некоторые авторы, от многих особей, созданных одновременно. У
таких организмов, которые никогда не скрещиваются, если только такие
существуют, каждый вид должен был возникнуть в результате последовательного
ряда модифицированных разновидностей, вытеснявших друг друга, но никогда не
соединявшихся с другими особями или разновидностями того же вида; по этой причине
на каждой последовательной стадии модификации все особи одной и той же формы
произойдут от единственного родителя. Но в большинстве случаев именно у всех
тех организмов, которые обычно соединяются для каждого рождения или свободного
скрещивания время от времени, особи одного вида, живущие в одном ареале,
останутся почти однообразными благодаря скрещиванию; вследствие этого многие
особи должны претерпевать одновременно модификацию, и величина модификации на
каждой стадии не определяется происхождением от единственного родителя. Поясню
свою мысль на примере: наша английская скаковая лошадь отличается от всех
других пород лошадей, но своими отличительными особенностями и превосходством
она обязана не происхождению от единственной пары, а постоянному тщательному
отбору и тренированности многих особей каждого поколения.
Прежде
чем обсудить три категории фактов, выбранных мною в качестве таких, которые
представляют наибольшую трудность для теории «единых центров творения», я
должен сказать несколько слов о способах расселения.
|